— Что ты вспоминаешь? — спросила она. Возбуждение Рика вдруг упало. Он заколебался.
— Это не очень понятно, Лона. Только то, что у меня была работа, и я знаю какая. По крайней мере знаю отчасти. Я анализировал Ничто.
Она никогда в жизни не слышала слово “анализировал” и все же спросила:
— Но, Рик, что это может быть за работа: а-на-ли-зи-ро-вать ничего? Это не работа!
— Я не говорил “ничего”. Я сказал: анализировал Ничто. С большого “Н”.
— Разве это не одно и то же?
— Нет, конечно. — Он глубоко передохнул. — Но боюсь, что не смогу объяснить тебе. Это все, что я вспомнил. Но я чувствую, какая это была важная работа. Не может быть, чтобы я был преступником!
Это уже было, когда он впервые заговорил. Заговорил так внезапно, что испугал ее. Она не посмела посоветоваться даже с Резидентом. В ближайший свободный день Лона повезла Рика в город к доктору.
После обследования доктор вышел к ней.
— Когда ты встретила этого человека?
Она рассказала ему, очень осторожно, без всяких подробностей, ничего не сказав ни о Резиденте, ни о патрульных.
— Значит, ты ничего не знаешь о нем?
— О том, что было раньше, — ничего.
— Этот человек был подвергнут психозондированию. Ты знаешь, что это такое?
Сначала она опять покачала головой, потом прошептала тихо:
— Это то, что делают с сумасшедшими, доктор?
— И с преступниками. Чтобы излечить рассудок или изменить в нем то, что заставляет их красть и убивать.
— Но Рик никогда ничего не крал, — растерялась Лона.
— Откуда ты знаешь, что он делал до того, как ты его встретила? Сейчас это очень трудно выяснить. Зондирование было глубокое и грубое. Неизвестно, какая часть разума удалена полностью, а какая только затуманена шоком. Его нужно держать под наблюдением.
— Нет, нет! Он останется со мной! Я хорошо забочусь о нем, доктор!
Он нахмурился, но заговорил еще ласковее:
— Да, но я и думал о тебе, девушка. Может быть, из него удалено не все злое. Не хочешь же ты, чтобы когда-нибудь он обидел тебя.
В эту минуту сестра привела Рика, успокаивая его ласковым воркованием, как младенца. Рик приложил руку к голове и глядел бессмысленно, пока его взгляд не остановился на Валоне. Он протянул к ней руки и слабо закричал:
— Лона!
Она кинулась к нему, крепко обняла, прижимая его голову к своему плечу. Потом посмотрела на доктора.
— Он никогда, ни за что не обидит меня.
— И все-таки о нем нужно сообщить. Не знаю, как ему удалось ускользнуть из-под надзора в таком состоянии.
— Значит, его отнимут у меня, доктор?
— Боюсь, что да. Таков закон.
На обратном пути она ехала тяжело и слепо, в отчаянии прижимая Рика к себе.
Через неделю по гипервидео было известие об одном докторе, погибшем в катастрофе, когда прервался один из местных электрических лучей. Имя показалось ей знакомым, и ночью в своей комнате она сравнила его с записанным на бумажке. Имена совпадали.
Позже, когда Рик стал понимать больше, она рассказала ему о том, что говорил доктор, и посоветовала оставайся в поселке, если он хочет быть в безопасности…
— Я не мог быть преступником, — повторил Рик, — если у меня была такая важная работа! Надо уйти. Другого пути нет. Я должен бросить фабрику и поселок и узнать о себе побольше.
— Рик! Это опасно! Если даже ты анализировал Ничто, почему это важно настолько, чтобы тебе узнавать больше?
— Потому что я вспомнил еще кое-что.
— Что, что ты вспомнил?
— Не скажу, — прошептал Рик.
— Ты должен сказать кому-нибудь. Иначе опять забудешь.
Он схватил ее за руку.
— Это верно. Ты никому не скажешь, правда, Лона? Ты будешь моей памятью, на случай, если я забуду?
— Конечно, Рик.
Рик огляделся. Мир был прекрасен. Валона как-то рассказала ему, что в Верхнем Городе, в нескольих милях над ним, есть огромная светящаяся надпись:
ФЛОРИНА — САМАЯ ПРЕКРАСНАЯ ПЛАНЕТА В ГАЛАКТИКЕ
И сейчас, оглядываясь, он мог поверить этому.
