— Так, всё! — рявкнула Дорина, едва мы дожевали сухую лапшу и запили водой сушёные же овощи. — Подобрали сопли и вперёд!
Формулировка… она была неожиданной, но армия, видимо, уже начала накладывать свой отпечаток.
— И леди, если что, — продолжила наша главная, — если какое нападение, то сразу дерёмся. Без всей этой вежливости. Просто берём и бьём в глаз!
Дорина как в воду глядела — почти у самого финиша ждала новая засада. В этот раз не старшекурсники, а наши же парни, с первого. Не знаю, о чём они думали, но мы восприняли их шаг как самое настоящее предательство.
Мы и до этого были злы, а уж теперь…
Не растерялись! В бой вступили сразу и применили всё, что у нас было, исключая лишь холодное оружие. Сокурсники оказались к столь яростному отпору не готовы, поэтому получили по полной. И вряд ли нам удастся провернуть такую штуку во второй раз.
Каждому прилетело по серии боевых пульсаров, кому-то досталось палкой, а лично я дважды применила приём, которому научили братья. Сегодня Дин и Дор могли мною гордиться — точность была поразительная! Вой после моей коленки стоял на весь лес:
— Это запрещённый удар!
Угу. А нападать на обессилевших от марш-броска нежных леди не запрещено?
В итоге к контрольной точке, которая оказалась общая для всех групп, мы пришли, а наши обидчики приковыляли. У половины расцветали фингалы, озаряя собою наш сереющий в сумерках мир.
Магистр Хипп, встречавший кадетов, красиво заломил бровь, и на нас посмотрел с уважением. Затем заглянул в бумаги и сообщил:
— Ну, если по общему нормативу, то вы, леди, опоздали. А если учесть сделанное вам послабление — да, отличный результат.
Всё. После этого он открыл портал.
Мы перешли во двор, и я чуть не разревелась. Испытала странное желание поцеловать пыльную брусчатку и обнять всех, кроме Миоль.
Собственно, мы в итоге и обнялись. А слёзы покатились даже у Дорины!
— Ну что, с боевым крещением нас? — выдохнула Валетта.
— Это надо отметить, — заявила Дорина.
— Угу, морсом в столовой, — вспомнив свой первый наряд, добавила я.
Потом прикинула время и поняла, что если поспешим, то действительно успеем поужинать чем-то съедобным. И это сейчас важнее, чем посещение душа. Пойдём в столовую как есть, и будем благоухать.
Глава 20
Эрвин
Я смотрел на стоявших передо мной птенцов, и слов не было.
Эмоции тоже отсутствовали. То есть совсем.
А Янтарный сидел рядом, изображая драгоценную статуэтку, и его злость была практически материальной. Да что там злость — дух пребывал в бешенстве! Грозя катастрофой всем нам.
Птенцы это явно чувствовали, но вот нестыковка — в данный момент меня боялись больше. Смотрели такими глазами, словно спокойный нерычащий директор и есть воплощённое Зло.
Я же продолжал молчать.
Не мог сказать. Не хотел. Язык не подчинялся.
Прошло много времени, прежде чем уточнил у Янтарного:
— Мне ведь не послышалось?
Во взгляде Хранителя сверкнуло недовольство, однако ответил дух вежливо:
— Не послышалось, лорд Эрвин. И я требую, чтобы вы приняли меры.
Новая долгая пауза.
— А подробнее про кшэрров можно? — произнёс я.
Я чуял, что Янтарный недоговаривает, ведь в пробуждении духов нет ничего вопиющего. Сегодня проснулись, завтра уснули, и никакого вреда.
В истории с захватом леди было что-то ещё. Янтарный о чём-то умалчивал, и меня это задевало. Могла ли сидящей в клетке Августе грозить настоящая опасность? Могло ли там происходить нечто такое, о чём мне действительно лучше не знать?
— Я уже всё рассказал, — прорычал Хранитель.
Ну, допустим.
— А леди эс Тирд… Куда говоришь её посадили? — да, я хотел услышать ещё раз.
— В клетку для жертвоприношений, — повторил Янтарный.
Я кивнул и опять посмотрел на птенцов.
