— Что со мной было, господа?
— Похоже, вы чуть не стали жертвой этой книги, — с блеском в глазах сообщил Шерлок. — Вы читали именно о тех событиях, которые сейчас происходят. Соответственно — они происходили снова и снова! Вы могли стоять так вечно, генерал. Вы читали о том, что делаете, и делали то, о чем читали!
— О ужас! — Кубатай побледнел и осел на стул. Холмс осторожно, словно знаменитую шкатулку с отравленной иглой, открыл книгу, перелистнул страницу и прочел:
— «Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не предскажет нам будущее, но...»
— Позвольте, почему это — «не предскажет»? — возмутился Кубатай. — Полистайте книгу дальше, и мы все узнаем!
— А дальше, — торжественно сообщил Холмс, — страницы пусты!
И он помахал книгой с девственно-чистыми листами.
— Что это может означать? — слабо пискнул Кубатай. — Наверное, мы сами творим историю? И то, что будет написано в книге, зависит от того, как мы поступим?
— Можно предложить и другую версию, — вкрадчиво произнес Холмс. — Книга «Царь, царевич, король, королевич» только еще пишется. И автор... авторы, еще не решили, что будет дальше, что сделает Смолянин...
Генерал-старший сержант вздрогнул и приподнялся. Холмс потупился.
— Что вы этим хотите сказать? — гневно воскликнул Кубатай. — Что Смолянин ненастоящий? Что я путешествую по вымышленным мирам не со своим верным другом, талантливым переводчиком, испытанным товарищем — а с персонажем книги?
Холмс посмотрел на Кубатая так, словно хотел что-то сказать, но боялся, что его не поймут. И глухо произнес:
— Кубатай, дорогой, успокойтесь. Истина в том...
— Почему бы вам не сделать следующего шага? — продолжал бушевать генерал, удивленный спокойствием Холмса. — Почему бы не предположить, что и я — всего лишь книжный персонаж!
Мысль эта требовала дальнейшего развития, и он продолжил, глядя то на опустившего трубку Холмса, то на меня:
— Ведь как гладко получается! Я — лишь персонаж, выдающий себя за генерала Департамента Защиты Реальности! Этакий комический покровитель детей! Ха! А автор книг о Холмсе... э-э-э...
— Кубатай, не волнуйтесь, — тихо сказал Холмс, положив руку ему на плечо. — Я неоднократно замечал, что разница между Реальным и Вымышленными мирами — небольшая... но не думал, что вы совершите такой великолепный мыслительный взлет! Гениально! Ничего не упуская, не проходя мимо косвенных улик, не закрывая уши на самый тихий шорох — вы выдали стопроцентный результат!
— Какой? — слабо полюбопытствовал Кубатай.
— Стопроцентный! Я хотел сказать, что каждый мир одновременно и реален, и придуман. Значит, в какой-то мере вы...
Кубатай разразился веселым смехом.
— Холмс! Имейте чувство меры! Я, конечно, отношусь к вам, гражданам Вымышленных миров, как к равным... но нельзя же утрировать! В вас говорят комплексы, Холмс! Вы переживаете, что оказались творением чужой мысли — вот и пытаетесь нас уверить в том же!
— Что ж, — подумав согласился Холмс. — Возможно, вы и правы. Здесь я необъективен, и дедукция может меня подводить.
Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не предскажет нам будущее, но мы были готовы к любым опасностям.
— В путь! — воскликнул неунывающий генерал, и мы втиснулись в шкаф. Несмотря на внушительные габариты Кащея-пингвина, без Ивана это было проще... бедный, бедный негр! Я представил, как он скитается по странному, населенному гномами и чародеями миру, и из глаз моих прыснули слезы.
Наверное, я и впрямь излишне сентиментален... Негра пожалел.
— Выходим, — извлекая из ножен саблю, сказал Кубатай. И смело шагнул из шкафа.
Раздался долгий удивленный вопль, и верный Смолянин прыгнул вслед за генералом. Иного пути не было, и, доставая свой верный револьвер, я последовал за ними...
Падение было долгим, но многочисленные ветки хорошо тормозили полет. Секунд двадцать я лежал, слыша покряхтывание Кубатая и оханье Смолянина. Затем дружеский голос вывел меня из оцепенения:
— Да вы с дубу рухнули, Ватсон!
— А вы, Холмс? — приоткрыв глаза спросил я.
— А я осторожно слез.
Смолянин, распростертый в груде желудей, поднялся, потер лоб, извлек из кармана порванной юбки бинтик и аккуратно замотал голову. Пингвин, из которого после падения лез пух, как из порванной перины, что-то тихонько пробурчал себе под нос. Кубатай оказался самым неприхотливым. Он отряхнулся, сметая с плеч дубовые веточки, и зорко поглядел вверх.
