Так или иначе, а анализом своим тюремщик остался доволен, сунул монету за грязный кушак под ремнём и, деловито побрякивая связкой ключей, отпёр дверь.
— Значится так. Времени на всё про всё у вас полчаса. Не успеете — ваши трудности и проблемы. А ежели раньше закончите с ним, то ботните в дверь. Я тут же вас и отомкну. Тока помните: заключённого мне не калечить — он тварь казённая. И шоб следов на ём не осталось. По крайней мере, с виду. Ну, приятного вам, господа хорошие.
С этим напутственным пожеланием тюремщик закрыл двери за спинами девушек. В замке, натужно скрежетнув, повернулся ключ. И Лара почувствовала себя несколько неуютно. В ней, невольно отдавая дань сердобольному сердцу, шевельнулось нечто похожее на сочувствие к узникам.
Рыжий певун, растянувшийся на кровати во весь свой немалый рост и приподнявшийся на локтях при их появлении, рассматривал посетителей с понятным любопытством, но и не без тревоги. Принцесса прошла к столу, провела ладонью по табурету, критически осмотрела свою перчатку и, недовольная результатом, осталась стоять.
— Три года назад, — не утруждая себя предисловиями, начала Ларелла, — тебе передали новорождённого младенца с требованием отвести его в определённое место. Мне нужно знать, куда ты его доставил.
Признаться честно, Её Высочество ожидала от парня отпирательств и заверений, что он, как сын повитухи, на своём веку перевидал множество младенцев. Кстати, при ближайшем рассмотрении его могучая грудь выглядела ещё великолепнее, чем на расстоянии. Так вот, рыжий принцессу удивил — своей реакцией, а не грудью — и отпираться не стал.
— А чем благородные господа готовы расплатиться за информацию? — просто поинтересовался певун, садясь на своей койке.
И поправляя рубаху. Фрейда разочарованно вздохнула чуть слышно. Впрочем, и сама Ларелла едва сдержалась от проявления разочарования. Все же, она почитала себя эстеткой. И могла до бесконечности любоваться красотами пейзажа, статями коня и привлекательной мужской фигурой. Но даже потворствование эстетическим вкусам не могли отвлечь практичную девушку от дела.
— А что ты хочешь? — в свою очередь поинтересовалась она у пленника.
— Ну, во-первых, я желаю отсюда выбраться, — ни на минуту не задумываясь, ответил певун.
— А ты свою стоимость на части делишь? — перебила его Ларелла, нехорошо усмехаясь.
— Так ведь и товар-то двойной, — ничуть не смутился парень. — За одну плату я вам назову дом, куда я младенца доставил. Или не дом, а замок. А, может быть, хижину. За вторую же часть назову город, где дом находится. Или скажу, кому замок принадлежит. А, может, дам название деревни. Согласитесь, это справедливо?
— Тебе не растлителем быть, а купцом, — задумчиво протянула Её Высочество, размышляя над выгодностью сделки.
— Папа мне то же самое говорил, — застеснялся певун, — Да кто ж родителей-то слушает?
— Исключительно дураки, — отрезала Лара. — Так что там со второй частью оплаты?
— А вторая часть оплаты состоит в том, чтобы эта Жирур, жена градоначальника, пожалела, что меня под плаху подвела, — кровожадно потребовал рыжий. — Очень пожалела и на всю свою жизнь запомнила: так делать не стоит — себе дороже выйдет.
— Справедливо, — вынуждена была заметить принцесса, испытывающая искренний пиетет к мстителям. Имелось в них нечто изначально благородное. — И как ты ей собираешься мстить?
— Я? Никак не собираюсь, — безмятежно отозвался парень, укладываясь обратно на койку. — Это за меня вы сделаете.
— Наглец! — констатировала Ларелла.
— Наглость — это второе счастье. И единственный шанс остаться в живых, — наставительно произнёс певун.
* * *
Дело, обещавшее стать лёгким и не затратным, обернулось вдруг серьёзными сложностями. Освободить Григо Родса — а ведь ты не забыл, дружок, что именно так звали нашего преступника? — сложностей не представляло. Всего-то и нужно было нанести визит епископу. Который, между прочим, этого визита ожидал. Правда, совершенно с иными, расходящимися с планами Лары, целями.
Но принцесса не заработала бы вполне заслуженную славу искусного дипломата, не сумей она разрешить эту деликатнейшую ситуацию. В итоге все остались весьма довольными друг другом. Преступник был передан «господину Лару». Естественно, не под честное слово, а под расписку, написанную левой рукой, которой принцесса владела ничуть не хуже правой. Святой отец, хоть и с разбитым по его заверениям сердцем, отбыл в столицу, официально оформлять присоединение к своему приходу пяти новый деревень. А Её Высочество осталась там, где была, довольно улыбаясь.
