Я вбежал в ванную, едва не растянувшись на пороге от волнения – Глория умывалась, плескала водой в лицо с такой болью и яростью, что я невольно испугался. Ее глаза были наполнены слезами, и я подумал, что никогда не видел такого переплетения чувств – растерянность, гнев, обида и боль, очень много боли…
- Тихо, тихо, - я торопливо завернул кран, и Глория, кажется, только теперь поняла, что не одна в доме, что я вернулся. Сорвав с крючка полотенце, я набросил его на ее дрожащие плечи и голову и принялся растирать волосы. – Вот, я тут, все хорошо. Глория, слышишь? Все хорошо, милая, не плачь.
- Это… - всхлипнула она. – Это просто ужасно. Когда эта тварь смотрит на тебя твоими глазами и говорит из твоей головы…
- К Глубинному червю все это, - решительно отрезал я, вывел Глорию в комнату и усадил в кресло. Так, кажется, в том ящике у Бруно была аптечка – а, вот и она. А вот и капли – я щедро плеснул успокоительного в стакан, развел водой и поднес к губам Глории. – Ну-ка, выпей.
Глория послушно осушила стакан, и ее взгляд прояснился. Я ободряюще улыбнулся.
- Вот и умница. Что случилось?
Я, в общем-то, знал, что произошло. Глория снова заглянула в голову Кукловода, и ему, кажется, это не слишком-то пришлось по душе. Что еще могло ее настолько вывести из душевного равновесия?
- Кукловод меня выцепил, - глухо проговорила Глория. – Он меня нашел, мы с ним говорили. Ох, Виктор… Я хорошо держалась. Я очень старалась ничего ему не открыть. Но это ужасно – смотришь в зеркало и видишь его. Страшная мощь, которая размалывает тебя в порошок, приказывает подчиняться…
Я чувствовал ту силу, которая сейчас плескалась в Глории – она заставляла мои волосы выпрямляться на голове ледяным ершом. А Глория сейчас была настолько маленькой, настолько раздавленной, что я всем сердцем хотел защитить ее и спасти – и не знал, что могу сделать.
Я давно не чувствовал себя настолько беспомощным.
Обнял ее – Глория прижалась ко мне так, словно долго брела во мраке и наконец-то нашла выход: к свету, теплу, дому.
- Хочешь кофе? – спросил я. – Глория, что я могу для тебя сделать? Как помочь?
Мне самому стало смешно: чем я могу помочь боевому магу? Разве что обнять.
Мы все-таки переместились на кухню: там я сварил кофе с солью, Глория сделала несколько глотков и успокоилась. Я напомнил себе, что она еще совсем юная. По эльфийским меркам дитя – и ей приходится противостоять Кукловоду, который способен раздирать миры на части.
- Чего он хотел от тебя? – поинтересовался я.
- Он хочет завладеть тем миром, откуда пришел тот паук, который напал на тебя, - ответила Глория, задумчиво крутя чашку в пальцах. – Там нет разумной жизни, зато есть много земель и серебра.
- Серебра? – переспросил я. – Он прямо упомянул серебро? Значит, это один из рода Кавереллин, им без серебра как без пряников.
Мне сделалось неловко. Конечно, Глория, бывшая принцесса Благословенного края, прекрасно все это поняла и без моего живого участия.
- Я тоже так подумала, - согласилась Глория. – Теперь мы еще лучше знаем, кого ищем. И знаешь, что самое интересное? Я заметила в его спальне крошечную шкатулку и спросила, что в ней. А он ответил, что я знаю. Что это может быть, Виктор? Как это может быть связано со мной?
Я невольно пожалел о том, что потрудился начистить Аврелию физиономию. Сейчас его советы нам бы очень пригодились.
- Ты ведь эльфийка, - сказал я. – Ты родилась в Благословенном краю и жила там, пока вы с матерью не сбежали сюда. Что, если это что-то из твоего детства? Какая-то вещица, игрушка?
Глория посмотрела на меня, и в ее глазах плескался беспримесный ужас.
- Я должна немедленно связаться с мамой, - прошептала она. – Кажется, я поняла, кто это…
Вскочив со стула, она бросилась за артефактом для связи. Вскоре яблоко побежало по блюду, в нем расплескалась яркая картинка, и я увидел юношу – явного гнома, но ростом он был выше среднего. В длинных каштановых волосах было заплетено несколько кос с золотыми бляшками, лицо украшала коротенькая, аккуратно подстриженная борода и такие же усы: было видно, что гном очень ими гордится.
