Высокий человек с бородкой, кутаясь в случайно приобретенный на толкучке пуховый платок, смахнув с затрепанной обшивки снег, сел в кресло. Постарался отодрать смерзшуюся кучу бумаг, но ничего не получилось. Хозяин овальной комнаты махнул рукой, чуть было не обморозил кожу и принялся согревать окоченевшие ладони своим дыханием.
Если бы не замерзшая подслушивающая аппаратура, то любопытный и нелегальный разведчик южан, засевший в трех кварталах, с удивлением услышал бы, как хозяин неправильного кабинета с причудливыми рисунками в виде замороженного орла на заметенном снегом полу, припевает на непонятном языке:
– И каждый пальчик свой, перецелую, сердцем согревая! Парам-парам! Но в парк ушли последние спецмашины.
В обычную деревянную, без шлюзов, дверь постучали.
Человек резко наклонился к столу, схватил застывшими пальцами импортную лазерную ручку и попытался изобразить работающего человека.
– Заходите! – крикнул он, наполняя пространство перед собой густым облаком пара.
Дверь долго не открывалась. Очевидно мешал этому большой сугроб, наметенный сквозняком. Наконец, снег потеснился, и в образовавшуюся щель протиснулось лицо личного секретаря хозяина круглой комнаты.
– Свежая почта, сэр!
– Сэры все за южными границами, голубчик, – напомнил человек с бородкой.
– Простите, товарищ президент, – засмущался секретарь, протискиваясь в щель. Для этого ему пришлось втянуть живот и даже скинуть на время толстую америфуфанку, простеганную суровыми нитками грубую куртку на вате.
– Кто нас сегодня обрадовал? – товарищ американский президент, если кто не понял, натянул на руку рукав свитера, чтобы пальцы не отморозить, и принял тощую пачку конвертов.
– Ничего особенного, товарищ президент. Все, как обычно. Европейские государства в очередной раз прислали необоснованные отказы в наших справедливых просьбах оказать материальную поддержку. Законно свергнутое правительство южан вновь прислало ноту протеста.
– Они только и могут, что визжать на честных и свободолюбивых граждан, – поморщился человек с бородкой, вспомнив, как шесть месяцев назад он лично вывел верные ему полки американских рабочих и крестьян на конгресскую площадь. Вспомнил, как женское правительство, опираясь на людей с нестандартными формами ориентации, визжало на него, исходило слюной и косметикой, обвиняя в сговоре с подлыми россиянами.
– Есть ли что от наших старших братьев? – от долгого сидения за столом короткая бородка покрылась маленькими сосульками. Человек не любил этого противного чувства холода на подбородке.
– На подходе российский гуманитарный груз. Продовольствие, товарищ президент. И еще прислали срочную телеграмму. Интересуются своим подразделением. Как работают, как отдыхают?
– Если найдете чистую бумагу, ответьте, что американская республика благодарит Россию за присланную команду спасателей. Кстати, как они?
Секретарь вытащил заиндевелыми руками записную книжку, но не удержал ее и уронил. Пошаркав для приличия валенком в сугробе, отказался от возможности отыскать секретнейший документ. Поэтому вспомнил по памяти. У всех личных секретарей отличная память, будет известно.
– Только с самой лучшей стороны, – начал секретарь с того места, которое помнил. – Героически проявив себя при спасении сырья для национальной валюты и практически вернув к жизни американскую гражданку Муру Демину, ну вы помните, товарищ президент! – человек с бородкой попытался довольно улыбнуться, но окончательно застывшая борода, сковала его мужественные черты, – и теперь команда русских спасателей ждет дальнейших распоряжений. Патрулируют западное побережье от возможных контрабандистов.
Человек с бородкой с трудом оторвался от кожаного максимально возможно растрескавшегося кресла и встал у окна, щурясь от сильного сквозняка. За окном черные телохранители играли в снежки. Лето в этом году выдалось особенно богатым на осадки. Чертовы ядерные облака. Круглый год висят над столицей. Сейчас бы в Россию, на Аляску, погреться под жгучими лучами солнца, искупаться в теплой, как вскипяченное козье молоко, воде. Но нет, молодая республика требует, чтобы он находился здесь.
