— Эй! Вот вы где! Чего замерли? Мэр ждет. — Жиро звал, стоя у входа в здание совета. — Бросайте трепаться, пошли.
Без окрика я бы вряд ли двинулась с места. Фламель будто пригвоздил меня к земле. Он как-то правильно и завораживающе все говорил. Хотя и был, бесспорно, сумасшедшим.
Стоило нам отойти на несколько шагов, как целитель снова подал голос.
— Они не смогут его сделать! Скажите им, что только Я знаю правильный рецепт. Никто не сможет этого повторить. Никто! Мое имя останется в истории.
Он рассмеялся и замолчал. Мы с Жаном не стали оборачиваться, наоборот, пошли быстрее. Но голос Фламеля будто преследовал, и даже когда мы оказались кабинете мэра, я думала о словах целителя. Если никто не сможет повторить эликсир — я буду счастлива, но страшнее, если будут пытаться. Сколько смертей нас ждет…
— Ан-Мари. — Друид сжал мою руку. Оказалось, что мэр давно встал из-за стола. Он держал какой-то футляр и ждал моей реакции. Несколько человек в приличных костюмах тоже смотрели на меня с осуждением.
В светлом и просторном кабинете царила атмосфера торжества, в вазе на подоконнике даже стояли свежие цветы. А я тут задумалась и не двигаюсь.
— Мадемуазель Морель, я хочу вручить вам памятный подарок за помощь в поимке преступника, который истреблял жителей Лигоса, — мэр, судя по всему, повторял фразу не первый раз. Проговорил быстро и взглянул так, что стало ясно, меня посадят, если я не очнусь сейчас же.
— Благодарю, — ответила я и поспешно шагнула к мэру.
Мне сунули в руки закрытый футляр и все. На этом торжественная церемония завершилась.
— Мадемуазель Морель, вы должны поставить подписи вот на этих бумагах. Это ваши свидетельства о виновности месье Фламеля. А вот этот документ о том, что вы получили от города памятный подарок. Прошу.
Документ на получение подарка — это очень серьезно. Я долго вчитывалась, но в итоге все же подписала все, что мне дали. Худенький и пожилой человек, у которого на шее висела цепь с монетой, проверил и удовлетворённо кивнул. Забрал он только бумагу «о получении подарка». Точно казначей.
— Мадемуазель Морель, — снова обратился ко мне мэр. — Я слышал, вы читаете руническую вязь. У нас есть несколько документов, изъятых у преступника. Хотелось бы узнать ваше мнение.
Мне дали бумаги и в кабинете вдруг установилась идеальная тишина. Все те люди, что стояли у стены, замерли будто в предвкушении.
Желтоватые листки были исписаны с двух сторон. Но ничего особенного здесь не значилось. Руническая вязь использовалась лишь для рецептов и наименования трав. Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы кто-то на ней сочинял письма или нечто подобное. Эти записи не были исключением. Лишь списки и короткие комментарии по дозировке отдельных микстур.
— В основном это рецепты снадобий от кашля, несколько вариаций для людей с одышкой и сопутствующими болезнями. На последнем листке говориться о свойствах золотой путейки.
— Если я не ошибаюсь, именно это растение значилось в веществе, которым Фламель поил жертв? — уточнил мэр и, не дождавшись кивка, продолжил: — Думаю, надо обсудить безопасность этого растения и, возможно, назначить ответственного за его распространение.
— Да кого-то почтенного из городского совета, — предложил один из мужчин в костюмах.
— Можно еще взимать дополнительный налог за продажу, — поддакнул казначей.
— Я думаю, будет справедливо, если этим займется в целом совет. И мы же будем решать стоит ли такое растение пускать в массы, так сказать, — сказал, вероятно, один из членов совета.
— Обсудите, решайте, конечно, — заговорил друид. — Но, как и прежде, все растения в лесу будут собирать травницы. И они не будут отчитываться об этом ни перед кем, кроме друида.
— Понимаете, эта традиции давно устарела. Из-за растения гибнут люди…
— Люди погибли не из-за путейки, а из-за человека. И так называемая дань традиции держит наш мир. Мне не хотелось бы рассказывать о сотворении вселенной и крепости нашего Великого древа. Но вы должны помнить, что мир стоит, пока мы его держим. И основывается на том, что вы называете «традициями».
