— Мадемуазель Морель. — Ко мне подошёл хмурый Лер. — Вы простите меня, не знаю, как я вас упустил.
Друид что-то собирался ответить, но я перебила:
— Все нормально, вы лучше мне потом расскажите, что будет с Фламелем.
— Да вы и сами узнаете. Через три дня мэр ждет вас к себе. На площади будет праздник и суд. Перед тем мэр хотел с вами переговорить.
Лер протянул мне бумагу. Там мелким почерком значился адрес и просьба явиться для получения «награды».
Я даже поперхнулась.
Как только увезли Фламеля, ансульцы тоже стали расходиться. Исчез стол, факелы и лишь человек с гармошкой чуть задержался, поджидая мадам Бернар.
— Ну что же, милая, давайте я вас уложу. Да будем отдыхать. — Она завел меня в дом и обернулась к друиду. — Месье Дюбоис, приходите завтра, я напеку пышек и на вашу долю.
— Да нет, я останусь. — Жан вошел вслед за мной и поставил посох у двери. — Я помогу Ан-Мари, а вы идите.
Уставший друид при этом неотрывно смотрел на меня, и даже в темноте я видела, как его глаза отливают желтизной.
Глава 20
На главной площади Лигоса стоял деревянный помост из хорошо оструганных досок. Его любовно подделывали двое мужчин. Они сдували пылинки, постукивали молотками и поглаживали дерево.
Вот уже пятнадцать минут картина не менялась, я все ждала, когда же им надоест. Не дождалась. Мы с Жаном стояли в стороне от этого действа ближе к зданию городского совета, но все прекрасно видели. Терпели, смотрели на помост и уже обругали Жиро за задержку. Жаль, что взгляду больше не за что было зацепиться. Вечно пустующая площадь только сегодня приобрела что-то интересное в виде этих досок, которые все наглаживали и наглаживали мастера.
— Им за это платят, что ли? — не выдержала я.
— Они еще и приговаривают что-то. И, кажется, о любви, — пробормотал Жан.
— Заговаривают от сглаза, — сообщил подошедший Жиро. — Все помосты для виселиц так охаживают. Традиция.
— Ты же говорил, что они еще не решили насчет казни, — удивился друид.
— Как бы не решили. Сегодня Фламеля просто покажут народу и расскажут о злодеянии. Потом праздник, а завтра, скорее всего, повесят.
Это не было неожиданностью, но простота с которой говорил Жиро, да и с которой те люди «заговаривали» помост, настораживала.
— А Фламель вообще в чем-нибудь признался? — поинтересовалась я.
— Поначалу молчал, — сказал Жиро и потянул нас к зданию совета. — Но потом наш капитан в сердцах сказал, что целитель обычный сумасшедший, а его эликсир — вода. Ну ведь не мальчиком выглядит Фламель, правда же. И у целителя что-то в голове перемкнуло. Он как давай говорить! Сказал, что эликсир не омолаживает, а задерживает старение. Назвал себя гением, потому что благодаря Клоду он когда-то подошел вплотную к разгадке именно тайны омоложения. Помните тот случай, когда Клод собирал кровь у людей? Ну вот.
— Сколько человек убил Фламель? — спросил Жан.
— Не сказал, но я думаю, много. Он переехал в Лигос около шести лет назад. Что-то мне подсказывает, что с тех пор и убивает. Правда, раньше Фламель был осторожным. Пропадали только нищие. Он обмолвился, что их все равно никто не искал, а так они послужили науке. А тут он почему-то втемяшил себе в голову, что ты, Ан-Мари, его почти вычислила.
— Я подозревала всех целителей и алхимиков, не только его. Его даже в меньшей степени.
— Ну, а он уверен в другом. — Жиро ускорил шаг. — Давайте, пошевеливайтесь. Сейчас сходим к мэру, а потом будем праздновать. Там и трубадуры уже приехали.
Я шла к зданию совета без особого желания. Мэр в прошлый раз меня хоть и отпустил, но как-то неохотно. Кто его знает, что он придумает сегодня. Может быть, отыграется на мне, раз до надоевших ансульцев добраться не может.
Мы уже подошли к двери, когда мимо провезли клетку с заключенным. Она остановилась буквально в десяти шагах от нас, и я отчетливо видела избитого Фламеля. Целитель тоже заметил меня. По его позе мне показалось, что он сейчас бросится вперед, и я отшатнулась. Тут же Жан приобнял меня и шепнул что-то успокаивающее. А Фламель и, правда, приблизил лицо к прутьям, разглядывая меня.
