Он присмотрелся к ней ближе, и улыбка сошла с его лица.
— О, да, — сказал он. — Помню. Ты задавала все те… детские вопросы.
— Я бы хотела сегодня ответ на вопрос, — проговорила Тиффани.
— При условии, что не про то, как получаются еженята.
— Нет, — сказала Тиффани терпеливо. — Про зоологию.
— Зоологию, а? Большое слово, верно?
— В сущности, нет. «Покровительственность» — большое. «Зоология» — не очень.
Глаза учителя сузились еще сильнее. Такие деточки, как Тиффани — нехорошая новость.
— Я вижу, ты умненькая, — сказал он. — Только я не знаю в этих краях учителей зоологии. Ветеринария — да, но не зоология. Какое-то конкретное животное?
— Дженни Зелензуб. Водоплавающий монстр, длинные зубы и когти, глаза как суповые тарелки.
— Какой величины суповые тарелки? Ты о больших мисках на полную порцию, с парой сухариков или даже батоном хлеба, или эти чашечки для тех, например, кто заказал только суп и салат?
— Величины суповых тарелок восемь дюймов поперек, — сказала Тиффани, которая ни разу в жизни не заказывала нигде ни супа, ни салата. — Я проверила.
— Хмм, а вот это на засыпку, — сказал учитель. — Такого я не знаю. Оно точно не относится к полезным, это наверняка говорю. Мне кажется, похоже на выдуманное.
— Да, так же и я думаю, — сказала Тиффани. — Но все же хотелось бы узнать о нем больше.
— Ну, попытай счастья вон с ней, с новенькой.
Учитель ткнул большим пальцем в сторону маленькой палатки, последней в ряду. Она была черная и сильно потрепанная. Никаких афишек и абсолютно никаких восклицательных знаков.
— Чему она учит? — спросила Тиффани.
— Не могу сказать. Она говорит: «думать», но не знаю, как можно учить этому. С тебя одна морковка, благодарю.
Подойдя ближе, Тиффани увидела маленький листок, пришпиленный снаружи к стенке палатки. Там было написано буковками, которые скорее шептали, чем кричали:
Я могу тебе дать урок, что забудешь нескоро.
Тиффани прочла надпись и улыбнулась.
— Ага, — сказала она. Поскольку стучаться было не во что, проговорила чуть громче: — Тук-тук.
Женский голос изнутри отозвался:
— Кто там?
— Тиффани.
— Тиффани кто?
— Тиффани кроме шуток.
— А. Это звучит многообещающе. Входи.
Она отвела полог палатки. Внутри было темно, тесно и душно. Тощая фигура сидела возле маленького столика. Тонкий, очень костлявый нос, большая и черная соломенная шляпа с бумажными цветами, совершенно не идущая такому лицу.
— Вы ведьма? — сказала Тиффани. — Я не против, если да.
— Что это за вопрос, вот так брошенный в лицо, — сказала женщина, сделав большие глаза. — Барон ваш поставил ведьм вне закона, и ты знаешь это, и первый вопрос твой ко мне: «Вы ведьма?» Почему?
— Вы одеты в черное, — сказала Тиффани.
— Одеться в черное может всякий. Это несущественно.
— И на вас черная шляпа с цветами, — продолжала Тиффани.
— Ага! — сказала женщина. — Тогда и впрямь доказано дело. Ведьмы, деточка, носят шляпы высокие, островерхие. Известно любому.
— Да, но ведьмы хитроумны, — спокойно сказала Тиффани. Искорки как-то так мелькали в глазах женщины, что это подтолкнуло Тиффани продолжать. — Проникают всюду. Они могут и не выглядеть ведьмами. Та, что собирается сюда, будет знать о Бароне и наденет шляпу, каких — известно любому — ведьмы не носят.
Женщина посмотрела на нее долгим взглядом.
— Это был поразительный ход мысли, — наконец проговорила она. — Из тебя может получиться хороший охотник на ведьм. Ведьм иногда жгут на костре, ты ведь знаешь? Итак, будь на мне какая угодно шляпа, ты скажешь: это доказывает, что я ведьма?
— Еще немного помогает, что у вас на шляпе сидит лягушка, — ответила Тиффани.
— Я жаба. Жаб, собственно говоря, — сказало существо, которое пристально взирало на нее меж бумажных цветов.
— Ты очень желтый для жабы.
— Нездоровилось, — сказал жаба.
— И разговариваешь, — сказала Тиффани.
— Доказательством этому может служить лишь мое слово, — сказал жаба, скрываясь в цветах, — но не твое.
— Ты ведь не припрятала где-нибудь на себе спички, правда? — спросила женщина.
— Нет.
— Славно, славно. Просто проверка.
Опять последовала пауза, и опять женщина смотрела на Тиффани долгим, внимательным взглядом, словно принимая решение.
