— Нет! — заорал Золто. — И я кричу за нас троих!
Гитара взвыла.
Бадди быстро схватил ее и сыграл пару аккордов, которые, похоже, ее успокоили.
— А мне кажется, — сказал он, — ей эта затея… нравится.
— Ей нравится… — пробормотал Золто, немного придя в себя. — Ну и ну! Тебе известно, что делают с забредшими в «Каверну» гномами?
— Нам нужны деньги, и я думаю, что хуже, чем поступила бы с нами Гильдия Музыкантов, играй мы в каком другом месте, с нами никто не поступит, — пожал плечами Бадди. — Кроме того, мы должны играть.
Они уставились друг на друга.
— Значит, договорились, — довольно сказал Достабль, выпустив пару дымовых колец. — А сейчас, ребята, вам стоит найти местечко поспокойнее, где вы проведете остаток дня и отдохнете.
— Тут ты прав, — согласился Утес. — Никогда не думал, что придется все время таскать эти камни…
Достабль поднял палец.
— Я и об этом позаботился. Вы не должны растрачивать свой талант на переноску тяжестей, сказал я себе и нанял помощника. Очень дешевого, всего за доллар в день. Его плату я удержу из вашего гонорара, так что волноваться не о чем. Познакомьтесь с Асфальтом.
— С кем? — не понял Бадди.
— Это я, — отозвался один из мешков рядом с Достаблем.
Мешок приоткрылся и оказался совсем не мешком, а… какой-то сплющенной… ходячей кучей…
У Бадди на глаза аж слезы навернулись. Асфальт выглядел настоящим троллем, за исключением того, что ростом был ниже гнома. Ниже — но не меньше. Недостаток роста Асфальт сполна компенсировал шириной и запахом.
— А почему, — спросил Утес, — он такой маленький?
— На меня сел слон, — мрачновато произнес Асфальт.
Золто громко высморкался.
— Только сел?
Асфальт уже был облачен в футболку с надписью «Рок-Группа». Она туго натягивалась на его широкой груди и волочилась по земле.
— Асфальт будет о вас заботиться, — сказал Достабль. — Он знает о шоу-бизнесе буквально все.
— Со мной вам нечего бояться, — широко улыбнулся Асфальт. — Со всеми работал, везде был, всем занимался.
— Можно пойти в Палисадники, — предложил Утес. — Когда в Университете выходной, там никого не бывает.
— Отлично, — поддержал Достабль. — Ну а мне еще многое нужно организовать. Увидимся вечером. В «Каверне». Ровно в семь.
Он быстро удалился.
— Знаешь, что мне показалось в нем самым странным? — спросил Золто.
— Что?
— Что он курил эту свою сосиску.
Асфальт схватил мешок Утеса и легко забросил его на плечо.
— Пошли, босс.
— На тебя сел слон? — уточнил Бадди, пока они шли по площади.
— Ага. В цирке, — ответил Асфальт. — Я убирал за ними навоз.
— Поэтому ты и стал таким?
— Неа. Таким я стал, после того как слон сел на меня четыре раза, — объяснил низкий плоский тролль. — Сам не знаю, и что это ему в голову взбрело. Я стоял себе спокойненько, убирал за ним, потом вдруг раз — и все потемнело, а потом еще раз — и потемнело, а потом…
— Я бы после первого же раза смотался, — заметил Золто.
— Не-а, — ответил Асфальт с довольной улыбкой. — Не мог я так поступить. Шоу-бизнес — это мое призвание.
Тупс уставился на сколоченное ими устройство.
— Я сам ничего не понимаю, — признался он. — Но, похоже… мы можем поймать ее струнами, а потом заставить струны играть музыку снова. Это как иконограф, только для звука.
Струну они поместили в резонирующий ящик. Он снова и снова проиграл одни и те же двенадцать тактов.
— Музыкальный ящик! — воскликнул Чудакулли. — Ну и ну!
— Вот бы музыканты поиграли перед множеством таких струн, — задумчиво произнес Тупс. — Может быть, нам удалось бы поймать музыку?
— Но для чего? — удивился Чудакулли. — Ради всего плоского, зачем?
— Ну… Если музыку можно будет посадить в ящики, отпадет необходимость в музыкантах.
Чудакулли замялся. Эту идею следовало хорошенько обдумать. Мир без музыкантов обладал определенной привлекательностью. Всех без исключения музыкантов аркканцлер считал нечесаными голодранцами. Очень негигиеничными.
Наконец Чудакулли неохотно покачал головой.
— Только не эту музыку, — сказал он. — Мы должны остановить ее, а не размножить.
— А что в ней плохого? — не понял Тупс.
