В любом случае это желание пропадало сразу же, как только я поднимал к глазам руки. Вы бы хотели, чтобы ваши родные увидели вас в виде шестирукого чудовища? Вот и я не хочу. Были бы живы родители, я бы, может, и рискнул, а так кого мне навещать? Двоюродную тетку на Кубани, которую я видел один раз в жизни? Боцмана Кирюхина, который меня иначе как «позорником» и не называл. Кстати, тут спасибо Серому Плащу — никогда не упускал случая выставить меня в дурном свете. Хотя за это леди Инанна уже извинилась.
Ну да ладно, хватит детских воспоминаний. Надо быстренько забросить Пазузу новому хозяину и возвращаться к куратору. Так, где я сейчас, что там подо мной?
А подо мной сейчас океан. Я парю в воздухе, вдалеке вижу неспешно летящего альбатроса, внизу — косяк серебристой рыбы и режущий воду заостренный плавник. Акула, нет, не акула. Направление подсказывает, что это вообще не рыба, а какая-то крупная рептилия типа ихтиозавра.
Что еще подсказывает Направление? Местонахождение… местонахождение… ага, есть. Я в десятке километров от северного побережья Серой Земли. Немножко промахнулся, бывает.
Ничего, летаю я быстро, спешить мне некуда — разомну крылья. Погода хорошая — на Рари сейчас ноябрь, а в Южном полушарии это весенний месяц. На небе ни облачка, тепло… наверное. С моей анатомией нет никакой разницы — что адская жара, что космический холод. Но чисто психологически я все равно больше люблю погожий майский денек, чем всякую экстремальщину.
Следующие два часа я неутомимо работал крыльями. Пересек влажные джунгли, занимающие большую часть сатрапии Канольеро, почти час парил над Рудными горами, прошел немного восточнее Дженни-винниана — областного центра сатрапии Кастилио, и, наконец, добрался до залива Бурь и огромного города, раскинувшегося на его побережье — Иххария. Там я и пошел на снижение.
Есть мне не хотелось — перекусил слегонца у леди Инанны. Мой аппетит она знает, поэтому к чаю всегда выставляет бочку варенья и корзину печенья. Тем не менее, я надеялся, что мистер Креол меня тоже чем-нибудь угостит, — когда к тебе в гости залетает яцхен, простая вежливость требует его накормить. Вежливость и благоразумие.
Приземлившись, я первым делом повернул камень в маскирующем кулоне. В принципе его можно включать и в полете — он ведь не превращает в человека, а всего лишь создает магическую иллюзию. Крылья никуда не денутся, просто станут невидимыми. И все же, я стремаюсь так летать — подсознательно кажется, что вот-вот грохнусь.
Да и в конце концов, кто меня там увидит, в поднебесье? На Земле-1691 хотя бы горгульи были, а здесь кто, вампиры Сумура? Так они даже говорить не умеют. А про нашу Землю-2006, то есть теперь уже 2007, и вовсе говорить не стоит. Помню, однажды я забавы ради приземлился на крыло самолета и даже состроил рожу какому-то мужику в иллюминаторе, но это было всего один раз. Обычно самолеты летают выше и быстрее меня, так что мы с ними редко встречаемся.
О чем это я? Ах да, я повернул камень в кулоне. Однако здесь меня ожидал неприятный сюрприз — кулон не сработал. Я как был яцхеном, так яцхеном и остался.
— Попробуй еще раз, патрон, — предложил Рабан.
Я попробовал еще раз. И еще раз. И ничего. Глухо. Не работает. То ли кулон внезапно сломался, то ли дело в том, что его хозяин сейчас в другом мире. Кто ее знает, эту магию сидов?
Ладно, хрен с ним. Я все равно буквально на минутку — отдам Пазузу и уйду. Где там этот шумерский архимаг?
Ну да, конечно, он невидим для Направления. Заботится о маскировке, как и всякий уважающий себя волшебник. Помню, как я в прошлый раз намучился, пока его разыскал.
Вы вот когда-нибудь пробовали разыскать в незнакомом мире одного конкретного человека? Добавьте еще к условиям задачи мою нестандартную внешность, весьма затрудняющую работу со свидетелями. Нелегко пришлось, что и говорить.
На Серой Земле я раньше не бывал, однако сразу понял, что здесь сейчас не все ладно. По городу вовсю разгуливают каабарские паладины, усатые детинушки в военной форме и еще какие-то уроды, которых я даже не знаю, как описать. Вторжение явно в самом разгаре. Этот шумерский архимаг даром времени не теряет.
Немного подумав, я решил, что в конспирации смысла нет. Как резидент я давно провалился, в Лэнге меня разоблачили, а тут явно стоят дружественные войска. От кого и зачем таиться? Поэтому я подлетел к первой же группе прохожих и вежливо спросил, не знают ли они, где найти шумерского колдуна вот такого роста. У него еще рожа вечно недовольная — смотрит так, словно плюнуть хочет.