Жалела она только об одном — что не увидит лица короля, когда епископ потребует выплаты обещанной взятки. Нет, пожалуй, она не отказалась бы ещё увидеть физиономию самого святого человека в момент, когда он поймёт свою ошибку. Ну да в жизни часто приходиться смиряться с маленькими разочарованиями вроде невозможности находится в двух местах одновременно.
А вот с воплощением в жизнь справедливой мести начались сложности. Увидеться с женой градоначальника — дамой важной и сановитой, а от того фактически недоступной — было совсем непросто. Но, наконец, тогда, когда Лара совсем отчаялась и успела в снятой у трактирщика комнате дорожку протоптать, возможность увидеться с неуловимой дамой появилась.
И воплотилась она в ежегодный бал, который давали в ратуше самые уважаемые гильдии города: виноделов, мясников, цветочниц и золотарей[18]. Тебе это кажется странным, мой юный друг? Однако, если помыслить логически, то странного тут и вовсе нет. Без тяжёлого труда этих достойнейших людей город просто утонул бы в продуктах переработки яблочного вина и сидра, которыми славны окрестности Пантира. И никакие цветочницы делу не помогли бы.
Так или иначе, а приглашение на праздник Ларелла заполучила, хотя оно и стоило ей пяти золотых. И вот, прохладным, но приятным вечером она, в образе молодого путешествующего дворянина, вошла в зал.
Стоит отметить, что местный бал отличался от приёма, данного столичной мэрией в честь венценосных молодожёнов, только широтой и размахом. Чиновники везде остаются чиновниками, то есть, людьми скучными, с бумажными, не склонными к пустым фантазиям и романтизму душами. И местные бонзы исключением не являлись.
Самые достойные и уважаемые люди города стояли вдоль стен. Олицетворяя собой скуку и бессмысленность, но незыблемость управленческой бюрократии. Рядом с ними отирались жены и дочери с такими же постными и кислыми лицами. Но дух несчастных женщин пал не потому, что они ценили величие своих мужчин, а потому что развлечений не предвиделось. Право слово, не считать же развлечением пару обязательных танцев с и без того опостылевшим мужем, женихом или отцом? Ну а представители гильдий, все это веселье и оплачивающих, теснились у портьер, поглядывая благоговейно на сильных мира сего.
Но Лареллу местное убогое общество волновало мало. Жену градоначальника она нашла без труда. И вовсе не благодаря красочному, хотя и несколько язвительному описанию Григо. Просто достаточно было обратить внимание на самую разряженную и увешанную драгоценностями, словно наложница восточного правителя, женщину.
Госпожа Жирур была ещё молодой, не потрёпанной ежегодными родами дамой. Злые языки величали её «жирной коровой». Но на то они и злословы, чтобы преувеличивать. Жена мэра действительно отличалась полнотелостью и весьма круглыми формами. Но при данном ей Отцом росте это совсем не выглядело безобразно. Правда, муж госпожи супруге макушкой и до монументальной, выдающейся, как киль военного корабля, груди не доставал. Но кого заботят такие условности?
Стоит отметить, что ничего не подозревающую жертву справедливой мести портили злые глаза и зеленоватый оттенок кожи, свойственный всем сплетницам и завистницам. Но в целом она могла считаться вполне привлекательной. Кроме того, на счастье Лареллы, госпожа Жирур оказалась дамой образованной и идущей в ногу со временем.
Когда господин Лар, то есть, наша нежнейшая принцесса, но мы пока будем называть её мужчиной, дабы не запутаться. Так вот, когда господин Лар попал в поле видимости красавицы, он изящно и глубоко поклонился, прижав руку к сердцу и не сводя глаз с прелестницы. А на безмолвном языке любовного искусства того утончённого времени это означало: «Я с первого взгляда покорен вами!».
Обольстительница оглядела юного дворянина с ног до головы. Это ничего не означало. Просто госпожа Жирур оценивала объект, решая, стоит ли он усилий. А вот потом она скосила глаза на стоявшего рядом мужа, прикусила уголок губы и скромно потупилась, при этом поглядывая из-под ресниц на юношу. Думаешь, дружок, что так смотреть невозможно? Ты глубоко заблуждаешься! Можно! Просто это требует наличия определённых навыков, нынешними красавицами утраченных. Именно с этой игры глазами и пошло выражение «стрелять глазками». Отсюда же берут корни слова всем известной песенки: «Что ты милая смотришь искоса, низко голову наклоня…».
