Ознакомительная версия.
Черепаха стянула себя на дно дюны и затем несколько минут ползала туда-сюда. В конце концов она определила точку и принялась копать.
* * *
Это было не справедливо. Было очень жарко. Теперь он замерзал. Брута открыл глаза. Звезды пустыни, бриллиантово-белые, смотрели на него. Его язык, казалось, заполнял рот. Вот оно… Вода. Он перевернулся. Были голоса в его голове, а теперь были голоса вне его головы. Они были нечеткими, но несомненно были, разносясь тихим эхом по залитому лунным светом песку. Брута с болью сполз к подножию дюны. Там был холмик. В действительности, там было несколько холмиков. Приглушенный голос доносился из под одного из них. Он подполз ближе. В холмике была нора. Где то глубоко под землей кто-то ругался. Слов было не разобрать, так как они раскатывались эхом вперед и назад по тоннелю, но общий эффект спутать было не возможно. Брута повалился вниз и смотрел. Через несколько минут в зеве норы наметилось движение и возник Ом, покрытый тем, что, если бы это была не пустыня, Брута назвал бы грязью. — А, это ты, сказала черепаха. — Оторви кусок робы и дай сюда. Брута повиновался, словно во сне. — Обвяжи вот здесь, сказал Ом, это не пикник, скажу я тебе. Он взял тряпку в челюсти, осторожно развернулся и пропал в норе. Через пару минут он вернулся , по-прежнему таща тряпку. Она была пропитана жидкостью. Брута позволил жидкости капать в рот. У нее был вкус грязи, и песка, и дешевой коричневой краски, и немного черепахи, но он мог бы выпить галлон такой воды. Он бы плавал в луже такой воды. Он оторвал еще лоскут, чтобы Ом отнес вниз. Когда Ом снова появился, Брута стоял на коленях около Ворбиса. — Шестнадцать футов вниз! Шестнадцать проклятых футов! — кричал Ом. — Не трать на него! Он что, еще не подох?
— У него жар. — Не трать на него свою жалость!
— Я по-прежнему беру его с собой в Омнию. — Ты думаешь, мы туда попадем? Без еды? Без воды?
— Но ты нашел воду. Воду в пустыне. — Ничего чудесного в этом нет, сказал Ом. — На побережье бывает сезон дождей. Паводки. Увлажняются русла рек. Получается водоносный слой, добавил он. — Для меня звучит, как чудо, прокаркал Брута. — То, что ты можешь это объяснить, еще не значит, что это не чудо. — Ну, еды-то уж здесь нет, поверь мне, сказал Ом. — Есть нечего. Ничего в море, если мы снова сможем найти море. Я знаю пустыни. Скалистые гребни, которые надо обходить. Все уводит тебя с дороги. Дюны, движущиеся по ночам… львы… другие вещи… …боги . — Что же ты тогда предлагаешь? — сказал Брута. — Ты сказал, что лучше быть живым, чем мертвым. Ты хочешь вернуться назад в Эфебу? Ты думаешь, мы будем там популярны?
Ом молчал. Брута кивнул. — Тогда принеси еще воды.
* * *
Было удобнее идти по ночам, с Ворбисом на плече и Омом под мышкой. В это время года… сияние в небе там — это Аврора Кореалис, Сияние над Пупом, где магическое поле Дискворлда постоянно разряжается о пики Cori Celesti, центральной горы. В это время года солнце встает над пустыней в Эфебе и над морем в Омнии, потому с сиянием по левую руку и закатом позади… — Ты когда-нибудь бывал на Сori Celesti? — сказал Брута. Ом, задремавший на холоде, проснулся с появлением звезд. — А?
— Там, где живут боги. — Ха! Сказал бы я тебе, мрачно сказал Ом. — Что?
— Они считают себя задрипанной элитой!
— Так ты там не жил?
— Нет. Надо быть богом грома, или еще чего-нибудь. Нужно иметь целую кучу почитателей, чтобы жить на Холме Шишек. Надо быть антропоморфной персонификацией, как они. — Не просто Великим Богом, да?
Ну, здесь пустыня. И Брута умрет. — Могу и рассказать, пробормотал Ом. — Не кажется, что мы выживем… Смотри, каждый бог для кого-то — Великий Бог. Я никогда не хотел быть столь велик. Пригоршня племен, город или пара. Разве это слишком много?
— В империи два миллиона людей, сказал Брута. — Да. Фантастически хорошо, правда? Начать всего-то с пастуха, слышащего голоса в голове, и кончить двумя миллионами людей. — Но ты никогда не делал ничего для них, сказал Брута. — Например?
— Ну… велел бы им не убивать друг друга, или что-нибудь в этом роде… — Никогда об этом не задумывался. Почему я должен им это говорить?
Брута искал чего-нибудь, что затронуло бы божескую психологию. — Ну, если бы люди не убивали друг друга, то у тебя было бы больше верующих, предположил он. — В этом есть смысл, заключил Ом. — Интересный смысл. Подлый. Брута продолжал шагать молча. На дюнах искрился иней. — Ты когда-нибудь слышал об Этике?