— Подойди, — тихо сказал он. — Подойди…прошу.
Рука Жана напряглась на моем плече. Но вот что-то заставило меня убрать ее и шагнуть вперед. Никакой магии, откуда бы у целителя она, но меня потянуло к клетке.
Отчего-то хотелось узнать, что скажет Фламель. Вот такой целитель, за решеткой, закованный в кандалы, но пока живой и не растерявший достоинства, действовал на меня странно…Я его жалела.
Когда подошла, он схватился за решетку. Цепь на его руках тяжело звякнула и обвисла. Фламель прижался лицом к прутьям, чтобы быть ближе. Его глаза казались сумасшедшими, но вопреки этому вблизи они не пугали.
Целитель вытянул руку между прутьями и коснулся моих волос. Я отшатнулась, но он и сам убрал ладонь.
— Уже есть изменения.
— О чем вы?
Я понимала, что Фламель окончательно сошел с ума, но все равно стояла на месте. Хотя его касание и вызвало дрожь.
— Твоя кровь. Полуоборотень, да? Я все думал, почему так долго не хочу есть, да и раны заживают быстрее, — он говорил тихо и мне пришлось наклониться. — А все дело в тебе.
— Не знаю в чем там дело, но у меня крови полуобортня меньше четверти.
— Поэтому и изменения пока незаметны.
— О чем ты говоришь? — спросил Жан и подошел ближе.
— Кровь полуоборотня — это смесь звериного и человеческого. — Целитель выпрямился и стал отвечать так, будто пред ним знакомые ему пациенты. — И она действует немного не так, как человеческая. А когда организм истощён, просыпается нечто древнее. Ты уже чувствуешь это?
— Ничего я не чувствую…
— Я уверен, что твой мир уже стал ярче. Вкусы, запахи, звуки. Твоя кровь обновилась, и теперь в тебе больше животного, чем раньше. — Целитель усмехнулся. — Кровь полуоборотня, надо же…Было бы интересно посмотреть, насколько она проснется.
Я неосознанно втянула воздух, проверяя стал ли нюх острее. И сама же себя одернула. Почему я должна верить целителю? Может, он болтает от нечего делать. Вон, хмурый стражник, что стоял в нескольких шагах и наблюдал за нами, явно не развлекал Фламеля разговорами.
— Не благодари, — сказал целитель.
Вот здесь уже не выдержал Жан. Он стукнул посохом по решетке.
— Тебя повесят, это и будет наша благодарность, — сквозь зубы сказал друид.
— О, понимаю твою злость. Но через тридцать лет, когда ты, друид, все еще будешь довольно молод, а твои знакомые постареют, поймешь за что меня надо благодарить, — и будто самому себе целитель добавил: — Как я не подумал раньше, кровь полуоборотня… они же живут дольше людей.
В голове не укладывалось, что он считает, будто я стану полуоборотнем…
Подождите-ка, они же волосатые!
Я с ужасом посмотрела на свои гладкие руки, даже боясь представить, во что они могут превратиться. А если целитель прав? Мужчина — полуоборотень куда ни шло, есть дамы, которым как раз нравятся такие «дикие». Но женщина — полуоборотень… ой, мама.
— Чем просто языком чесать, поведал бы, почему так хотел убить Ан-Мари, облегчил бы совесть, — сказал Жан.
— Знаешь, друид, совесть меня не беспокоит. А Ан-Мари просто подвернулась в нужный момент. — Фламель хотел развести руками, но цепь на кандалах не позволила. — Я думал, что она поможет мне собирать золотую путейку или проведет в лес. Но Ан-Мари слишком правильная девушка в некоторых вопросах. Это становится ясно сразу же. По тому как она уважительно говорит о лесе и сборе трав. У нас бы не вышло, как с прошлой травницей. Та и путейку мне собирала, и однажды провела в лес. Даже с телами мне помогала. И всё это лишь за хорошее вознаграждение.
— Значит, вы хотели меня убить только потому, что подумали, будто я не буду приносить путейку?
— Я разбираюсь в людях. И после первой встречи я точно знал — не сработаемся. Поэтому когда вашей двери появился случайный труп, я понял — это шанс. Было бы удобно, если бы вас посчитали виновной. На некоторое время это бы успокоило людей. А то в последние дни стало неуютно, начали замечать, что пропадают нищие.