— Почему это выход из шкафа оказался на дереве? — полюбопытствовал он.
На этот вопрос не нашлось ответа даже у Холмса. Я тоже привел себя в порядок и огляделся.
Мы находились не в лесу, как я поначалу подумал, а в большом городском парке. Меж деревьев петляли дорожки из странного черного материала, кое-где виднелись железные столбы с белыми шарами фонарей — явно электрических! Сердце у меня забилось чаще. Издалека слышался веселый детский смех. Сквозь деревья светило солнце.
— Неопасно вроде, — подбирая оброненную при падении саблю, заметил Кубатай.
— Когда нам мотоциклетчики накостыляли, тоже все мирно начиналось, — хмуро напомнил Смолянин. — Ну че, пойдем младшого искать?
— Боже! — воскликнул Кубатай, хлопая себя по лбу. — Холмс, как там Костя?
Холмс бережно извлек из кармана сюртука спичечный коробок и, открывая его, произнес:
— Я потому и был очень осторожен, что чувствовал ответственность за ребенка.
Мы с легким испугом заглянули в костино пристанище. Все было в порядке. Костя недовольно жужжал, но выглядел бодрым и невредимым. Коробок его был уже порядком засижен изнутри, но мы тактично делали вид, что не замечаем этого.
— Все в порядке, мальчик? — соболезнующе спросил пингвин-Кащей. Увидев наши негодующие взгляды, он попятился и, ломая крылья, экзальтированно воскликнул: — Ну хороший я теперь, хороший!
— Ладно, отставить разногласия, — командным тоном велел Кубатай. — У кого есть мнения, как искать Стаса?
— Посмотрим по обстоятельствам, — уклончиво пожал плечами Холмс. Я кивнул, соглашаясь.
Костя громко зажужжал, давая понять, что у него есть какие-то догадки о судьбе брата. Увы, поделиться ими он не мог.
— А что скажет наш магический консультант? — осведомился генерал.
Пингвин откашлялся, что выглядело крайне ненатурально, и произнес:
— Мужики, вспомните мои слова! Стас вместе с магией и всю вредность от меня перенял! Они, по волшебным законам, взаимосвязаны. Так что найти его — полдела, не получить бы по рогам...
— Ха-ха-ха! — деревянным голосом произнес Кубатай. — Стас никогда не причинит вреда мне! Ну и брату тоже. Он мальчик славный, вежливый.
Спорить было не с руки. И мы направились прочь от злополучного дуба. Впереди шел Кубатай со Смолянином, между ними, чуть отстав, семенил пингвин, мы с Холмсом замыкали процессию.
Странное однако дело! Сколько мы всего пережили, в стольких мирах побывали («вымышленных» добавлять не хотелось). И опасности были, и приключения... а так стало обидно, что поиски наши подходят к концу. Конечно, приятно будет вспоминать бравого генерала и добродушного переводчика, можно и обещанную мисс Джессике книгу об этом написать... правда, тогда погибнет моя репутация писателя-документалиста. А сколько всего еще можно было увидеть!..
— Ватсон! — Смолянин схватил меня за рукав. — Зырь сюда!
Мы как раз выходили из парка на улицу. Вполне обычную, разве что дома очень уж все однообразные — в пять этажей, серые, без украшений... А по улице двигалась странная машина — размером с паровоз, но с огромными окнами, на резиновых колесах, и привязанная длинными железными штангами к натянутым над дорогой проводам...
— Троллейбус! — гордо сказал Смолянин. — На электричестве ездит! Нравится, Ватсон?
Я в силах был лишь кивнуть, наслаждаясь зрелищем невиданного прогресса науки. Троллейбус тем временем остановился, через узкие дверцы из него вывалилось человек двадцать, а человек тридцать втиснулось. Видимо, всем хотелось прокатиться на чудесной машине...
— Двадцатый век, падлой буду! — гордо, словно сам этот век сделал, заявил Смолянин.
— Какие деньги здесь в ходу? — полюбопытствовал Холмс. — Я вижу газетный киоск...
— Вы и здесь хотите искать мальчика по газетам! — захохотал Кубатай. — Ну, я думаю, что шиллинги примут — хотя бы как нумизматическую редкость.
Ни слова не говоря, Холмс порылся в кармане, извлек несколько монет и направился к киоску. После недолгой беседы с продавцом он вернулся нагруженный газетами. Развернул одну и погрузился в чтение.
— Что-то интересное пишут? — оглядывая улицу, полюбопытствовал Кубатай.
— Да в общем, ничего. Пишут, что Стас вернулся из поездки в Диснейленд и дал обед в честь бывшего президента Соединенных Штатов.
