Вместо того чтобы позвать горничную и умыться, я первым делом бросилась к зеркалу. Стоило взглянуть на отражение, из груди выскочил нервный смешок, и я невольно отшатнулось. Под глазами залегли круги, волосы дыбом, губы обветрены, а на шее две вздувшиеся раны.
Они-то внимание и привлекли. Даже слегка прикасаться к ним было больно. Я бы, может, не стала паниковать, но торопливо стянула грязную одежду, порванное исподнее и с удивлением уставилась на идеальное тело. Ни синячка, ни царапинки – только две отметины на шее.
Весь день – и в бане, и за трапезой – я только и думала что о знаках, которые прятала под высоким воротником. И всё больше связывала их, спасшего меня офицера и своё чудесное исцеление. Раз остались раны на шее, значит, всё произошло на самом деле. А если так, значит, я чуть не умерла, но каким-то образом выжила и даже не простыла провалявшись несколько дней осенью в лесу!
С трудом я дождалась ночи – днём побоялась, что брат заметит. Со свечой в руках, стараясь двигаться как можно тише по пустым, «голым» без привычных картин, коридорам, я прокралась в спальню сестры. Комната больше напоминала библиотеку, чем жилое помещение. Книжные стеллажи занимали две стены – самую дальнюю и почти всю смежную с ней, до окон. Во время бойни сюда не добрался ни пожар, ни, к счастью, враги – всё осталось нетронутым.
Что искать, я не знала. Просто поднесла свечу поближе к корешкам и принялась подряд читывать названия. Глаза заболели быстро, многие шрифты я разбирала с трудом. Когда за окном слегка посветлело, а зевки стали совсем уж неприличные, пришлось сдаться и уйти спать.
Но я повторила поход и завтра, и на следующий день, и позже… Дело шло медленно – раны на шее почти исчезли, оставшись маленькими незаметными точками. Я видела их только потому, что знала, где искать, но на всякий случай прятала под высоким воротником или платком из лёгкого шифона.
Ещё появилась странная жажда, которую я не могла утолить обычной водой или вином, сколько бы ни пила. Вкус пищи совершенно не ощущался, зато люди внезапно стали пахнуть аппетитно, хотя и не все. Одеколон брата мне не нравились, а вот близко к слугам я старалась не подходить. Иначе появлялось непонятное желание. Со мной творилось неладное, но почему-то это не пугало – появился азарт.
Глаза постепенно привыкли к ночному занятию и уже совсем не болели. Если в первую ночь я едва-едва одолела одну полку, то к концу недели читала с той же скоростью, что и днём. Я уже думала, быстро дело не закончится и придётся изучать второй стеллаж и, не дай бог, задний ряд книг, но внезапно мне улыбнулась удача. Книга оказалась неброской, название – немудрёным, но подходило мне идеально.
– «Чародейские знаки и метки», – озвучила я, усмехнулась и, сев к окну, стала читать.
Старые страницы держались на честном слове – малейшее резкое движение и лист оставался у меня в руке. Содержание в поиске не помогло, пришлось смотреть по описаниям – иллюстраций, увы, в книге тоже не нашлось. Дойдя до конца, я уже боялась, что здесь ничего не будет, но внезапно наткнулась на нужную отметку.
Перечитав раз пять, я изумлённо покачала головой, а потом бросилась к стеллажу совсем за другой книгой, которую видела буквально на днях. Том был увесистый, но я неслась с ним по коридорам до своей комнаты словно с пушинкой – так боялась столкнуться с кем-нибудь по дороге.
Плотно закрыв дверь и, для верности, подперев её стулом, я распахнула толстый фолиант с короткой надписью «Вампиры». Глаза пробегали по рукописным строчкам, выведенным почерком с причудливыми вензелями. Всё, что я читала, нравилось мне с каждой главой меньше и меньше.
Мой спаситель был вампиром – не магом, но существом с удивительными способностями. Вытаскивая с того света, он сделал меня такой же. На вампирах всё заживает за несколько минут – на это Лейф и полагался. Им не страшны никакие травмы, они не стареют после взросления. Да, убить их всё же можно, но не так просто, как обычного человека. К тому же им неприятны прямые солнечные лучи – от слишком ярких могут появиться ожоги. Но в пасмурные дни или по теньку не страшно даже гулять.
