Гримерная находилась рядом с туалетом и была заставлена пивными бочками. Золто прислонился к двери.
— Мне не нужны никакие деньги, — пробормотал он. — Только бы живым уйти…
— Еео о ешпокоитша… — невнятно зашепелявил Утес.
— Ты пытаешься говорить с закрытым ртом, Утес, — произнес Бадди.
— Я сказал, тебе-то что беспокоиться, за твои зубы никто и гроша не даст, — отозвался тролль.
Кто-то постучал в дверь. Утес быстро закрыл рот ладонью, но это оказался всего лишь Асфальт с подносом в руках.
Он принес три вида пива. Он принес даже бутерброды с копчеными крысами с хрустящей корочкой и отрезанными хвостами. А еще на подносе стояла чаша с превосходным антрацитным коксом, посыпанным пеплом.
— Жуй хорошенько, — посоветовал Золто, когда Утес взял чашу. — Может, в последний раз зубами работаешь…
— А вдруг все пройдет нормально, и мы спокойненько пойдем домой? — с надеждой промолвил Утес.
Бадди пробежался пальцами по струнам. Все даже есть перестали, когда музыка заполнила комнату.
— Волшебство… — покачал головой Утес.
— Не волнуйтесь, ребята, — успокоил их Асфальт. — Если возникнут проблемы, по зубам получите не вы.
Бадди резко перестал играть.
— А кто? — осведомился он.
— Самое странное, — продолжил низенький тролль, — что все вдруг стали играть эту вашу музыку Рока. Господин Достабль подписал на концерт еще одну группу. Типа, для разогрева публики.
— Какую?
— «Безумство» называется.
— И где они сейчас? — спросил Утес.
— Ну, как бы вам сказать… Вы знаете, почему ваша гримерная находится рядом с туалетом?
Спрятавшись за потрепанным занавесом «Каверны», Крэш пытался настроить гитару. Этот достаточно простой процесс осложнялся некоторыми непредвиденными обстоятельствами. Во-первых, Блерт понял, чего на самом деле хотят покупатели, и, предварительно попросив у предков прощения, начал уделять больше внимания приклеиванию к гитаре всяких блестящих штучек, нежели работе над функциональными частями инструмента. Иначе говоря, он просто вбил в гриф дюжину гвоздей и привязал к ним струны. Впрочем, это было не такой уж большой проблемой, так как Крэш обладал музыкальным талантом заложенной ноздри.
Юноша посмотрел на Джимбо, Нодди и Падлу. Джимбо, ныне бас-гитарист (Блерт, истерически хохоча, взял доску побольше и натянул на нее проволоку для оград), неуверенно поднял руку.
— В чем дело, Джимбо?
— Одна струна порвалась.
— Ну, у тебя же остались еще четыре.
— Ага, но я, э-э, не знаю, как на них играть.
— Но как играть на четырех, ты тоже не знал, значит, проблем стало меньше.
Падла выглянул из-за занавеса.
— Крэш?
— Да?
— Там, типа, сотни людей. Сотни! У многих гитары. Они, типа, размахивают ими!
«Безумство» прислушалось к шуму, царящему по ту сторону занавеса. У Крэша было не слишком много мозговых клеток, и мысли в результате ходили крайне странными маршрутами, но даже у него возникли смутные подозрения, что звучание, которого удалось добиться «Безумству», несколько отличается от действительно хорошего звучания, которое он слышал вчера вечером в «Барабане». Тогда ему хотелось радостно вопить и плясать, а от своего звучания ему хотелось громко взвыть и, честно говоря, надеть барабан Падлы на голову его владельца.
Нодди посмотрел в щель между занавесками.
— Ого, толпа волш… кажется, это волшебники сидят в первом ряду. Я… почти уверен, что это волшебники, но…
— Ты что, не можешь узнать волшебника, тупица? — ухмыльнулся Крэш. — Все просто: если у человека остроконечная шляпа, значит, он как пить дать волшебник.
— У одного из них… остроконечные волосы… — пробормотал Нодди.
Остальные члены «Безумства» прильнули к щели.
— Похоже на… рог единорога, только из волос…
— А что такое написано у него на спине? — спросил Джимбо.
— «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ», — ответил Крэш, который читал быстрее всех и почти не шевелил губами.
— А этот тощий напялил расклешенный балахон, — сказал Нодди.
— Должно быть, застарелый любитель.
— А еще, у всех у них гитары! Думаешь, они пришли на нас посмотреть?
— А на кого еще?
— Разношерстная подобралась публика, — сказал Джимбо.
— Точно, — согласился Падла. — Разно… А что это значит?
— Это значит… значит… типа, дурная.
— Ага. Такой она и выглядит.