Друид невзначай стукнул посохом. Вроде бы легонько, но пол в здании вдруг дрогнул и мужчины притихли. А затем и вовсе распрощались с нами. Слишком быстро. Нас буквально вытолкали за двери.
На улице до того молчавший Жиро снова заговорил. И предложил заглянуть в мой футляр, дабы знать, что же мы сегодня обмываем.
— Четыре серебряные ложки, — озвучил Брюн. — Неплохо. Можно продать и купить корову. Или даже две.
— Или ими можно есть, — предложила я.
— Я думал, тебе подарят украшение, — заметил друид. — Но ложки даже лучше.
Конечно, лучше. Правда, футляр еле поместился в мою корзинку, край неудачно выглядывал сбоку.
— Знаешь, сегодня ярмарка, — продолжил говорить Жан. Он взял за руку и переплёл наши пальцы. — Посмотрим, что привезли? Найдем все же украшения.
Он улыбнулся и со странным волнением в глазах ждал ответа. Жиро подмигнул мне, а я, конечно, кивнула.
Глава 21
Ярмарку устроили недалеко от площади. Между главной улицей и каким-то проулком словно специально был создан закуток для повозок и шатров.
Там звенели бубны, кричали торговцы и пахло смесью духов и специй. Жиро протиснулся в самую толчею и утянул нас за собой. Нарядно одетые горожане и пышущие здоровьем зазывалы окружили. Нам подсовывали товары под нос, кричали в лицо, совали в руки отрезы тканей и связки баранок. Гадалки и музыканты тоже бороздили ярмарку, останавливаясь то тут, то там и привлекая людей.
Но Жиро будто знал, куда идти в этой кутерьме, и пробивался вперед. Перед стражником расступались, но нас все равно хватали за одежду. Жан давно выпустил мою руку и теперь крепко держал за талию. Да еще поглядывал, чтобы меня никто не утянул.
В толпе становилось все жарче и веселее. Рука на талии сжималась крепче.
Жан потянул меня в сторону лотка с какими-то камнями. Рядом появился хозяин и принялся расхваливать товар. Мне показалось, что это были обычные безделушки. Какие-то простенькие фигурки без выдумки. Но друид вдруг взял с прилавка бусы из небольших серо-голубых камней. Их я даже не заметила, хотя на свету они так заиграли, что все мысли о «простеньких» безделушках куда-то делись.
— Под цвет глаз, — сказал Жан и, не спрашивая, застегнул у меня на шее. Он провел подушечками пальцев по камешкам и остановился на мгновение у впадинки между ключиц.
«Как у грубых рук могут быть такие мягкие прикосновения?» — мелькнула мысль.
— Нужен еще браслет, — хозяин украшений молниеносно нацепил на мое запястье скромный браслетик под стать бусам.
Жан не удержался и снова прикоснулся. Но теперь его пальцы скользили по коже… Я следила за его рукой, не отрываясь, и с трудом вспоминала, что мы вроде бы изучаем браслет.
— Знаете, у меня есть еще одни бусы, которые точно вам подойдут! — Продавец вынул откуда-то еще связку украшений, а мы с Жаном одновременно подняли головы. Глаза друида стали желтыми.
Продавец быстренько повесил на меня длинные бусы из мелких-мелких камней. Следом на шее оказались и бусы чуть короче, они ложились на грудь и приятного холодили кожу.
Друид медленно опустил взгляд к длинным бусам, перевел на те, что короче… И я поймала себя на мысли, что с нетерпением жду, когда он к ним прикоснется.
— А еще… — начал продавец.
— Хватит, — остановил друид. Смотрел Жан только на меня. Да так горячо, что внутри все переворачивалось. Он притянул меня к себе и поцеловал.
Для людей, которые друг другу нравятся, мы удивительно мало целовались. Всего-то один раз. Потом почему-то не складывалось. Может быть, поэтому нас так накрыло посреди ярмарки. Глубокие, жаркие поцелуи на глазах у всех… Даже не представляю, как нам удалось остановиться.
И, в общем-то, удалось ненадолго. В какой-то палатке я увидела мужские ремни. Поставила Жана, сама распахнула полы плаща. Я лишь застегнула на нем кожаный широкий ремень с квадратной пряжкой и провела рукой, но глаза друида стали темнее.
