— Он везде одинаково тяжелый, — ответил Отто, поочередно пытаясь поднять Лима и за руки и за ноги.
— Нет, — упорствовала я. — За ноги его нести легче. Вот я его и понесу!
— А не боишься, что из его ботинок вонять будет?
— Не будет, он же аристократ! Он носки каждый день меняет, — но на всякий случай наклонилась и понюхала.
— Я тоже каждый день меняю, хоть я и не аристократ, — обиделся полугном.
Мы снова взялись за конечности Блондина и потащили его в направлении Дома Исцеления.
— Извините, а что это вы делаете? — раздался за нами хрипловатый баритон с легким акцентом.
Я от неожиданности выпустила из рук ноги Блондина, Отто же аккуратно положил свою часть тела на дорогу и обернулся на голос.
— А, это ты, Живко! — обрадовался он.
— Кто это такой? — прошептала я.
— Ты что, не узнаешь? Это же орк, который к твоей младшей клинья подбивал.
Я зажгла огонек и присмотрелась. Действительно, он — крючковатый орлиный нос, большие миндалевидные глаза, жесткие черные волосы схвачены в высокий хвост.
— Извини, не признала. А ты что, его знаешь? — спросила я у полугнома.
— Да, — сказал тот. — На ярмарке и познакомились, когда ты его от сестрицы отогнала. Я подумал, что лишнее знакомство никогда не помешает.
Валяющийся на дороге Блондин издал тихий стон.
— Кто это? — спросил Живко. — И куда вы его тащите?
— На мясо мы его несем себе в кладовую, — ответила я. — На зиму запасаемся.
Орк ошеломленно уставился на меня, захлопав глазищами. Это зрелище мне понравилось, и я решила дурачиться дальше.
— Не слушай ты ее, — начал Отто, но я перебила полугнома и сказала извиняющимся голосом:
— Ладно, я пошутила. На самом деле мы несем его в ближайший сарай, чтобы устроить там гнусную оргию.
Лучший друг ткнул меня в бок так сильно, что я согнулась.
— В Дом Исцеления мы идем, поможешь донести? Сам же видишь, помощник из Олы никудышный.
Я решила промолчать — ляпнула бы опять что-то, и мне бы пришлось дальше тащить отнюдь не легкого Блондина. Поэтому я молча пошла за парнями, ловко несущими постанывающего Лима.
— И кто это его? — спросил Живко.
— Не знаю, — ответил Отто. — Мы с ним очень давно не пересекались, и я не в курсе его дел. Может, не поделили что-то. Хотя не знаю, кто бы мог осмелиться поднять на него руку — у Блондина папаша очень влиятельный.
— Кто-то еще более влиятельный, — предположил Живко и улыбнулся мне.
От его улыбки, сверкнувшей в тусклом свете уличных фонарей, меня обдало жаром. Такой мужчина, а я, как всегда, выгляжу ужасно! Волосы растрепались, выпившая, еще и угораздило в пыль сесть! Эх! Я вспомнила Томну, факультетскую модницу, всегда аккуратную и ухоженную, как будто сошедшую с обложки журнала о жизни королевского двора. Мы подходили уже к Дому Исцеления, когда я приняла решение не показываться перед Живко в ярко освещенном приемном покое. Иначе никакой улыбки больше никогда я от него не дождусь — только гримасы ужаса.
— Отто, я вас здесь подожду, на лавочке. Не хочу я к целителям идти.
Полугном, шумно дыша, пожал плечами. Как хорошо, что нам встретился орк! Если даже Отто умаялся нести упитанного аристократа, что уж тогда говорить обо мне!
Я села на ближайшую лавочку и зябко обхватила себя руками — время было давно за полночь, стало холодать. Вот уж не везет так не везет! Из-за желания показаться Живко привлекательнее, чем я есть, приходится сидеть на холодной лавке, вместо того чтобы сидеть в тепле у целителей и пить горячий чай. Наверное, мужчины были созданы для испытания нас на прочность.
— Ола, вставай, простудишься и откосишь экзамен! Я что, сам отдуваться буду? — Оказалось, что я незаметно для себя задремала.
— Холодно, — сказала я, клацая зубами.
Отто молча надел на меня свою жилетку. Меня как будто придавило к земле.
— Ты там кирпичи носишь? — удивилась я тяжести одежды.
— Так, по мелочи, — уклонился от ответа полугном.
— Что там Блондин?
— Избили и ядом насильно напоили. Если бы мы его не нашли, то к утру точно бы дуба дал, — сказал Отто. — А так проваляется у целителей пару дней, и все будет нормально.
— Плохой был яд, некачественный, — вздохнула я.
— Да не в том дело, он, как и любой аристократ, каждый день яды по чуть-чуть принимал, чтобы организм приучить. Мне это целители рассказали, — сообщил лучший друг.
— А где Живко?