— Мое имя, — в конце концов проговорила она, — Мисс Тик. И да, я ведьма. Подходящее имя для ведьмы, разумеется.
— Вы имеете в виду неестественные гримасы и дергание? — сказала Тиффани, задумчиво морща лоб.
— Прошу прощения? — проговорила Мисс Тик холодно.
— Тик. Ну, как у овец дергается кожа, когда их кусают паразиты, — сказала Тиффани. — Но если скипидаром…
— Я имела в виду, что это звучит как «мистик», — сказала Мисс Тик.
— О, вы про каламбур, игру слов, — сказала Тиффани.[3] — Тогда было бы даже лучше, чтобы по вашему имени люди сразу понимали ваш вкус. Например — мисс Кащей. Или, если вы не любите щи, то мисс Какаши…
— Я вижу — мы с тобой займемся, как солома огнем, — сказала Мисс Тик. — Так может никто живым не уйти.
— Вы вправду ведьма?
— Я вас умоляю, — сказала Мисс Тик. — Да и да, ведьма. У меня говорящее животное, привычка поправлять чужое произношение — между прочим, каламбур, а не каламбур — трепетная страсть совать нос в чужие дела и да, островерхая шляпа.
— Мне можно задействовать пружину? — спросил жаба.
— Да, — сказала Мисс Тик, по-прежнему пристально глядя на Тиффани. — Тебе можно задействовать пружину.
— Люблю это дело, — сказал жаба, перебираясь по шляпе к затылку Мисс Тик.
Что-то щелкнуло, и с неторопливым «пок-пок-пок» верхушка шляпы начала, покачиваясь и подергиваясь, подниматься среди бумажных цветов, которые отваливались и падали на землю.
— Эмм… — сказала Тиффани.
— У тебя вопрос? — проговорила Мисс Тик.
С последним «пэк» шляпа приняла идеальную островерхую форму.
— Как вы можете быть уверены, что я прямо сейчас не побегу к Барону?
— Потому что у тебя нет ни малейшего желания сделать это, — сказала Мисс Тик. — Ты в полном восторге. Ты сама хочешь быть ведьмой, ведь я права? Хочешь летать на помеле?
— Да! — Тиффани часто снились полеты. Но ее вернули на землю слова Мисс Тик:
— Правда? Тебе нравится носить трусы из очень, очень толстой ткани? Поверь мне, когда приходится летать, я надеваю двое шерстяных панталон и потом еще третьи парусиновые, а они смотрятся не вполне женственно, нашивай на них кружев сколько угодно. Там на высоте может стать холодно. Люди забывают об этом. И эти ворсинки — не расспрашивай меня о них, говорить о них я не буду.
— Но вы же можете использовать согревающее заклятье? — спросила Тиффани.
— Могу. Но ведьмы так не поступают. Если начнешь применять магию, чтобы не мерзнуть, потом начнешь ее применять и для других вещей.
— Но ведьмы разве не для этого и… — начала Тиффани.
— Когда кое-что узнаешь о магии — я имею в виду, действительно узнаешь о магии — когда изучишь все, что можно изучить о ней, тогда тебе останется изучить в магии самое важное, — сказала Мисс Тик.
— Что?
— Не пользоваться ею. Ведьмы не применяют магию, если дело можно сделать без нее. Магия тяжелая работа, и ее трудно контролировать. Мы делаем другое. Ведьма внимательна ко всему вокруг. Ведьма пользуется своей головой. Ведьма уверена в себе. У ведьмы всегда при себе моток шнурка…
— У меня всегда есть при себе моток шнурка! — сказала Тиффани. — Удобно, когда он под рукой!
— Это хорошо. Ведьмовство к мотку шнурка, однако, не сводится. Ведьма очень любит вникать в мелкие детали. Видит сквозь вещи, видит и вокруг них. Видит гораздо дальше многих. Видит вещи с другой стороны. Знает, где она и когда она. Ведьма увидела бы Дженни Зелензуб, — добавила Мисс Тик. — Что произошло?
— Как вы узнали, что я видела Дженни Зелензуб?
— Я ведьма. Догадайся.
Тиффани огляделась. Мало что можно было увидеть в этой палатке, даже теперь, когда глаза привыкли к полумраку. Звуки внешнего мира просачивались через плотную холстину.
— Я думаю…
— Да? — сказала ведьма.
— Я думаю, вы слышали, как я говорила с учителем.
— Ответ верный. Я использовала свои уши, — ответила Мисс Тик, ничего не сказав о блюдце с чернилами. — Расскажи мне о монстре с глазами как суповые тарелки восьми дюймов поперек. С какого момента суповые тарелки вмешались в дело?
— Монстр упоминается в книге сказочных историй, которая у меня есть, — объяснила Тиффани. — Сказано, что у Дженни Зелензуб глаза велики, как суповые тарелки. Там есть картинка, но не очень хорошая. Так что я измерила тарелку, чтобы все было точно.
