— Единственный и неповторимый, — согласилась она, укладывая его в колыбельку, на то же место, где только что пищал его брат.
— И-и-их! — Метла, прошуршав прутьями по золотой горе, затормозила перед носом дракона. — Чешуйчатый! Как делить будем? — вопросила Яга, вываливая перед ящером добычу. Задремавший в пути сверток шмыгнул носом и открыл глаза.
— Только сегодня родилась, — удивился дракон, — а уже с глазками.
— Это я в нее магию ввалила, — объяснила Яга, — чтоб не пищала и развивалась быстрее. На фига мне лишние проблемы?
— Молодец, — одобрил Ойхо.
— Так как делить будем?
— Чего?
— Как чего? Добычу! — ткнула Яга в золотой склон.
— Все-таки здорово ты ее, — расстроился Васька, карабкаясь по стене пещеры. — Предлагаю на щелбаны больше не играть.
— Да, — согласился дракон, — щелбаны не для средних умов. Это вам не на деньги, шмеккеры…
— Шмеккеры это кто? — жизнерадостно поинтересовалась Яга.
— Шмеккеры — это вы, жулики, — пояснил Ойхо. — Разворачивай добычу — начнем делать опись.
На этот раз до ведьмы дошло, что добыча — это все-таки сверток, а не гора, на которой восседал дракон. Что-то в слове «опись» было с ним созвучно.
— Во! Смотри! — начала она расхваливать товар. — Смотри, какая прелесть! Две ручки, две ножки и голова!
— А ты не заметила у нее чего-нибудь лишнее? — хмыкнул дракон.
— Мало ли у кого чего лишнее! — ринулась в атаку Яга. — У твоего братана, например, вместо одной головы три, так что молчи!
— Вот дура! — простонал дракон. — Нашла с кем сравнить. Я на природном золоте воспитан, а он на ядерных отходах.
— На че-о-ом?
— Отходах… Хотя какие у нас отходы? Еще ничего не переработано. Я, как по фазе сдвинул, сразу понял, почему у него в пещере так фонит. С ураном шутки плохи. Впрочем, речь не о том. Ты мне скажи… Роксана царевна?
— Ну…
— Тогда откуда у нее между ножек хвостик?
— Может, тоже на отходах воспитывалась? — задумалась Яга.
— Н-дас-с-с… влипли. — Морда дракона приблизилась к распотрошенному свертку, сметая ведьму с пути.
— Мама… — радостно пискнула добыча, вцепляясь всеми четырьмя ручками и ножками в нависающие над ней усы.
— Я это… скорее папа, — смутился дракон.
— Мама, — упрямо заявила «Роксана», затолкала себе в рот усы и зачмокала губами, пытаясь хоть что-нибудь оттуда высосать.
— Ребенок голоден! — ужаснулся дракон.
— Я тоже, — призналась Яга.
— Васька! — сдернул Ойхо кота со стены.
— Чего изволите? — угодливо выгнул спину кот.
— Присмотри за хозяйкой, чтоб не откопалась раньше времени. — Левая задняя лапа дракона вырыла глубокую яму в золотой горе, правая сунула туда Ягу и старательно прикопала. — За заложника головой отвечаешь!
Ойхо осторожно освободил из плена усы, сделал младенцу «козу» когтями-ятаганами, зачерпнул из родной кучи солидную горсть, тяжело вздохнул и выполз из пещеры. Захлопали крылья.
— Низко пошел, — задумалась Яга. Из золотого склона торчала только ее голова. — Никак к дождю…
— Угу, — согласился кот. — Только вот к какому? Ты скажи, он на твоей памяти хоть один золотой добровольно из пещеры вынес?
— У-у-у… — С расстройства Яга начала приходить в себя.
— Му-у-у…
В пещеру влетел дракон, держа в когтях двух насмерть перепуганных коров.
— За целую горсть всего две коровы?! — возмутилась Яга.
— Я стадо прикупил, — пропыхтел дракон, пытаясь выжать над младенцем первую.
— Стадо? — подпрыгнул Васька. — Но кто ж так доит? Смотри, у нее уже и глазки вывалились, и язык наружу…
— А как надо?
— Тазик давай! И уйди в сторону, вегетарианец!
Тазик у дракона был. Он вытащил его из подсобки, откуда перед этим вытаскивал компьютер. Полузадушенная корова благодарно лизнула кота шершавым языком и начала доиться, подпрыгивая над тазиком, яростно шлепая выменем по жестяному днищу. Во все стороны полетели молочные брызги.
— Учись, пока я жив! — гордо мяукнул Васька.
Дракон, стараясь не дышать, деликатно подсунул под зажмурившуюся в ужасе буренку усы, макнул их в образовавшуюся белесую лужицу на дне и направил в рот младенцу. Тот довольно зачмокал.
