Ознакомительная версия.
Глава 5
Ехали они долго и молча. Шофер только один раз бросил уважительный взгляд на пассажира, но тут же возвратил его на дорогу, которая к тому времени стала уже поровней и в смысле поверхности, и в смысле перспективы.
Павел хотел разговориться с шофером, чтоб узнать от него что-нибудь о городе, куда они ехали, и вообще о шоферской жизни, но сам начать разговор както не решался. Все-таки шофер был очень занят управлением автомобиля, и, по разумению Павла, отвлекать его от этого серьезного занятия было нельзя.
А тем временем и сам город показался впереди, и не прошло и десятипятнадцати минут, как пассажир, забыв о шофере, разглядывал в окна автомобиля настоящие двухи трехэтажные каменные дома, виденные прежде только на фотографиях в газетах да на открытках. Но все же настолько разнились эти настоящие дома от тех фотографических, что затаил Павел дыхание, разглядывая их. И особенно поражали его окна, все одинакового размера, но с разными занавесочками. И под каждым таким домом было разбито по клумбе, а в центре некоторых клумб прямо цветами росли портреты выдающихся деятелей эпохи. От всего увиденного у Павла чуть закружилась голова, и он, совершенно ошеломленный, только и сделал то, что покачал ею же, выказывая таким образом свое восхищенное состояние.
— Да, — кивнул согласившийся с ним шофер, который получал особую радость именно от таких пассажиров, впервые видевших из его автомобиля достижения и красоты городской жизни. — А вы еще центральную площадь не видели…
Надо сказать, что центральной площади они Так и не увидели, так как перед выездом из нее дорога оказалась перекопана — прокладывали вакуумный мусоропровод, по которому весь мусор города должен был вскоре выбрасываться на дальнюю окраину. Об этом им сообщил подошедший к автомобилю человек в спецовке. Он же и посоветовал, какой дорогой лучше доехать до нужного шоферу места.
Когда машина уже отъехала от человека в спецовке, шофер негромко выругался, сравнив вышеупомянутого человека с одним натуральным удобрением. Обиделся шофер оттого, что человек в спецовке подумал, будто ему, шоферу, неизвестны дороги города.
Но Павел, все это время предававшийся наблюдению из окна, не обратил внимание на сквернословие, раздавшееся в автомобиле.
Вскоре они приехали. Машина остановилась перед красивым величественным зданием этажа в четыре, украшенным высоченными колоннами. На крыше развевался огромный красный флаг, хотя и показалось Павлу, что на улице ветра не было.
Шофер завел Павла внутрь здания, а там его встретили сразу три человека в аккуратных темных костюмах и при галстуках. Они радостно пожали руку Добрынину и повели его вверх по, казалось, бесконечной мраморной лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Остановились на третьем этаже.
Там их встретил дежурный по этажу в военной форме и в звании лейтенанта.
— Секунд очку, — сказал он и ушел за угол по коридору.
Минуты через две он вернулся.
— Товарищ Павлюк ждет вас, — доложил лейтенант. Павел и трое сопровождавших, пройдя по коридору, зашли в большущий кабинет, где их и встретил товарищ Павлюк.
Товарищ Павлюк, одетый в клетчатый пиджак и коричневые брюки, был орденоносцем. Был он, как и секретарь Коваленков, плотной наружности, но вид имел более строгий, даже когда улыбался.
Сперва он показал Павлу свою коллекцию самоваров, подчеркнув при этом, что «разумный патриотизм должен в чем-то проявляться». Потом пригласил выпить чая за его широким столом.
— Вот за чаем мы вас и утвердим! — сказал доброжелательно товарищ Павлюк, присаживаясь на свое кресло во главе письменного стола.
Павел бросил на него недоуменный взгляд, который хозяин кабинета сразу понял и поэтому объяснил:
— Дело в том, товарищ Добрынин, что вас выбрали, так сказать, на самом низком уровне, потом вы были в районе у товарища Коваленкова, и должен сказать, что вы ему понравились. Так что он утвердил вас и даже вам, наверно, не сказал об этом. Теперь мы должны утвердить вас как область, и потом уже последняя инстанция… ну, вы знаете какая…
Павел кивнул.
— Но вы не думайте, что мы не доверяем решению вашего колхозного собрания! Такая процедура, понимаете?! Мы ведь вам даже вопросов не задаем… Кстати, вам передали мой подарок?
— Какой? — спросил Добрынин.
— Ну, книжку Ленина с моей подписью?
— Да, конечно, спасибо большое… — затараторил Добрынин.
— Ну, я еще не окончил… Итак, процедура такая, понимаете? — продолжал товарищ Павлюк. — Я вот сейчас при вас спрошу членов партбюро: вам нравится товарищ Добрынин? — И товарищ Павлюк обвел пытливым взглядом троих в костюмах.