Крэш решительно кивнул.
— Пора выходить, — сказал он. — Ну что, парни, покажем им настоящую музыку Рока!
Асфальт, Утес и Золто сидели в углу гримерной, даже сюда доносился шум собравшейся в зале публики.
— Почему он молчит? — прошептал Асфальт.
— Не знаю, — ответил Золто.
Прижав к груди гитару, Бадди смотрел в пустоту. Иногда он похлопывал по ней в такт приходившим в голову мыслям.
— С ним такое бывает, — сказал Утес. — Усядется и таращится в пространство…
— Эй, что они там кричат? — насторожился Золто. — Прислушайтесь.
Сквозь шум проступил некий ритм.
— Что-то вроде «Рок, Рок, Рок», — наконец определил Утес.
Распахнулась дверь, и в нее наполовину вбежал, наполовину упал Достабль.
— Вы должны выйти! — заорал он. — Немедленно!
— Но я думал, эти ребята из «Безумия»… — начал было Золто.
— Даже не спрашивайте, — перебил его Достабль. — Пошли! Иначе там все разнесут!
Асфальт поднял камни.
— Хорошо, — сказал он.
— Нет, — сказал Бадди.
— В чем дело? — спросил Достабль. — Нервишки?
— Нет. Музыка должна быть бесплатной и свободной, как воздух и небо.
Золто завертел головой. В голосе Бадди звучали странные гармоники.
— Конечно, абсолютно согласен, вот и я говорю, — быстро проговорил Достабль. — Гильдия…
Бадди распрямил ноги и встал.
— Насколько я понимаю, людям пришлось заплатить, чтобы попасть сюда?
Золто кинул взгляд на других музыкантов. Казалось, никто ничего не замечал, но окончания слов Бадди звенели, как туго натянутые струны.
— А, ты об этом, — махнул рукой Достабль. — Ну разумеется. Я же должен возместить расходы. Ваш гонорар… износ пола… освещение сцены, отопление… амортизация…
Рев толпы стал громче. Теперь его сопровождал дружный топот ног.
Достабль судорожно сглотнул. Лицо его обреченно вытянулось, так, словно он готовился пойти на самую великую в своей жизни жертву.
— Наверное… я… может, повысить… ну, скажем… на доллар, — произнес он. Каждое слово с боем пробивалось наружу из сейфа его души.
— Мы выйдем на сцену при одном-единственном условии. Мы выступим еще раз, — сказал Бадди.
Золто с подозрением посмотрел на гитару.
— Что? Да нет проблем. Я все… — начал было Достабль.
— И бесплатно.
— Бесплатно?! — Отчаянный крик вырвался прежде, чем Достабль успел сжать зубы, но торговец тут же взял себя в руки. — Вам что, не нужна оплата? Конечно, раз вы так…
— Я имею в виду, — с каменным лицом перебил его Бадди, — если мы не возьмем денег за выступление, значит, и людям не придется платить за то, чтобы нас послушать. И нас смогут услышать все.
— То есть вы хотите играть бесплатно?
— Да!
— Но где тут выгода?
Бутылка из-под пива заплясала по столу и упала на пол. В дверях появился тролль, или, по крайней мере, его часть. Вряд ли ему удалось бы проникнуть в комнатушку, не выломав дверную коробку, но, судя по его виду, он вполне готов был пожертвовать дверью.
— Господин Хризопраз интересуется, что происходит? — прорычал он.
— Э… — начал Достабль.
— Господин Хризопраз не любит ждать…
— Хорошо! — заорал Достабль. — Бесплатно. Но я без ножа себя режу. Понимаете?
Бадди коснулся струн. Казалось, сам воздух заискрился от раздавшегося звука.
— Пошли, — едва слышно сказал он.
— Я знаю этот город, — бормотал Достабль, пока они шагали к вибрировавшей сцене. — На халяву примчатся тысячи…
«Но собравшиеся захотят есть», — прозвенел в его голове голос.
«И захотят пить».
«И наверняка захотят купить футболки с иконографией „Рок-Группы“…»
Лицо Достабля постепенно расплылось в улыбке.
— Бесплатный фестиваль! — воскликнул он. — Точно! Это наш общественный долг. Музыка должна быть бесплатной. А сосиски в булочке должны стоить по доллару, плюс горчица. Может, по доллару с половиной. И при этом я себя без ножа режу.
Рядом с кулисами шум, издаваемый разгоряченными зрителями, обрел плотность кирпичной стены.
— А их там много, — заметил Золто. — Честно говоря, ни разу не приходилось выступать перед такой толпой!
Под аккомпанемент бурных аплодисментов и свиста Асфальт неторопливо раскладывал по сцене камни Утеса.