– И еще одно письмо, товарищ президент, – в голосе секретаря послышались истерические нотки. Человек с бородкой частенько слышал их за последний месяц.
– Снова угрозы? – спросил человек с бородкой, пытаясь тупым нажатием большого пальца расшить ранее отогретую дырку на замершем окне. – Прочитайте.
Личный секретарь закашлялся. Не от простуды, а от замешательства. Ему не нравилось читать письма, адресованные лично товарищу президенту. Некоторые секретари бывают еще и очень честными. Но такое ведь случается очень нечасто?
Послышался шорох расправляемого письма. По добротному звуку человек с бородкой определил, что его неизвестный враг на расходные материалы не скупится. Только самое высшее качество. Интересно, а на обороте бумажка чистая? Если да, то в течение месяца можно не беспокоится о бумаге для машинного бюро секретных отношений. Сколько можно на старых рождественских открытках стенографировать?
– Читай, читай, – поторопил человек с бородкой личного секретаря, потому как вспомнил, что с утра еще не ел свои законные двести грамм хлеба.
Секретарь вздохнул морозный воздух и прочитал текст, нарисованный обычными печатными американскими буквами:
– Товарищ американский президент! Сообщаем Вам, что срок окончательно расчета истекает через пять дней. Клякса. Готовьтесь к расплате. Подписи нет. В конце, как всегда, нарисован острый кинжал с которого капает кровь.
– Проклятье!
Человек с бородкой не боялся смерти. И угроз не боялся. Американский президент был очень смелым президентом. Но письма, оставляемые каждый день в почтовом ящике у президентского дома, нервировали, сокращая отпущенный ему срок жизни.
– Вот что, любезный, – высокому человеку с бородкой стало непривычно жарко. Он даже захотел снять вязаную лыжную шапочку, но передумал, задубеет – не натянешь, – усильте охрану. Выдайте солдатам и рабочим патроны. Я видел на заднем дворе постамент с русским танком, перегоните его к парадному входу. Толку мало, но внешний вид угнетающе действует.
– Это историческая ценность, – с сомнением ответил секретарь, – вручен нашей многострадальной стране в честь передачи Аляски России. У меня, товарищ президент, есть другое предложение.
– Говори, – человеку с бородкой стало холодно. Он правильно сделал, что не снял лыжную шапочку. Недаром про него говорили, что он очень дальновиден. Хотя, менингит далеко не самая страшная смерть.
– Если товарищ президент не возражает, мы должны подключить к охране вашей персоны русских. Обеспечение американских безработных горячим питанием не слишком рациональное использование команды спасателей. К тому же гуманитарную помощь, что прибыла баржами на западное побережье, необходимо еще и доставить в столицу. А у нас все паровозы стоят.
– Да. В республике много чего нет, – нахмурился человек с бородкой. – Безжалостные враги с Юга вывезли все, что было ценного. Обескровили страну, эмансипаторы надушенные. Нам и нашему народу как никогда тяжело. Но мы не сдадимся. Что ж. Ваша мысль не лишена смысла. Так и сделаем. Пусть команда русских парней привез груз в столицу. И сразу по прибытию ко мне. Кому как не им охранять меня и помогать американскому правительству восстанавливать нашу несчастную страну. И вот еще что, голубчик, – человек кивнул на стол, – давайте-ка мы эту некрасивую вещицу на дрова пустим? Натопим как следует камин и погреемся. Только вы, голубчик, всем не говорите. На всех тепла не хватит.
– Федеральная база! Ответьте тринадцатой спецмашине!
– Федеральная база плохо принимает сигнал.
– Мы выходим за пределы действия вашего передатчика.
– Желаем счастливого пути, русские парни!
– Счастье наше второе имя. Спасибо. Конец связи. Второму номеру покинуть вышку семафора.
Боб, зажав в зубах два красных флажка, кряхтя, спустился с вышки.
– Теперь до самого побережья передач не будет, – успокоил я его, пряча семафорные флажки в сейф, – а там нормальная связь. По гуманитарной помощи китайцы установили. Милашка!
– Командор?
– У нас зеленая линия. Никуда не сворачивай и следуй по ранее указанному маршруту. И не разгоняйся, дорога ни к черту.
– А куда сворачивать-то? – тоскливо спросили внутренние динамики.
