Гроза пустошей - Жанна Михайловна Пояркова

первых нужд оказалось создание тюрьмы. Здесь же находился пульт с горой сканеров, угрожающего вида шлем, радиопередатчик для связи с Сативой, какие-то панели с мигающими пиктограммами и переносной источник питания. Черт знает, для чего все это нужно, но на рынке покупатель на все найдется. Хорошо бы изучить их записи в миникомпах, а то остальные припасы и приборы сгорели снаружи.

- Эй, кто здесь? – раздался скрипучий голос из камеры спереди.

Голосу неизвестного вторил жалобный вопль. Мы прошли мимо пустых камер в конец подвала, где света едва хватало, чтобы разглядеть дорогу.

Голос принадлежал всклокоченному старику лет 70, одетому в заношенную пустынную сорочку ярко-желтого цвета. Когда-то хламида выглядела импозантно, но в тюрьме скомкалась и покрылась грязевыми разводами. Ярко-белые волосы старца развевались вокруг покрытого пигментными пятнами черепа, словно стремились прорасти в небеса. На каждой руке пленника позвякивали браслеты из разноцветных камешков, а глаза смотрели на нас с откровенным недовольством. Старик даже не встал с табуретки, на которой сидел, будто наш приход вписывался в его представление о мире и не нуждался в особой реакции.

Глаза привыкли к полумраку, так что я разглядел рядом еще одного человека – щуплую старуху помоложе с двумя короткими косицами из темных волос и бельмом вместо одного глаза. Одета она была в длинное синее платье и пустынные сапоги, в ушах висели продолговатые серьги из нанизанных друг на друга бисеринок. Широкие скулы и суровое выражение лица делали ее в каком-то смысле привлекательной, если вам нравятся властные одноглазые бабки.

- Ну и чего уставился? - сварливо сказал старик и выложил костяшку домино на столик между ним и одноглазой незнакомкой. – Открывай давай.

Его спутница внимательно рассматривала нас оставшимся глазом. Особенный интерес старухи вызвал Ястреб Джек, и он напыжился в ответ, не желая проигрывать пожилой пленнице в этой игре власти и доминирования. В соседней камере со стариками я с удивлением заметил ездовую ящерицу. Она плохо там помещалась и с радостным урчанием пыталась просунуть морду между прутьями.

- Зачем они заперли ящерицу в камере? - удивилась пиро и покачала головой. – Что у этих людей в головах? Привет, милашка.

Ящерица как будто поняла, что ей сказали, и села, уставившись на нас. Ястреб Джек отвлекся от созерцания старухи, прищурился, а потом ткнул в зверюгу пальцем:

- Это же та самая ящерица, которую лупили караванщики! У нее светлое пятно на спине. Вот ведь бедовая тварь. Ей отчаянно не везет.

- Впервые вижу людей, которых больше интересует судьба ездовой ящерицы, чем попавших в беду уважаемых людей, - довольно желчно произнес старик и со смаком приземлил на стол еще одну костяшку домино. - Как на счет выпустить нас из этой дыры?

- Старик, эту ящерицу мы уже знаем. А вот тебя – нет. За что военные вас сюда посадили?

- Да вот буквально ни за что, - вступила в диалог старуха и усмехнулась. - Наверняка они и с вами пытались то же самое провернуть, но ребятам не повезло, да? Чувствую запах бойни. Да и жарковато тут стало, хотя куда уж больше.

Хайки передернула плечами и прижала простреленную руку к груди. Тут-то я и разглядел ошейник старухи.

Ошейники изобрели в Сативе, когда пытались разобраться с проблемой мутантов. Вернее, это ученым казалось, что мутанты – проблема, а они сами часто придерживались противоположного мнения. Говоря проще, ученые донельзя перепугались, когда осознали, что в пустошах рождаются люди, которые могут гнуть реальность, как им в голову взбредет. Работали ошейники на основе анализа активности определенных зон мозга и по задумке должны были значительно уменьшать возможный вред и блокировать способности мутантов пустошей.

На деле получилось не ахти. Хайки, например, даже с ошейником умела поджигать вещи, хотя и не так масштабно, как без него. Кроме того мутанты сильно отличались друг от друга и по умениям, и по силе воздействия, и наверняка по внутреннему строению, которое не позволяли изучать. Вряд ли вы бы дали себя вскрыть ради науки. И что же умеет эта женщина? Старики сулили сюрпризы.

- Надеюсь, вы не дадите попавшим в беду путникам здесь сдохнуть, – сказала пленница.

Выглядела она настолько подозрительной, насколько вообще возможно, но вместе с тем у старухи имелся характер и определенный стиль. Оставлять их гнить в башне и умирать с голода было бы слишком жестоко.

- Что вы умеете? Кто вы такие? - включилась пиро.

Старик отложил домино и харкнул себе под ноги.

- Кто, что, чего... Что за допрос? В пустошах о таком не спрашивают, девчонка. Научись себя вести.

Хайки нахмурилась, Ястреб Джек от неожиданности засмеялся.

- Меня зовут Тида, - сказала одноглазая старуха, взяв на себя обязанности миротворца. – Я проповедник, а Фахаб – мой давний друг и известный в Хаире человек. Я езжу по городам, заглядываю в чужие души и мысли, помогаю людям разобраться в себе. А остальное расскажу, когда вы наконец выпустите нас из проклятой камеры.

- И лучше делайте это побыстрее! – гаркнул старик, вскочив и ухватив прутья решетки.

- Известный в Хаире чем? – не мог не уточнить я.

- Своими добрыми делами, разумеется.

Телепатка и психованный любитель домино. Я вздохнул, вытер мокрое лицо и отряхнул шляпу от пепла военных. Пот так и струился по бороде.

Судьба вела нас извилистым путем, но раз уж до сих пор удавалось выжить, двое вздорных стариков вряд ли смогут вмешаться в мои планы. Не бросать же их подыхать в грязном подвале, это варварство, и мама меня воспитывала иначе. Даже если Тида прочтет все наши тайны и вопреки инстинкту самосохранения заявит о них, это вряд ли окажется хуже того, что мы уже пережили. Единственный странный момент - то, что произошедшее снаружи никак на Тиду не повлияло, а ведь обычно телепаты сторонились насилия. Если не считать Резака Санчеса, но о нем другой рассказ.

- Конечно, мы вас выпустим, - заявил я наконец. – Жители пустошей должны помогать друг другу. Но чур в наши мозги не влезать.

- Договорились.

К счастью, замки на камерах висели простые, оставшиеся от предыдущих владельцев Пальца, и возиться не пришлось. Я отстрелил первый замок и выпустил ящерицу, та жизнерадостно унеслась прочь, издав торжествующий крик. Чешуйчатая ее морда пообветрилась и выцвела, но остальная шкурка зеленела, словно трава, которой в пустошах было так мало.

- Да пошевеливайтесь же!

Фахаб продолжал буянить, пока его не выпустили. Пиро сдвинула брови:

-