— Она… Ты что, сам не видишь? Она заставляет людей вести себя странно. Делает из них грубиянов. Они перестают слушать что им говорят. Им хоть кол на голове теши. Это неправильно, так быть не должно. Кроме того… вспомни о господине Хонге.
— Определенно тут присутствует нечто необычное, — признал Тупс. — А нельзя ли получить еще образцы этой музыки? Для исследовательских целей, разумеется.
Чудакулли пожал плечами:
— Декан выведет нас на нее.
— Ничего себе, — прошептал Бадди в огромной, отзывавшейся эхом пустоте. — Неудивительно, что его назвали каверной. Это помещение огромно!
— Тут я чувствую себя настоящим гномом, — сказал Золто.
Асфальт просеменил к сцене.
— Раз-два, раз-два, — сказал он. — Раз. Раз. Раз-два, раз-два…
— Три, — подсказал Бадди.
Асфальт с несколько удрученным видом замолчал.
— Просто проверял, понимаете, просто проверял… проверял, — пробормотал он. — Проверял это, как его…
— Публики будет мало, — покачал головой Бадди.
— Или много. — Золто пнул стоявший у сцены ящик. — Посмотри-ка сюда.
Он развернул плакат. Остальные подошли ближе.
— О, да, здесь мы нарисованы, — удивился Утес. — Кто-то нас нарисовал.
— Выглядим круто, — заметил Золто.
— Бадди выглядит особенно хорошо, — сказал Асфальт. — Когда вот так размахивает гитарой.
— А зачем все эти молнии? — спросил Бадди.
— Я никогда не выглядел таким злым, даже когда злился, — проговорил Золто.
— «Новае Звучание, У Каторова Нет Скончания», — прочитал Утес, наморщив лоб от напряжения.
— «Рок-Группа», — продолжил Золто.
— О нет, — простонал он. — Тут говорится, что мы здесь выступим и все такое прочее. Мы покойники.
— «Буть Здесь Или Аставайся Квадратной Штукой», — прочитал Утес. — Я не понимаю…
— Здесь целая куча этих листов, — сказал Золто. — Слушайте, это же афиши. И знаете, что это значит? Он их развесил повсюду. В общем, когда Гильдия до нас доберется…
— Музыка свободна, — ответил Бадди. — Она должна быть свободной.
— Что? — воскликнул Золто. — Только не в этом гномьем городе!
— Музыка свободна по своей природе, — настаивал Бадди. — Люди не должны платить за то, чтобы играть музыку.
— Правильно! Паренек прав! Я всегда так говорил! Разве я так не говорил? Говорил, причем именно так.
Из тени кулис появился Достабль. С ним был тролль — Хризопраз, догадался Бадди. К его удивлению, особыми размерами или, скажем, угловатостью тролль не отличался. Напротив, он выглядел гладким и блестящим, как галька на берегу. И ни следа лишайника.
К тому же он был ОДЕТ. Ношение всяких тряпок, за исключением униформы или рабочей одежды, троллями не поощрялась. Обычно они обходились набедренной повязкой, закрывавшей то, что нужно было закрыть, и все. Но Хризопраз был одет в костюм. Который на нем явно не сидел, на первый взгляд из-за плохого покроя. На самом же деле костюм был пошит очень искусно, просто все тролли без исключения даже без одежды выглядят скверно скроенными.
Приехав в Анк-Морпорк, Хризопраз быстро усвоил основные жизненные правила. Начал он с главного: бить людей по голове — это бандитизм, но платить другим, чтобы они били людей вместо тебя, — это нормальный бизнес.
— Ребята, — сказал Достабль, — очень рад представить вам Хризопраза. Моего хорошего друга. Мы давно друг друга знаем. Верно, Хриз?
— Именно.
Хризопраз наградил Достабля теплой дружеской улыбкой. Так акула улыбается треске, с которой ее пока что устраивает плыть в одном направлении. Игра кремниевых мышц на щеках говорила, что настанет день, когда кое-кто сильно пожалеет о том, что называл его Хризом.
— Господин Себя-Режу заявляет, что вы, ребята, являетесь лучшим открытием с тех пор, как кто-то додумался продавать уже нарезанный хлеб, — сказал тролль. — Вы тут всем довольны?
Они молча кивнули. Люди предпочитали не разговаривать с Хризопразом дольше необходимого, чтобы случайно не обидеть его. Причем то, что Хризопраз обиделся, люди понимали не сразу. Они понимали это гораздо позже, когда в каком-нибудь темном переулке за их спинами вдруг раздавался чей-то мрачный голос: «Господин Хризопраз очень расстроен».
— Ступайте в гримерную, отдохните, — продолжил тролль. — Если захотите что-нибудь съесть или выпить, только скажите.
Пальцы его были унизаны бриллиантовыми перстнями. Утес таращился на них во все глаза.
