Глава 7
Найтмеир развалился в кресле, прижимая ко лбу кулек со льдом.
— Что это вы такой кислый, Альберт? Не вам же досталось по голове кровожадным красным мега-гидро-пуф-ботинком… — вздохнул он.
— Изжога замучила, господин президент, — ответил профессор. — У вас случайно нет таблеток?
— Есть, — Найтмеир открыл ящик стола, извлек оттуда пару белых пилюль и протянул Хертберну. Затем достал оттуда же таблетки от головной боли.
— Будьте любезны, Альберт, налейте мне стакан воды.
Профессор налил из графина жидкость в прозрачный стакан и протянул президенту. Затем внимательно смотрел, как тот отправляет таблетки в рот и запрокидывает голову. Затем жадными глотками запивает. Затем внимательно посмотрел на таблетки от изжоги, что лежали у него на ладони. Какая-то мысль принялась стучаться в его разум при виде этих таблеток. Только вот Альберт пока никак не мог найти ключи от той двери, что впустят эту мысль. Получив назад освободившийся стакан, он налил воды себе, запил таблетки, и призрачная мысль исчезла. Как и изжога. Но изжога исчезла временно. А вот мысль?..
— Альберт, нам нужна гипер-нитрро-мега-гидро-пуф-бомба. Иначе мы этих красных безумцев не одолеем.
— И мы, возможно, создадим ее, — вздохнул профессор. — А красные создадут что-то в ответ. И когда мы все остановимся? Или нас остановит наша ненасытность? Мы еще даже не начали войну, но уже разрушаем наш мир бесконечными испытаниями, наращиванием мощности оружия и играми с силами природы. Где предел этому клубку обоюдного безумия?
— Прекратите, профессор! Если мы не сделаем эту бомбу, то ее сделают они. Это гонка. И победит тот, кто вырвется вперед.
— Но они ведь своим последним испытанием уже вырвались вперед. Разве нет?
— Нет. Для этого они должны напасть на нас. Но если мы испытаем более мощное оружие, то они не нападут.
— Правильно. Не нападут. Они тоже будут делать более мощную бомбу.
— Не успеют. Нападем мы.
— Господин президент. Я всегда думал, что своими исследованиями защищаю свой дом и страну. Но теперь мне кажется, что я лишь потакаю безумию.
— Тогда вы уйдете на покой. В лучшем случае, — ответил Найтмеир, и в его словах чувствовалась угроза.
* * *
Поздно вечером, когда жена уже легла спать, он стоял у свежезастекленного окна и смотрел в ночную мглу. Как быть? Угроза президента не может быть пустой. Но что такое его жизнь по сравнению с жизнью целого мира, который катится в саморазрушение? А что, если президент прав и надо упредить красных в новом оружии? Но где тогда, действительно, предел всему этому? И сколько будет этих странных летающих объектов после очередного испытания новой бомбы? И что летающие блюдца будут делать на этот раз?
С этими мыслями профессор лег спать. Но уснуть не смог. Проходили часы, он начинал считать баранов, но на ум приходили только мировые лидеры. Он начинал вспоминать формулы, но начиналась изжога. Тогда Альберт осторожно, чтоб не разбудить жену, встал с постели и направился на кухню. Налил стакан воды. Достал таблетки от изжоги и уставился на них. Таблетки… Таблетки… Опять эта мысль стучится в разум. Что за мысль? Что за гениальная догадка не может пробиться в сознание? И вдруг, словно потеряв всякую надежду попасть в его голову традиционным путем, эта мысль решила… позвонить по телефону. Хертберн уставился на неожиданно зазвеневший телефонный аппарат. Затем медленно поднял трубку и поднес к уху.
— Алло?
— Вы не спите? — послышался хриплый и немолодой уже голос.
— Вы звоните в три часа ночи и задаете подобный вопрос? Это что, такая неудачная шутка?
— Простите. У нас день.
— У вас? Это где у вас?
— У нас, это так же как у вас, но день.
Профессор вздрогнул.
— Вы… Вы звоните из Красной страны? — с ужасом прошептал он.
— Да, — послышался ответ.
— Кто вы?
— Я такой же, как и вы. Только красный.
— Что это значит?
— Я ученый, занимающийся бомбой. Как у вас, только красной.
— Вот как?
— Да. Простите за побитые окна. Это лишь ответ на побитое самолюбие. Кстати, мы с вами заочно знакомы. Мы смотрели друг на друга во время Мировой Конференции Мира, пока весь мир сходил с ума.
— Я уже это понял. Но как вы узнали мой номер телефона?
— Я ученый.
— И что?
— Я вычислил.
