Федор быстро протянул руку к старенькому монитору и свернул колесико яркости до минимума, чтобы дама не успела ничего прочесть.
— Историческая реклама запрещена! Никаких взяток не беру! — торопливо сказал он и усмехнулся. — А где ваша логика? Если бы я брал взятки, предположим на секунду, то с какой стати я стал бы выдавать вам имена фирм, заплативших мне?
— Откуда вам знать имена фирм? — удивилась дама. — Это уже наша работа найти преступников.
— Не понял, — сказал Федор. — Они же мне называют имена своих фирм?
— А ваша логика где? — Дама укоризненно покачала головой. — Вы знаете, как опасно вмешательство в прошлое, верно? Вы знаете, что историческая реклама запрещена, верно? Что это грозит ликвидацией фирмы, верно? Так кто же станет просить о рекламе?
— А… как же? — растерялся Федор.
— А ты и поверил? — укоризненно покачала головой дама. — Это же не представители фирм ходят, это их прямые конкуренты! Дарят сувениры, деньги дают фальшивые, да? Им-то на руку, чтобы ты на фирму обиделся! Деньги-то глянь на просвет, на них даже водяных знаков нет!
— Как нет?! — подпрыгнул Федор, но спохватился. — И вообще кто вы такая? В таком тоне с классиком не разговаривают!
— Дурачок, кто тебе сказал, что ты классик? — удивилась дама. — Писатель одного рассказа!
Федор поначалу растерялся, но тут же нашелся:
— Может, и одного, да знаменитого!
— Чем знаменитого? — усмехнулась дама, и на Федора накатило нехорошее предчувствие. — Чем знаменитого? Тем, что ты первым согласился на историческую рекламу? Ну и упоминают тебя во всех учебниках. Ну и агенты к тебе валят, знают, к кому идти!
— Врешь!!! — заорал Федор и стукнул кулаком по столу. — Вон отсюда!!!!!
— Псих! — взвизгнула дама и исчезла.
Странно, но посетители больше не появлялись. Федор проверил доллары — водяных знаков на них действительно не было. Расстроенный Федор отправился на кухню, поужинал, ни с кем не говоря, вернулся к компьютеру и сел перечитывать готовый рассказ "Летящие в пустоту" о капитане звездного крейсера. Неожиданно зазвонил телефон. Это был директор издательства. Он спросил, нет ли у Федора нового рассказа? Мол, сборник горит, сдавать утром, отменилась чья-то повесть, нечем занять место, вот два рассказа Руслана Горошко пошли, Руслан порекомендовал вас как талантливого автора, сказал, что у вас может быть что-то свеженькое для публикации. Если да, то отправьте немедленно по интернету. Федор ухмыльнулся и пообещал выслать рассказ немедленно…
Прошел месяц. Однажды Федор сидел в одиночестве дома, когда раздался знакомый хлопок и снова появилось блестящее веретено. Из шара вылезла девочка-подросток, может быть, на год старше Катюши.
— Скажите, это вы писатель? — застенчиво спросила она и потупилась.
— Да, — просто сказал Федор.
— Хорошая у вас книга, — сказала девочка и покраснела.
— Спасибо, я знаю, — просто сказал Федор. — Это злые языки ее ругают.
— Не верьте, — кивнула девочка. — Книга хорошая. Можно автограф?
— Можно.
Автографов у Федора еще никто никогда не просил. Девочка протянула ему небольшую планшетку.
— Как писать? — растерялся Федор.
— Меня зовут Инна…
— Нет, а писать чем?
— Пальцем…
Федор ткнул указательным пальцем в планшетку — там появилась черная точка. Тогда он уверенно вывел: "Инне от классика с наилучшими пожеланиями!"
— Спасибо огромное! — сказала девочка.
— А чем вам так понравился мой рассказ "Летящие в пустоту"? — неожиданно для самого себя спросил Федор. — Неужели одной рекламой? Ведь нет же? Нет?
— Какой рассказ? — удивилась девочка. — Я только книгу читала…
— "Трое в шлюпке, не считая бластера"? — оживился Федор.
— Нет… — прошептала девочка.
— Может быть, "Триста лет в анабиозе"? "Покорители астероидов"? "Прощай, галактика"?
— Нет… — Девочка совсем смутилась.
— Что за книга? — спросил Федор в упор.
— У вас же только одна книга. Про знаменитого писателя. "Мой друг Руслан Горошко", мемуары…
— Что-о-о??? — подпрыгнул Федор и чуть не заплакал от обиды. — А мне сказали, что я прославился в будущем! Что я классик! Что мой рассказ вошел в учебники!
— Всякое может быть, — сказала девочка, и в голосе ее появилась затаенная гордость. — Один вам одно скажет, другой другое. Будущее разное бывает, меняется оно. Время на время не укладывается. Бывает, съездят люди тайком в прошлое, изменят там мелочь… Возвращаются — а реальность совсем другая!