Они кивнули.
— Вот видите! — обрадовался хозяин кабинета. — И мне вы сразу понравились. Смотрю — русский человек, открытое лицо, добрая располагающая улыбка. Ну просто идеальный контролер. Вот мы вас и утвердили. А теперь чай и бублики!
Молодой парень, по виду комсомолец, занес в кабинет поднос с румяными бубликами и большой медный чайник с кипятком. Потом в каждую чашку на столе товарищ Павлюк лично всыпал по щепотке чайной заварки.
— Доложите-ка мне о состоянии дел на уборке урожая! — обратился, попивая чай, товарищ Павлюк к членам партбюро.
— У нас все в порядке, — ответил один из них.
То же повторили и другие.
— Это хорошо, — довольный, руководитель кивнул. —Так и надо работать!
Потом товарищ Павлюк заговорил с членами партбюро о перспективах постройки в городе кирпичного завода. Павел слушал их краем уха, набираясь знания, и одновременно не мог оторваться от вкусных румяных бубликов, которые просто таяли во рту. Казалось ему, что начавшаяся пару дней назад новая ответственная жизнь обещает ему много таких бубликов впереди, а кроме того подумалось Павлу и о том, что чем больше у человека ответственности, тем больше Родина беспокоится о нем и о его здоровье, и это казалось справедливым.
— Ну что, — вдруг, бросив взгляд на свои ручные часы, обратился к Павлу товарищ Павлюк. — Ваш поезд через час. Как бы не опоздать…
— Поезд? — переспросил удивленный Павел, ничего ни о каком поезде не слышавший.
— Ах, извините, не сказал вам! — спохватился товарищ Павлюк. — Ваш поезд на столицу… Вам же говорили, что вас там ждут?..
Павел кивнул.
— Ну вот… — развел руками Павлюк. — Жалко, что так мало побыли у нас в Манаенковске, но кто знает — может, судьба еще занесет сюда… Будем рады.
После этого товарищ Павлюк вызвал по телефону машину и самолично сопроводил Добрынина вниз по мраморной лестнице.
И автомобиль, и шофер были те же. На этот раз Павел и шофер даже поздоровались друг с другом как старые знакомые.
Ехали снова молча. Но теперь и самому Павлу не хотелось разговаривать. Он все еще разглядывал город, удивляясь его виду.
— Скоро проедем мимо нашего театра! — с гордостью произнес шофер.
Павел приготовился.
Но театра они так и не увидели из-за того, что дорога впереди снова оказалась перекопанной по той же причине прокладывания вакуумного мусоропровода. Шофер еще раз кратко выругался и окольными путями отвез Павла на вокзал, где и посадил его на ожидавший отправления поезд.
Павлу поезд понравился: состоял он из локомотива и всего двух пассажирских вагонов. Потом, правда, перед самым отправлением, к составу подцепили еще какойто вагон, но рассмотреть его не удалось.
Приятно стучали колеса, а Павел сидел в своем купе и глядел в окно на уходящий, затухающий день.
Завтра начнется новый день, и то, что Павел встретит этот новый день в пути, казалось замечательным и многозначительным.
В купе зашла молодая женщина в железнодорожной фуражке — принесла чай.
— Скажите, а бублики у вас есть? — спросил у нее Павел.
— Да что вы, товарищ! — удивилась женщина. — Откуда здесь бублики?
Павел кивнул, поблагодарил за чай, отпил глоток и понял, что чай не сладкий, но спрашивать эту женщину о сахаре не захотел.
Женщина зашла через полчаса с пачкой газет.
— Читать будете? — спросила она.
— Буду, — ответил Павел.
— Три хватит? — спросила женщина.
— Хватит, — сказал Павел.
Железнодорожница отсчитала три газеты и, положив их на столик, ушла.
Пока в купе горела тускловатая лампочка, неизвестно откуда питавшаяся током, Павел внимательно читал принесенные газеты и узнавал из них такое множество всего, что представление его о жизни и о своей Родине расширялось с каждым прочитанным словом. И возникало ощущение, что едет он в поезде посреди огромного строящегося города-гиганта, где люди хотя пока и не живут, но уже вовсю работают, побивая всякие мировые рекорды в областях бурения, угледобычи, выпечки хлеба и плавки разных металлов.
Немного устав от чтения, решил он рассмотреть в одной из газет лица новых орденоносцев, награжденных в Кремле, и только поднес он к глазам этот групповой фотопортрет, как лампочка в купе потухла. За окном тоже уже было темно, и, отложив газеты на столик, улегся Павел на нижней полке и, накрывшись теплым ватным одеялом, заснул.
Ознакомительная версия.