Просто посмотрел! Без эмоций! А от них почему-то повеяло такой жутью, словно я сменил ипостась и уже доедаю предводителя их пустоголовой компании.
Мой медленный глубокий вдох и вопрос, обращённый уже к кадетам. Негласной элите пятого курса, кстати! Отличникам боевой подготовки и вообще:
— А с чем было связано решение касательно леди Августы?
Они ответили не сразу, с явным и запоздалым пониманием всей глупости своей логики:
— Так чтобы отдельно. Чтобы не пострадала. Чтобы как будто не с нами и без претензий.
— Без претензий от кого? — уточнил я.
Кадеты резко превратились в дебилов. Рты пооткрывали, глаза повыкатывали, а сами молчат.
В эту секунду меня наконец, отпустило. Я не собирался злиться — и даже не злился! — но улыбка получилась немного пугающей. Строй кадетов резко дёрнулся назад.
Я улыбнулся ещё шире, ещё добрее… Они опять дёрнулись и побледнели.
Если кто-то сейчас заработает заикание, я буду грустить.
— Слушайте, у меня тут одна идея возникла, — произнёс я. — Очень интересная.
Один сглотнул, а остальные превратились в этаких леди в душной зале.
— Всегда мечтал о таком, — продолжил я спокойно. — Думаю, всем будет интересно и полезно.
Строй пятикурсников съёжился, ну а я объявил:
— Завтра после занятий всем быть на полигоне.
Кажется, прозвучало оптимистично, но никто не расслабился. Даже наоборот.
Ну а я подумал и добавил:
— Кстати, все знаки отличия и награды, полученные за четыре года учёбы, сдать.
А вот это известие стало настоящим ударом. Ведь подробностей про полигон парни пока на знали, а лишение наград — вот оно, прямо здесь.
Только это было мелочью, бояться кадетам следовало другого — во мне пробуждалась жажда убийства.
Уничтожить всех! Каждого! С максимальной жестокостью!
Но вместо этого я рявкнул:
— Смир-рно! — Пауза. — Напр-раво! — Пауза. — Бегом марш!
Кадеты ушли, а дух остался, и роли поменялись. Теперь Янтарный демонстрировал непробиваемое спокойствие, а меня разрывало на куски.
Я пребывал в бешенстве. С трудом удерживался от того, чтобы разгромить что-нибудь для выплеска эмоций.
Лучше, конечно, убить, но… должность директора не позволяет убивать кадетов в прямом смысле. К тому же пятый курс — это всё равно молодняк. Подросшие, возмужавшие, но по-прежнему птенцы.
Некоторое время я снова не мог говорить, а потом с языка слетело:
— Неужели и мы когда-то были такими дебилами?
Это была опять-таки риторика, я не ждал ответа, но дух, обитавший на этой территории слишком давно, и видевший кадетство многих, неожиданно произнёс:
— Ну, в целом, да.
Я резко обернулся и уставился возмущённо. Во времена моей учёбы я действительно совершал разное, но не до такой же степени!
— У вас просто леди на потоке не было, — сказал Янтарный не без ехидства. — Иначе даже не знаю, чего можно было от вас ожидать.
Он издевался. Подтрунивал! Дразнил! Но какая-то доля истины в его словах имелась.
Я даже остыл немного, и тут же рявкнул:
— Так, хватит.
— Конечно-конечно, — негромко фыркнул дух.
Я мог прицепиться, но не стал. Вместо этого спросил:
— Как ты узнал? Имею в виду ситуацию с захватом и клеткой?
— Случайно. Занимался своими делами, отслеживал кое-что, и тут… вот.
Своими делами?
— А леди Августа? Ведь у тебя с нею тоже какие-то дела, так неужели ты не присматриваешь за своей союзницей?
— Дела с Августой? — изумился дух. — У меня? Нет, вы что-то перепутали.
Угу, разумеется.
— То есть не присматриваешь?
— Ну так, одним глазом, — дракончик на миг потупился. — Но сегодня недосмотрел. Был занят и вопиющих выходок от твоих подопечных не ждал.
Я скривился, но кивнул. Что присматривает — это хорошо, за это спасибо. А уточнение про подопечных — я директор без году неделя и, положа руку на сердце, такими идиотами парней воспитал не я.