— Это возможно? — удивился профессор.
— Мы же беседуем.
— Да. Беседуем. Но разве вы не понимаете, что может значить для нас этот разговор?
— Понимаю. Примерно одинаковое. И меня и вас могут арестовать и обвинить в измене.
— Тогда зачем вы позвонили? Хотите выведать наши планы?
— Нет. Ваши планы очевидны. Как и то, чем все это закончится.
— Тогда зачем мы разговариваем?
— Летающие блюдца.
— Что? — вздрогнул профессор. — Что вы знаете о летающих блюдцах?
— А вы? — ответил голос. — Подозреваю, что у вас считают, будто это наши самолеты-шпионы, верно?
— Да. А это не так?
— Дело в том, что у нас думают то же самое.
— То есть?
— У нас думают, что эти летающие блюдца — ваши шпионы. А их действия и появления становятся все интенсивней и угрожающей.
— Почему я должен вам верить?
— А почему нет? И потом, не верьте мне. Поверьте себе.
— А вы, значит, уверены, что это не наши самолеты?
— Совершенно верно.
— Тогда что это?
— Это таблетки.
— Что, простите? — спина профессора похолодела. Он испытал настоящий шок от такой простой до примитивности и в то же время необычно гениальной мысли.
— Вы испытываете боли, дискомфорт, страдаете от каких-либо болезней?
— Бывает, а что?
— И вы пьете таблетки, чтобы прийти в норму, верно?
— Как и все, у кого недуг.
— Вот видите. А что, если весь мир, в котором мы живем, это непостижимая сущность единого разумного организма, который мы беспокоим своими необдуманными действиями, враждой, разрушением окружающей среды всеми этими и иными своими действиями, что, если и он так же? Мы взорвали пару бомб и побеспокоили организм — он выпил пару таблеток. Не помогло, потому что наши бомбы стали мощнее и мы стали испытывать их чаще. Таблеток тоже стало больше.
— Конечно… Конечно… — забормотал Альберт. — Мне ведь это тоже пришло в голову, но я никак не мог понять этой простой мысли.
— Потому что она не пришла к вам в виде привычных формул и схем. Эта мысль примитивна, но она отражает суть.
— А суть в том, что если мы не остановимся, то организм поймет: раз просто таблетки не помогают, то пора прибегнуть к более радикальному лечению…
— Вы правильно поняли, коллега: если не таблетки, то…
Голос прервался. В трубке раздались частые гудки.
— Алло! Алло!!! — отчаянно заголосил Хертберн.
Ответа не было. Тогда он бросился к окну и распахнул его.
На ближайшем к дому столбе телефонной линии сидел солдат службы безопасности научного городка с кусачками в руках. Увидев профессора, он спрыгнул со столба и, хромая, скрылся в кустах.
— Черт бы вас всех побрал! — воскликнул Хертберн и, снова подбежав к телефону, стал набирать номер генерала Сэма Анкола. Но ведь провод перекушен!
— Проклятье!
Сначала он подумал, что красные испытали еще одну мега-гидро-пуф-бомбу, настолько неожиданным и громким был непрерывный стук в дверь. Но, протерев глаза и прикурив сигару, он наконец понял, что это всего лишь какой-то незваный ночной визитер. Вооружившись огромным револьвером и зло матерясь, Сэм Анкол направился к двери.
— Какого дьявола и какому дьяволу пришло в голову будить меня среди ночи, дьявол! — зарычал генерал на дверь.
— Сэм, откройте, это я, Альберт! — послышался голос за дверью.
— Альберт? — Анкол открыл дверь. На пороге стоял профессор, в ночной рубахе, весь в поту и взъерошенный больше обычного. Рядом, в кустах, валялся небрежно брошенный им велосипед.
— Что случилось, дорогой профессор?
— Ваши люди перерезали мой телефонный провод!
— Что? Зачем? Какого дьявола?!
— Я только что разговаривал с ученым!
— Каким ученым?!
— Таким же, как и я, только красным!
— Вы разговаривали по телефону с красными?! Дьявол, да вы в своем уме, профессор?! — разозлился генерал, срывая с головы ночной колпак и яростно пыхая сигарным дымом.
— Да, черт вас дери, я в своем уме! Это был очень важный звонок!
— Он хочет переметнуться к нам?
— Нет!!! Он хотел предупредить о серьезной опасности!!!
— Они хотят напасть на нас уже сегодня?! — вытаращил глаза генерал.
— Да нет же!!!!! Не в этом дело!!! Организм борется с паразитами!!! А паразиты — это мы!!!
— Ага. Мы, значит, паразиты, а они, значит, хорошие, дьявол бы их побрал…