— А ты чего тогда в прошлое шастаешь, портишь нам все?! — рявкнул Федор.
Девчонка твердо глянула в глаза Федору и упрямо мотнула челкой.
— Я с родителями поругалась! Достали они меня! Из дому ушла. И вообще весь мир дерьмо!
— В будущем все так плохо? — насторожился Федор.
— Хуже некуда! Школа задолбала. Завуч — дура. Парня подруга увела… — Девочка потупилась и продолжила тихо. — Я взяла у отца ключ от лаборатории… Обманула охрану… Включила установку… Попала в прошлое… Подложила Пушкину холостой патрон, чтобы он Дантеса не убил… Украла донос из жандармерии, чтобы Ульянова с Троцким не повесили в 1907 году… Ну и на обратном пути по мелочам… С Эйфелевой башни плюнула… У вас автограф взяла… Я ж не знаю, какие события значимые, а какие нет. Может, что-нибудь сработает. Вот тогда родителям пиндык будет! И Танька у меня теперь попляшет, воображала!!!
Девочка шагнула внутрь веретена и исчезла. Федор схватился за голову и осел на пол.
В прихожей раздался звонок, Федор отрешенно поднялся и открыл дверь. На пороге стоял Руслан.
— Чем занят? Я так, мимо проходил, — сказал Руслан и протянул Федору книжку в мягкой обложке. — Наш сборник вышел, ты в курсе? Я тебе, Федотыч, как друг скажу — ты сам-то вообще понял, что написал? Как такой бред пропустили? Вот просто наугад любой абзац… — Руслан распахнул книжку. — "Капитан облизнул своим языком банку Край-Йогурта, чтоб не капало с нее на его пиджак «Флоренцо», сидевший хорошо на плечах капитана, а затем прикурил сигару «Фронт», зажигая зажигалкой «Пико», и обернулся головой к штурману, стоявшему перед ним и курящему пачку "Золотого Зайка", одевшись в костюмы, которые покупает себе в сети фирменных магазинов «Лайк-салон» с 15-процентной скидкой…" — Руслан помолчал. — Ты что, пьян был?
— Понимал бы чего… — сказал Федор хмуро. — Веду эксперименты с образами. Постсмодерн в фантастике!
— Эк тебя… Ты меня в дом-то пустишь?
Федор заметил, что все еще стоит в дверях, заслоняя Руслану дорогу.
— В дом тебя? — зловеще сказал Федор. — Пошел прочь! Времечко на времечко раз от разу не укладывается! — Он оглушительно расхохотался и погрозил Руслану пальцем. — Мы еще поборемся! Мы еще поглядим, чей друг мемуары пишет! — и захлопнул дверь.
Руслан озадаченно почесал в затылке, но дверь опять распахнулась.
— Я автограф девчонке дал! Теперь пиндык родителям! — Федор снова захлопнул дверь.
Руслан пожал плечами и стал спускаться по лестнице. Дверь за его спиной распахнулась еще раз.
— Думал, так просто? Мы еще поборемся! Нас не запугать! Мы еще напишем! Мы еще сами плюнем с Эйфелевой башни! — грохотало на лестнице. — Ха-ха-ха! Теперь только гномики! Вся надежда на гномиков!
24 декабря 2001, Москва
Наставник глядел на молодого Ученика с отеческой укоризной и слегка покачивал головой. Так медленно, как качают головой лишь глубокие старцы, боящиеся расплескать накопленную мудрость.
— Ты опять ничего не понял… — произнес Наставник.
Ученик был подтянут, лопоух и розовощек. На его бледном лице светились добрые ясные глаза, но челюсти он упрямо сжимал. Наставник ценил своего Ученика и гордился им. Но слишком хорошо его знал, поэтому видел насквозь. Ученик играл. Для него, как для любого молодого существа, все происходящее было пока лишь игрой. Это потом он научится отличать игру от реальности, а затем и вовсе забудет про игры. Но сейчас молодой организм учился отстаивать свое мнение и спорить. Учился бороться и побеждать. Учился не жалеть сил, отстаивая то, во что искренне верит. Для него было жизненно важным не уступить Наставнику. А Наставнику было грустно от того, что никак не объяснить Ученику, что в нем происходит.
— Добро — это добро. Зло — это зло. Среднего не существует, — повторил Ученик с рассудительным упрямством, словно распихивал по узким полкам шкафа древние растрепанные книги, не желавшие там умещаться.
— Добро и зло — категории относительные, — повторил Наставник, хотя понимал, что беседа давно идет по кругу. — Добро может стать злом, а зло может обернуться добром. Мера — вот абсолютная категория. Добро в меру — добро. Добро сверх меры — зло. Зло в меру — зло. Зло сверх меры…