— Это где-нибудь в Ховондаладе, да?
— Эфебцы ею очень интересуются. — Возможно, думают захватить. — Кажется, они очень много об этом рассуждают. — Может, долговременная стратегия?
— Вообще-то, я не думаю, что это — место. Это скорее связано с тем, как живут люди. — Что, валяясь целый день, пока рабы справляют всю настоящую работу? Поверь мне, где бы ты не увидел компанию слоняющихся разгильдяев, рассуждающих об истине и красоте и лучшем способе атаки Этики, можешь прозакладывать свои сандалии, это все потому, что дюжины других несчастных занимаются настоящим делом, в то время как эти сволочи живут, как…
…боги? — сказал Брута. Тягостное молчание. — Я хотел сказать, короли, укоризненно сказал Ом. — Это звучало скорее как “боги”. — Короли, настойчиво повторил Ом. — Зачем людям нужны боги? — упорствовал Брута. — Ох, боги должны быть, — сказал Ом искренним, не бессмысленным голосом. — Но это богам нужны люди, сказал Брута. — Чтобы верили. Ты сам сказал. Ом колебался. — Ну, допустим, сказал он. — Но люди должны во что-нибудь верить. Так? В смысле, почему же еще гремит гром?
— Гром, сказал Брута, его глаза слегка мерцали. — Я не… — Гром вызывают удары облаков друг о друга; после удара молнии в воздухе образуется дыра, и звук порождается облаками, стремящимися заполнить эту дыру и сталкивающимися, в соответствии со строгими кумулодинамическими принципами. — У тебя очень смешной голос, когда ты цитируешь, сказал Ом. — что знает кумулодинамический?
— Не знаю. Никто не показал мне словарь. — В любом случае, это просто объяснение, сказал Ом. — Это не причина. — Моя бабушка как-то сказала, что гром случается, когда Великий Бог Ом снимает сандалии, сказал Брута. — Она была в тот день в отличном настроении, почти улыбалась. — Метафорически верно, сказал Ом. — Но я никогда не произвожу грома. Разделение труда, видишь ли. Проклятый У-Меня-Большой-Молот Слепой Ио на Холме Шишек отвечает за все громы. — Ты, кажется, говорил, что существуют сотни богов грома, сказал Брута. — Да-а. И в нем — все они. Рационализация. Объединятся пара племен, у каждого из которых есть свой бог грома, так? И боги вроде как сливаются, знаешь, как размножаются амебы?
— Нет. — Ну, так же, только наоборот. — Я по-прежнему не понимаю, как один боги может быть сотней богов грома. Они все по-разному выглядят… — Фальшивые носы. — Что?
— И другие голоса. По моим сведениям, у Ио семьдесят разных молотов. Это не общеизвестно. То же и с богиней-матерью. Она всего одна. У нее просто много париков и вообще, удивительно, что можно сделать с набитыми лифчиками. В пустыне стояла абсолютная тишина. Звезды, слегка размазанные высоковысотным туманом, висели крошечными неподвижными розетками. Вдалеке, в направлении того, что Церковь называла Верхним Полюсом, и о чем Брута понемногу начинал думать как о Пупе, небо замерцало. Брута поставил Ома и положил Ворбиса на песок. Абсолютная тишина. Ничего на мили вокруг, кроме того, что он нес с собой. Так, наверное, должны были чувствовать себя пророки, кода они уходили одни пустыню искать… что бы они там не находили, и разговаривать с… с кем бы они там не разговаривали. Он слышал, как Ом, немного жалобно сказал: "Люди должны во что-то верить. По чему бы и не в богов? Во что же еще?
Брута рассмеялся. — Знаешь, сказал он, я не думаю, что верю теперь во что-нибудь. — Кроме меня!
— Ох, я знаю, что ты существуешь, сказал Брута. Он почувствовал, как Ом слега расслабился. — Кстати, о черепах. В черепах я могу поверить. В них, вроде как, много сущности в одном месте. А вот с богами у меня, в общем-то проблемы. — Смотри, если люди перестанут верить в богов, они начнут верить во что-нибудь другое, сказал Ом. — Они будут верить в паровой шар молодого Урна. Во что-нибудь. — Гммм. Зеленое сияние в небе означало, что свет зори в неистовстве гнался за солнцем. Ворбис застонал. — Я не понимаю, почему он не проснется, — сказал Брута. — Я не смог найти сломанных костей. — Как ты узнал?
— Один из Эфебских свитков был все о костях. Ты можешь что-нибудь для него сделать?
— С какой стати?
— Ты — бог. — Ну, да. Если бы я был достаточно силен, я бы, пожалуй, поразил его молнией. — Я думал, Ио посылает молнии. — Нет, только гром. Можно посылать сколько угодно молний, но насчет грома придется договариваться. Теперь горизонт был широкой золотой тесьмой. — Как насчет дождя? — сказал Брута. — Как насчет чего-нибудь полезного?
Ознакомительная версия.