- Глория! – радостно воскликнул он и замахал рукой. – Вот здорово! Как ты?
Глория вздохнула – взяла себя в руки. Сейчас ей надо было быть спокойной и сдержанной, не показывать ни тревоги, ни страха.
- Привет, Конрад! – улыбнулась она. – Все в порядке, но мне срочно нужна мама. Позовешь?
Юноша улыбнулся еще шире и кивнул.
- Она сейчас в гостинице. Если надо – схожу, она придет домой и с тобой свяжется. Надо?
- Надо, братишка! – воскликнула Глория. – Беги скорее!
Гном помахал Глории, на том разговор и закончился. Когда тарелка потемнела, а яблоко замедлило бег, то Глория сказала:
- Это мой младший брат Конрад. Ты бы видел, каким он был в детстве! Важный такой толстяк, серьезный, постоянно командовал мной и ребятами. Всегда ходил и распоряжался: где играть, во что играть, - ее лицо озарила мягкая улыбка, и я в очередной раз подумал о том, насколько важна семья – одно воспоминание о теплых днях способно придать сил.
- Даже начинаю жалеть, что у меня не было братьев, - признался я. Глория посмотрела на меня с искренним теплом.
- Считай, что теперь есть. У нас с тобой однажды будет свой клан, как говорят гномы, но моя семья – и твоя тоже.
Вскоре яблоко закрутилось на блюде, и я увидел прекрасную Азору, свою тещу. Нет, кроме шуток – она действительно была прекрасна, как женщина, которая любит, любима, и каждый новый день приносит ей спокойствие духа и радость сердца.
- Что случилось, милая? – спросила она без приветствий. Глория нахмурилась, с трудом сдерживая дрожь, и выдохнула:
- Мама, ты знаешь, где сейчас Эленвер? Мой отец?
Глава 12
Глория
Я давно не спрашивала маму о своем отце по крови. Эленвер причинил нам слишком много зла, чтобы я им интересовалась, причем это зло всегда казалось мне очень чистым и незамутненным. Я бью тебя потому, что ты сама виновата и вынудила меня – вот как вам это понравится? Фьярви стал для меня настоящим отцом, я всегда чувствовала его любовь и защиту, всегда была любимой старшей дочерью, и ничего другого мне было не нужно.
Но сейчас мне вдруг почудилось, что правда совсем рядом. Протяни руку – и она обожжет.
- Его экстрадировали в Благословенный край, - нехотя ответила мама. Было видно, что ей неприятно вспоминать и говорить. – Там, насколько я знаю, он живет припеваючи. Все постановления человеческих судов не имеют значения для эльфов. Единственное, что нас спасает, это закон: если он высунет нос из Благословенного края, то его казнят. А ему это, сама понимаешь, не нужно.
- Мам, - сказала я, понимая, что долгие годы жизни с Фьярви залечили раны в ее душе, но сейчас я принимаюсь их ковырять без обезболивания. – Какого цвета были его глаза?
- Голубые, - ответила мама. – Как у всех высших эльфов. А почему ты вдруг заинтересовалась?
Облегчение было похоже на прохладную соленую волну, которая окатила меня и рассыпалась. Значит, это не мой отец. Значит, тут что-то другое, и я обязательно узнаю, что именно.
- Мам, тут случилось кое-что важное, - призналась я и развернула над головой паутину одного из новых заклинаний. – Теперь все это со мной.
Мама всмотрелась в изящное переплетение линий и плывущие знаки, побледнела и едва слышно проговорила:
- Великие Боги, Глория… Я и представить не могла такой мощи…
Виктор, который сидел чуть в стороне, дотронулся до моей руки. Я погасила заклинание, чувствуя себя одновременно опустошенной и исправленной – это было настолько светлое и горькое чувство, что я с трудом сдерживала слезы.
- Мам, - спросила я, - если я изменюсь еще сильнее, ты будешь меня любить?
Почему-то мне было страшно. Я однажды видела великого мага в академии – сила, которая его наполняла, была такой, что он казался парящими над миром. Жизнь уже не имела для него никакого значения: он был погружен только в себя, и это выглядело чудовищно.
