Далее разобрать слова стало невозможно. Вася, отряхнувшись, улыбнулся мне во все три головы и со словами "ты ж папеньке поможешь" кинулся обниматься. Я рванула из избушки со скоростью стартовавшей ракеты.
Снаружи меня ждал злой Кот — Бегемот, Луша и толстенький симпатичный… Гном?!
— Ты — ходячее недоразумение, — высказался Кот. — Смотри, что опять натворила! — Он лапой обвел окрестности и хмыкнул.
— А что? — кроме появившегося невесть откуда гнома все было нормально: кругом тот же лес, бабушка уже в чистеньком передничке выглядывала из окна, Вася звал меня "идти срочно домой", Луша заканчивала свой таулет.
— А вот что! — рявкнул Бегемот, кивнув в сторону леса. С указанной стороны стали появляться эльфы, гномы, орки, Белоснежка, курочка Ряба, Колобок, единорог, кентавры, Мэри Поппинс, Оле Лукойе, Елена прекрасная, волк вместе с царевичем, Геракл и многие- многие другие сказочные и мифические персонажи. Через несколько минут на полянке не было пустого места, куда можно было б спокойно плюнуть и ни в кого не попасть.
— Что это? Кто это? — я ошалело осматривала дело рук, точнее, слов своих.
— Сама захотела, чтоб все жили здесь и сейчас, — терпеливо объяснила Луша. — Ты Троглодита лечить собираешься, я что — то не пойму? Или он тебе так не нравиться, что решила дать ему умереть от жуткого поноса? — Зеленые глаза нагло щурились при каждом вопросе. — Тебя сюда зачем звали? Чтоб бардак развести? Нет! Чтоб человеку, тьфу ты, Змею помочь! А ты что устроила! Дома черт копыта поломает, так здесь тоже самое решила сделать?!
Отповедь от собственной кошки меня просто взбесила!
— А чего это ты, моя любимая кошка, решила меня попилить? За то, что я тебе по шее надавала за свежесодранные обои? Или за свежесожранную икебану?! Так не фиг жрать мои вещи! Я права, между прочим! — заорала я.
— Права, права, — неожиданно согласилась Луша. — Помоги Змею, потом остальное разгребем.
Рявкнув: "А ну, все по домам!", я схватила Лушу под мышку, влезла на порог избушки, смело вошла внутрь и с разбегу сиганула в огнедышащую печку…
Очнулась я сразу в больнице. Ура! Я дома. Темно, правда. Ну и ладно!
На руках сидела Луша, с укором глядя на меня. Отделение нагло дрыхло. Тяжело вздохнув, я на ощупь двинулась по коридору в сторону манипуляционного кабинета. В потёмках нащупала штатив для капельницы, сунула в подвернувшийся под руку пакет лекарства, целую кучу шприцев и растворов, опять вздохнула и спросила у кошки:
— Что дальше?
— Лия Алексеевна?! — неожиданно раздался голос из коридора. Навстречу мне летела по коридору медсестра Лена. — А что случилось? Вам плохо? Сейчас же ночь на дворе. Я могу Вам помочь?
— Тихо! — я остановила словесный поток своей сотрудницы. — Мне нужно соседу капельницу поставить. Понимаешь, там такая история. В общем, скорую вызывать никак нельзя. Я утром все объясню! — пробурчала я. Проследив за взглядом медсестры, наставительно добавила: — А штатив у тебя еще один есть. Утром верну. Все. Пока-пока!
Быстро выскочив из отделения, я рванула к себе домой. Практически ни в одном окне в окружающих домах свет не горел.
— Ни фига себе — уже ночь! — вихрем пронеслось в голове. — Мне ж мужу и дочке надо объяснить:
— где меня носило так поздно.
— почему я шляюсь по ночным улицам со штативом для капельницы в руках.
Смутно представляя себе рассказ: " Милый, я была в гостях у бабы Яги, лечила Змея
Горыныча", я протиснулась в дверь собственной квартиры, стараясь не шуметь. Но!..
Мой муж Андрюша, как обычно — в спортивных штанах, сидел на кухне с весьма многообещаюшим видом. На его содержательный вопрос "ну?!" я промычала что — то нечленораздельное, и тут, прямо на диване, материализовался Вася.
Сказать, что мой муж обалдел — это не сказать вообще ничего. Вдвоем: я и Андрей с немым изумлением изучали трехголовое существо, развалившееся на нашей кровати с милыми улыбками на всех головах. Дочь проснулась от шума и терла кулачками глаза, которые от увиденного никак не хотели возвращаться на место. Настена, в конце концов, плюнув на непослушные глаза, слезла с кровати, подошла к Васе и, погладив его по всем головам, дернула за хвост! (а у него, оказывается, и хвост есть!). Змееныш взвыл, отчего трещины в моей квартире пошли уже по стенам. Не выдержав издевательств на жильем, я заорала диким голосом:
— Что ж ты, змеюка подколодная, делаешь?! Я ж здесь живу, между прочим!