— Будешь у меня главным пастухом.
— А я? — поинтересовалась Яга.
Дракон задумчиво посмотрел на торчащую из горы голову старушки.
— Либо мамкой, либо…
На этот раз ведьма сообразила сразу: альтернативы нет и не будет.
— Согласна!
— На что?
— На все.
Ойхо выдернул ее из склона и подтолкнул к ребенку.
— Папа! — обрадовалась «Роксана».
— Меня вообще-то мамой назначили, — засомневалась старушка.
— Папа, — обиделся малыш и разразился громогласным ревом.
— Ты не выделывайся! — рыкнул дракон. — Нянчи давай! Это… песенку спой или еще чего…
Яга подхватила ребенка на руки и запрыгала с ним по пещере.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Наша детка хороша.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Денег нету ни шиша!
Как ни странно, под этот дикий хит ребенок мгновенно заснул.
— Здорово у тебя получается, — одобрил Ойхо, приблизив морду к ребенку.
— Кончай тут на дитенка своими миазмами дышать! — зашипела Яга на дракона. — Иди детскую приготовь! Я тебя, маленькая, никому не продам, — чмокнула ведьма младенца, — а Черномор себе еще заведет…
Дракон сел на хвост, задумчиво почесал задней лапой за ухом.
— Нет. На щелбаны больше не играем. Только на деньги. Все равно теперь в семье останутся…
18 лет спустя.
Африка. Магриб. Штаб-квартира местного колдуна
— Вано, вставай…
— Хр-р-р…
Вано натянул бурку на уши и захрапел еще громче.
— Вставай, Вано. — Попугай попытался стянуть импровизированное одеяло с хозяина, запутался в шерсти и грохнулся на джигита, заодно клюнув его в затылок. — Учитэль послэ вчэрашний урок савсэм балной. Лэчить надо, да?
Вано с трудом приподнялся, выпутал настырную птицу из своих иссиня-черных волос, поставил на пол и попытался сделать грозный взгляд.
— Уйды, Ара…
— Нэт, — упрямо мотнул клювом попугай. Он был не менее сонный, изрядно потрепанный, но мужественно стоял на своем. Вано вздохнул. Было ясно, что поспать вволю ему сегодня не удастся.
— Что я вчэра изучал, помныш?
— Как прэвратыть воду в вино.
— Вах! Палучилось…
— Нэт! Учитэль сказал: его банановый чача лючшэ!
— Нэ вэрю! Лючше наш грузынский вино ничего нэт!
— Я тожэ так думай. Пошлы колдун лэчить.
Вано встал с циновки, подтянул кожаный с посеребренной чеканкой пояс, подкрутил усы и двинулся на хозяйскую половину. Ара, неуклюже переваливаясь на нетвердых лапках, поплелся следом, волоча за собой бессильно поникшие крылья. Они были очень похожи. Стройный высокий горец лет тридцати и упитанный, размером с приличную курицу, попугай, недавно справивший свой столетний юбилей. Оба сравнительно молоды, горбоносы и, как читатель, вероятно, заметил, красноречивы. За три года общения с учеником магрибского колдуна попугай перенял у джигита почти все его привычки. В том числе и характерный кавказский прононс. Жилище колдуна представляло собой тростниковую хижину, разделенную на две половины. Перегородкой служил полог, сшитый из львиных шкур. В проходной комнате с выходом наружу жил Вано со своим пернатым другом, в отдельной, изолированной — его учитель.
На хозяйской половине их ждал сюрприз. Посреди комнаты стояли два огромных пустых чана. Один еще сохранил зловоние банановой чачи, второй благоухал тончайшим ароматам элитного грузинского вина, а между ними торчали голые пятки учителя. Они выглядывали из-под просторной джеллабы, которую магрибский колдун на их памяти не снимал ни разу.
— Учитэль, Вано прышол, — доложил Ара, — лэчить будэт.
Колдун молчал. «Лекарь» на глазок оценил объем продегустированных накануне емкостей, почесал затылок и вынес предварительный диагноз:
— Атравылся.
Ара, помогая себе клювом, взобрался на колдуна.
— Точно, — подтвердил он, — дывадцать сэмь раз.
Джигит подошел ближе. Из спины учителя торчал кинжал. Попугай деловито пересчитывал на его теле дырки.
— Ара, — расстроился Вано, — что он тэбэ плохого сдэлал?
Попугай задумался.
— Нэ помню, — честно признался он.
— Нэхорошо, Ара, — загоревал Вано, переворачивая тело наставника. — Настоящий джигит рэжэт спэрэди, а ты… вах! — Из груди колдуна торчал еще один кинжал. От того, что торчал в спине, он отличался только габаритами. Был массивнее и больше как минимум раза в три. — …Вот я и говору, — захлопал глазами Вано, — настоящий джигит рэжэт спэрэди.