Наивный я человек… яцхен. До сих пор еще иногда надеюсь на хорошее отношение. Разумеется, дорогу мне никто не подсказал — при одном лишь моем появлении все дико заорали и бросились врассыпную.
— Не бойтесь меня, пейзане! — воззвал к ним я. — Я пришел с миром!
Мне почему-то не поверили. Только какой-то согбенный старикашка бухнулся на колени и принялся отбивать поклоны, распевая гнусавым голосом. Это что, Наг-Сотх? Ну да, точно, поет на Наг-Сотхе. Хвалебная песнь Лаларту.
Запоздало сообразив, за кого меня здесь принимают, я загрустил. Обойдя завывающего старикашку, я неторопливо двинулся по улице, распространяя вокруг хаос и панику. Большинство прохожих убегали с истошными воплями — и, зная Лаларту, я не могу их за это винить. Некоторые, однако, искренне мне радовались — странной какой-то радостью. Они кланялись, падали на колени, возили лицами по мостовой, немелодично гнусавили гимны Древним.
— Господин наш! — слышались разрозненные возгласы. — Владыка Лаларту! Йа, йа, Ктулху фхтагн!!!
Твою мать. Мне аж противно стало. За бога меня однажды уже принимали, но там люди просто заблуждались — а тут… тут тоже заблуждаются, но не так уж и сильно. Я ведь действительно сын Лаларту.
— Он пришел!!! — завизжал какой-то юродивый парнишка, потрясая кулаками. — Лаларту Кровопийца снизошел к нам, дабы покарать отступников! Бойся, трепещи, Креолка-самозванец, ибо дни твои сочтены! Ужо тебе, поганый!
— Вот с этого места поподробнее, — схватил паренька за шиворот я. — Где мне разыскать этого… как ты там сказал? Самозванца?
Источник информации оказался поразительно словоохотливым. Пылая очами и брызгая слюной, этот придурок воодушевленно рассказал мне все — как мерзкий Креолишка обманом и подлостью сверг мудрого Бестельглосуда и его благородных соратников, как эти нечестивые твари в доспехах фальшивого блеска разрушили святые храмы, как по всей стране преследовали и бросали в узилища добрых жрецов Древних.
Слушая этот поток сознания, я рассеянно думал, что настоящий Лаларту на моем месте наверняка бы сожрал собеседника. Или сначала отымел бы, а потом сожрал. Мой покойный папаша ценил в жизни только две вещи — и количество ему всегда было важнее качества. Неважно кого, лишь бы орало и трепыхалось. И Лалассу такой же… был таким же. Из бессвязных речей юродивого я с удивлением узнал, что Креол Разрушитель, оказывается, убил Лалассу. Это что же выходит — я теперь последний в своем роде? Последний из как там яцхены называются на Наг-Сотхе?
— Хигйджайя, патрон, — подсказал Рабан.
— Угу. Точно. Хрен выговоришь.
Но по крайней мере я узнал, где искать этого вавилонского шарлатана. У него тут самый понтовый адрес — город Иххарий, главная городская площадь, Промонцери Царука, квартира 1. Не суметь найти в Иххарий Промонцери Царука — все равно что не суметь найти в Москве Кремль.
— Могу ли я еще чем-то услужить вам, владыка Лаларту? — искательно заглянул мне в глаза юродивый.
— Можешь. Не называй меня Лаларту.
— Повинуюсь, владыка, а как же мне тогда вас называть?
— Восхитительным Благоуханным Кедром Небес. И обязательно добавляй «ваше высокопревосходительство».
— Повинуюсь, ваше превосходительство Восхитительный Благоуханный Кедр Небес! — счастливо возопил юродивый.
Нет, над таким просто грешно насмехаться. Больной же человек. Промонцери Царука был виден издалека. Или видна? Понятия не имею, какого оно рода. Так или иначе, эту штуку мудрено не заметить — громадный серый куб, возвышающийся над прочими зданиями, как сосна над кустарником. Я решил не тратить время на церемонии — просто скогтил первого попавшегося колдуна в синем плаще и спросил, где сейчас их самый главный босс.
Коддунишка не стал изображать из себя Зою Космодемьянскую и моментально всех сдал. Мне даже показалось, что он делает это с каким-то затаенным удовольствием. Хотя, может, и показалось. Очень уж у него голос дрожал — мужик явно опасался, что я его сожру. А я и не собирался его разубеждать.
Через несколько минут я уже перелезал через подоконник. В огромной зале, увешанной картинами и гобеленами, находилось двенадцать человек. Из них четверо, закованные в серебристые латы, застыли по углам точно изваяния. Еще трое, облаченные в лакейские ливреи, стояли со склоненными головами, явно ожидая приказов господ. Четвертый — тоже в ливрее, но огромного роста, одноглазый и однорогий, замер за спиной хозяина. А оставшиеся восседали за столом, тихо что-то обсуждая. На них на всех были серые плащи — на сухопаром длинноусом старике с крюком вместо руки, на рослом негре с блестящей лысиной и без бровей, на изуродованном призраке с белыми светящимися глазами и на смуглом черноволосом типе с мрачным выражением лица.