— Домой ушел, как только мы Блондина целителям отдали. Он человек деловой, это мы с тобой просто так по улицам ночью шляемся.
— Ничего не просто так, — обиделась я. — Мы шли с конкретной целью — домой попасть. Я, во всяком случае, так хотела. Это ты вечно по сторонам глазеешь.
— Ах так! — запыхтел Отто.
— Это еще не все, — разошлась я. — Ты почему меня под ребра стукнул? Чуть не сломал! И Блондина пнуть не дал, что ему, хуже бы от этого было?
— Замолкни, ты ерунду несешь! — возмутился Отто. — Тебе вообще пить вредно, ты злая становишься.
— А ты? Тоже мне правдолюбец нашелся! Нам экзамен послезавтра… уже завтра сдавать, а мы полночи из-за Блондина прошатались!
— А ты бесчеловечная и немилосердная! О Бездна, с кем я связался! — заорал полугном, пытаясь снять с меня свою жилетку.
— Кто из нас еще бесчеловечный! А раздевать бедную девушку посреди улицы у тебя совести хватает?
Отто от избытка чувств дернул меня за волосы, я же вцепилась ему в бороду. Ура, деремся! Напряжение дня с его плохими новостями и подзаборными явлениями, к которым присоединялось похмелье, начало немного уходить.
— Стоп, стоп, стоп! — Чьи-то сильные руки расцепили нас с Отто.
— Отстань, Ирга, не мешай выяснять отношения с этой… этой…
Я плюнула в сторону полугнома, но в темноте не было видно — попала или нет. Ирга легко поднял меня на руки, прижал к себе, удерживая от активных действий, и еще раз повторил:
— Стоп, ребята, вы чего? Хотите, чтобы сюда сбежалась вся ночная стража?
— Завтра поговорим, — прошипела я Отто.
— Жилетку отдай, — буркнул он. — И не забудь, что у нас завтра консультация перед защитой.
— Что ты здесь делал? — спросила я у Ирги.
— Шел с работы. А вот вы что тут делали посреди ночи?
Я рассказала Ирге о нашей находке в бурьянах.
— Как ты думаешь, кто это его? — поинтересовалась я.
Некромант пожал плечами:
— Блондин со своими методами «сотрудничества» многим перешел дорогу. Ну что, отвести тебя в общежитие или пойдешь ночевать ко мне? — Возлюбленный бережно укутал меня в свою легкую куртку.
— Я к тебе не пойду, у тебя есть нечего, — сказала я, пытаясь вспомнить о собственных продуктовых запасах. Ладно, если ничего не найду, поживлюсь у Лиры в буфете.
— Почему нечего? Я вчера вечером купил продуктов, — ответил Ирга.
— Тогда пойдем к тебе, — сказала я, от усталости еле передвигая ноги.
Засыпая на ходу, в квартире Ирги я переоделась в его рубашку, выпила стакан молока с медом и отключилась, едва коснувшись головой подушки.
— Ола, милая, вставай!
— Отстань от меня. — Я попыталась спрятаться под одеяло, но жестокий некромант начал щекотать мне пятки. — Ирга! Ай, ну перестань!
— Ола, я был бы рад, если бы ты продолжала храпеть у меня под боком и дальше, но тебе пора на консультацию.
— Я не храпела!
— Хорошо, хорошо, мне послышалось. В любом случае — пора вставать.
Я поднялась и, чувствуя себя недоделанным зомби, поплелась к маленькому зеркальцу, висящему около буфета. О ужас! На меня смотрело нечто с мешками под глазами, опухшим лицом и всколоченными волосами — ни умыться, ни расчесаться я вчера, точнее, сегодня под утро так и не собралась.
— Ирга!
— Да, милая?
— Не смотри на меня, я такое страшилище!
— Что ты, я на работе вижу женщин, которые выглядят намного хуже тебя, — утешил некромант.
— Это на кладбище, что ли? — подозрительно уточнила я.
— Ну а где же я работаю? — дипломатично ответил Ирга.
Сам он выглядел свеженьким и бодреньким и даже успел побриться. Показав некроманту язык, я поплелась в ванную. Одежда моя выглядела не лучшим образом, впрочем, как раз для такого случая в недрах шкафа Ирги хранился запасной вариант — юбка и блузка, аккуратно сложенные на полочке. Грязную юбку я, воровато оглянувшись, запихнула в середину корзинки для грязной одежды в надежде, что Ирга ее не заметит среди своих рубашек и случайно постирает.
В аудитории Университета я села подальше от Отто. Я уже не помнила, из-за чего мы поскандалили ночью, но мириться первая не хотела. Стоило профессору Свингдару начать рассказывать о предстоящем завтра мероприятии, как в дверь заглянул какой-то студент-младшекурсник и сказал:
— Профессор, Ольгерду Ляху и Отто дер Шварта вызывают по важному делу.