— То, что я вспомнил, ужасно. Но когда я вспоминаю, то всегда правильно. Это мне припомнилось в конце дня.
— Да?
Он в ужасе пристально смотрел на нее:
— Все на этой планете должны погибнуть. Все, кто живет на Флорине.
Мирлин Теренс доставал книгу-фильм с полки, когда к нему позвонили. Резидент неторопливо подошел к двери, на ходу заглаживая верхний прорез рубашки. Даже одежда у него была похожа на одежду Сквайров. Иногда он почти забывал, что родился на Флорине.
На пороге стояла Валона Марч. Она опустилась на колени и склонила голову в почтительном приветствии.
Теренс широко распахнул дверь.
— Войди, Валона. Садись. Час отбоя давно уже прошел. Надеюсь, патрульные не видели тебя?
— Кажется, нет, Резидент.
— Ты чем-то расстроена. Опять Рик?
— Да, Резидент. — Она сидела, как всегда, спрятав свои большие руки в складках платья; но он заметил, что ее сильные короткие пальцы переплелись и слегка вздрагивают.
— Что бы это ни было, я слушаю тебя, — сказал он негромко.
— Вы помните, Резидент, как я пришла к вам и рассказала о городском докторе и о том, что он говорил?
— Да, Валона, помню. И еще помню, что велел тебе никогда не делать ничего подобного, не посоветовавшись со мной. А ты помнишь это?
Глаза у нее расширились.
Ей не нужно было напоминаний, чтобы снова ощутить его гнев.
— Я никогда больше не сделаю ничего такого, Резидент. Я только хотела напомнить вам, что вы обещали сделать все, чтобы помочь мне удержать Рика.
— Я так и сделаю. Значит, патрульные спрашивали о нем?
— Нет. О, Резидент, по-вашему, они могут спросить?
— Я уверен, что нет. — Он начал терять терпение. — Ну же, Валона, рассказывай, в чем дело!
— Он говорит, что вспоминает разные вещи.
Теренс подался вперед и чуть не схватил девушку за руку.
— Разные вещи? Какие?
В памяти Теренса ожил день, когда нашли Рика. Он увидел толпу ребят у одного из оросительных каналов, как раз за чертой поселка. Они пронзительно кричали, окликая его: “Резидент! Резидент!”, и показывали на какую-то белую шевелящуюся массу.
Это был взрослый мужчина, почти голый: изо рта у него текла слюна, и он слабо повизгивал, бесцельно двигая руками и ногами. На мгновение его глаза встретились с глазами Теренса и стали как будто осмысленнее… Потом рука у человека приподнялась и большой палец очутился во рту.
Кто-то из ребят засмеялся:
— Резидент, да он сосет пальцы!
Простертое тело сотряслось внезапным криком. Лицо покраснело и сморщилось. Раздался тихий, бесслезный плач, но палец так и остался во рту.
Теренс стряхнул с себя оцепенение.
— Вот что, ребята, нечего бегать по кыртовому полю, нечего портить урожай. Сами знаете, что будет, если рабочие с плантаций поймают вас. Расходитесь и молчите обо всем. Эй, вон ты, сбегай-ка к доктору Дженксу и попроси его прийти сюда.
Доктор Дженкс помог Теренсу уложить человека в тележку и как можно незаметнее привезти в поселок. Вдвоем они смыли с него засохшую грязь.
Дженкс тщательно осмотрел Рика.
— Инфекции, по-моему, нет, Резидент. И он сытый, ребра не выпирают. Не знаю, что с ним делать. Как вы думаете, куда его девать теперь?
— Боюсь, что не знаю.
— Он не умеет даже ходить. Он как младенец. И похоже, что все позабыл.
— Может быть, это после болезни?
— По-моему, нет. Возможно, это психическое заболевание. Но я полный профан в психиатрии, подобных больных я посылаю в город. Вы никогда не видели нашего города, Резидент?
— Я здесь только месяц.
Дженкс вздохнул, полез за платком.
— Да. Старый Резидент — тот был молодец. Держал нас хорошо. Я живу тут почти 60 лет, а этого парня никогда не видел. Он, верно, из другого поселка. Посмотрим, что скажут патрульные.
Патрульные, конечно, явились. Избежать этого было невозможно. Их было двое, этих наемников, носящих громкое имя Членов Флорианского Патруля. Они глядели равнодушно и скучно.
— Кто этот умалишенный? — спросил один из них у Теренса.
— Кто его знает! Его нашли позавчера в канаве на кыртовом поле.