Главный нюанс – питались вампиры кровью. Мясо тоже неплохо шло, а вот овощи с крупами воспринимались исключительно как лёгкая приправа. Отсюда и моя жажда – можно сказать, я неделю голодала.
Я прочитала ещё много любопытных вещей – доказанных и предполагаемых, – но большинство касалось меня лишь издали и совершенно не запоминалось. А вот новость, что вампиры не могут завести детей, встала в голове клином и вытеснила остальные мысли. Конечно, существовала маленькая вероятность рождения ребёнка, но я не верила в вероятности. Это всё глупости придуманные чародеями. Вероятность – это случайность, а случайность – это ничто.
Мир рухнул, но всё осталось на своих местах.
Я устало откинулась на спинку кресла. Слез не было, нервозности тоже, в голове звучало только обещание Лейфа вернуться за мной. Он же должен знать, что делать? Он же не просто так превратил меня в вампира?
– Что ж, – сказала я вслух, стараясь придать своей жизни хоть какую-то осмысленность, – я доверюсь тебе и подожду. Год – не так много.
Если то, что я теперь не невинна можно как-нибудь обыграть или исправить с помощью чародейства за большую плату, то от вампиризма лекарства нет. И от бесплодия тоже. Мало кому понравится жена, которая не может принести наследника и пьёт кровь. Вся жизнь пошла под откос. Война оставила на мне кровавый след из двух маленьких точек.
Глава 3
За пять лет и шесть месяцев до…
Шло время. Медленно, мучительно, бездумно, забирая каждую секунду. А Лейф всё не появлялся. Я научилась подолгу стоять у окна, пытаясь разглядеть на дороге его силуэт, стала тайком от родственников вышивать портрет, угадывая, как он может выглядеть. Но никого не было, кроме ожидаемых гостей, а я так и стояла у окна вечерами и в пасмурные дни с издевательской усмешкой и именем «Лейф» на устах.
Послевоенные события весь этот год не давали нам покоя. Апогеем стала смерть отца от болезни, пришедшей вслед за той злополучной раной. Мы остались вдвоём с братом, но даже не могли найти тему для разговоров во время трапезы за опустевшим вдруг столом.
Возможно, я сделалась чёрствой, но ко всему понемногу привыкла. За год боль и страдания отступили на второй план, оставляя в душе разочарованность в судьбе и противоречащее желание выжить. Слугам я наврала, что нашла у Вероники в книжках охранные чары, но для них нужна свежая кровь. Они с радостью стали мне таскать понемногу, когда забивали животных – многие боялись повторного нападения. И все знали, как брат отнесётся к новостям о моём увлечении, поэтому не трепались лишний раз.
Книга про вампиров долго валялась у меня под периной без дела. Я не хотела её изучать, но постепенно, когда начала сомневаться в приезде Лейфа, стала почитывать. И нашла массу интересного. Гонимая любопытством я выбралась в лес на охоту.
Первый раз было страшно до колик, хоть в старом фолианте и утверждалось, что вампир во много раз сильнее человека. Начала я с мелких зверьков, приманивая их гипнозом. Потом смогла совладать с кабаном. И неожиданно я превратилась из жертвы в хищника. А потом стала хозяйкой леса, ночами не стесняясь ничего.
Самое странное, что никто из людей, пойманных мной, даже не заявил о монстре, выпившем у него кровь. Все говорили только о деве, подарившей минуты блаженства. И это несмотря на слабость во всём теле, а, иногда, и лихорадку. Реакция меня забавляла.
Год давно прошёл, приближалось моё семнадцатилетие, а о помолвке с Аликом, к счастью, никто не вспоминал. Поэтому я могла просто плыть по течению.
Но время настало, когда весной к нам приехал давний друг отца – чародей Вильфрид. Он пришёл как обычно с длинным посохом и в серой тунике с орнаментом по краям. Русая борода с проблесками седины доходила до пояса, но озорной блеск неестественно-ярких фиолетовых глаз портил образ умудрённого старца.