— Между прочим, мы в Фольклоре тоже живем! — раздался вкрадчивый голос Кота — Бегемота. Сам он уже скромно сидел на кухне и наливал себе чай в мою любимую кружку.
— Это моя кружка, гад! — заорала я еще громче, после чего трещины в стенах несколько расширились.
— Я всегда думал, что твой волшебный голос Джельсомино сослужит нам плохую службу, — отмер, наконец, муж. И, подумав, уточнил: — Что здесь происходит, Лия?
Вопрос был глупым. Ответ — еще более глупый, поэтому я решила пойти ва — банк:
— Собирайтесь, мы едем в отпуск.
— Куда? Ночью? — ошалело уточнил Андрей.
— В отпуск. Мне сегодня дали на две недели. — Не моргнув глазом, соврала я, исподтишка демонстрируя сказочным персонажам кулак.
— А штатив для капельницы нам зачем? — обалдело поинтересовался муж.
— Пригодится!
По лесу на гнедом коне скакал в поисках своей невесты царевич Елисей. Настроение у парня было сосредоточенное, взгляд целеустремленный. Короче, ничего не предвещало беды. Елисей напевал под нос: "Я спросил у ясеня: где моя любимая…" и мечтал, как он ее найдет и популярно объяснит, где надлежит находиться царским невестам в ожидании свадебной церемонии.
Неожиданно из — за куста вышел бородатый одноглазый мужик и стал посреди тропы. Царевич расценил это как наезд и тут же ринулся в бой. Сцепившись в клубок, два здоровых мужика катались по траве, выдирая друг другу волосы и выбивая зубы, пока кто — то не додумался спросить:
— Мужик, а ты кто?
— ?! — Драка прекратилась…
Царевич встал, отряхнулся и предложил одноглазому, оставшемуся лежать на траве:
— Слушай, давай сначала начнем?
— Давай!
— Меня Елисеем кличут. Невесту еду искать. Пошла на девичник перед свадьбой и все — Митькой звали. А ты кто?
— Соловей — разбойник, — пожал плечами детина. — Меня здесь все знают. Только, сдается мне, ты не из нашей компашки, парень. Или я что — то путаю?
— Да нет. Я из другой. Только вот, из какой — уже и сам не знаю. Второй год по свету шляюсь, невесту свою ищу. А уж когда найду… — Царевич многозначительно погрозил кулаком вдаль. — Век помнить будет, как шататься по девичникам!
Соловей на секунду задумался и тут же уточнил:
— А че у тебя деваху так прикольно зовут — Митькой? Чего баб уже и так называют?
— Дурак! Я ж образно! — уточнил Елисей. — Ее Василисой зовут.
— А, Васькой значит, — констатировал Соловей. — Ну, хрен редьки не слаще. Хотя, раз тебе нравится. — Разбойник пожал плечами и на минуту задумался. — Ладно, куда идешь — то сейчас?
— В Багдад к местному пахану — Багдадскому вору. Через его информационную сеть узнаю, где такие девичники справляют, ну и где Василиса моя. Только в какую сторону идти — не знаю. Ветер говорит на юг, река указывает на восток, а где он этот юг, восток без компаса хрен отыщешь! Вот и иду, куда глаза глядят, думу думаю. — Царевич горестно вздохнул и возвел глаза к небу. — У кого б еще спросить?
— А ты, милок, у меня спроси, может, что и знаю, — тихонько намекнул Соловей. — Деньги — то есть?
Царевич достал набитый туго кошель и подбросил его на ладони.
— Так, срочно идем в кабак, — деловито уточнил разбойник, — там все и обговорим.
Кабак с таинственным названием "Учкудук" был самым крутым притоном для всех видов джентльменов удачи и пользовался у них оглушительным успехом. Здесь можно было всё: продать, купить, проиграть, узнать и т. д., т. п. На удивление в этот час свободных мест было полно, поэтому Царевич и Соловей заняли ближайший столик у окна. Одноглазый разбойник огляделся и зычно крикнул:
— Гарсон! Ведро водки, два бифштекса и картофель фри для моего друга!
— Круто! — гыкнул Елисей. — А что такое бифштекс?
— А фри ты каждый день жрешь! — хмыкнул Соловей. — Съешь — узнаешь. Главное, ты знаешь: что такое водка?
— А то!
— Тогда — за невесту! — рявкнул Соловей под громкий звон стаканов.
— Хорошо пошла, — одобрительно крякнул Елисей. — Между первой и второй, как говорится…
Вторая, третья и пятая рюмки пошли на "ура", только перед четвертой дело несколько застопорилось мечтаниями Царевича о предстоящей свадьбе, точнее — о первой брачной ночи:
— Нет, ты знаешь: какая она у меня? Ты знаешь? Умница, красавица! Готовит, убирает, стирает, песни поет — мечта поэта! А в постели что вытворяет! Огонь, а не баба! Женюсь — что будет!
