Правда, остаются еще газеты и радио. Но на чтение газет у отца никогда не хватает времени, а репродуктор он, едва войдя на кухню, сразу же выключает, чтобы не забивать голову чепухой. Самое интересное ему пересказывает за ужином мать. Однако вряд ли очередное заказное убийство привлечет ее внимание.
Вернув в гнезда высохшие предохранители и убедившись, что телевизоры не работают, Став позаботился о канале получения информации для себя: настроил УКВ-приемник на волну звукового сопровождения первого канала.
Мать, вернувшись из магазина, обнаружила, что телевизор на кухне не работает, сообщила об этом Стасу и, включив радио, занялась стряпней. Стас, пощелкав кнопками пульта управления, сказал, что скорее всего в пульте сели батарейки и что завтра же он их заменит.
— Что же ты, был в Питере и не зашел к Никифоровым? Нина Ивановна была бы очень рада!
— Мам, ну некогда мне было! С одной фирмы мотались на другую, вечером на компьютере готовил документы… Не волнуйся, у меня еще будут командировки, зайду.
Петербург был единственным, кроме Москвы, городом, где Стас несколько раз бывал и о котором мог бы при необходимости хоть что-то сказать, не рискуя немедленно быть уличенным во лжи.
Отец приехал с работы рано, около восьми. Обрадованная мать сразу начала накрывать на стол. Она любила, когда за столом собиралась вся семья, но происходило обычно это только за завтраками да еще в те редкие вечера, когда к Ивлевым приходили гости.
— Ну, как командировка? — поинтересовался отец.
— Устал я от этой командировки.
— Так устал, что и домой сразу не поехал.
— То есть как это? — удивилась мать.
— Я оставил рюкзак у приятеля и поехал повидаться со своей невестой, — начал объяснять Стас.
— Невестой?! — чуть не выронила мать тарелку, которую собиралась подать отцу.
— Да, наш Митрофанушка не хочет учиться, а желает жениться!
Мать, не отреагировав на реплику отца, поставила тарелку с кроликом в сметане вначале перед ним, потом перед Стасом.
— Одно другому не помешает. Кроме того, ты же слышал, Влада не хочет выходить за меня замуж.
— Значит, не дура. На что бы вы, позволь тебя спросить, жили?
— На те деньги, которые я заработаю.
— И много ли ты заработаешь без высшего образования?
— Да уж не меньше, чем… чем некоторые с высшим, — ответил Стас, лишь в самую последнюю секунду чуточку смягчив фразу.
— Чем некоторые членкоры, хотел сказать наш сын, — объяснил отец матери. — Да, последние пятнадцать лет отечественную науку старательно уничтожали, и я уже не могу ни купить новую машину, ни сделать в квартире евроремонт. Но не все время у кормила власти будут воры и предатели! Положение уже меняется к лучшему! И я очень хочу, чтобы ты получил высшее образование, — закончил отец совершенно другим тоном.
— Пап, ну о чем разговор? — миролюбиво сказал Стас. — Я влюбился по уши и боюсь потерять эту девушку. А образование я получу в любом случае. Ты лучше скажи, тебе Влада понравилась?
— Красивая девушка, даже чересчур.
— Что значит «чересчур»?
— Об этом мы с тобой как-нибудь в другой раз поговорим, — сказал отец, покосившись на мать. — А сейчас давай поужинаем.
— И в самом деле, кролик стынет! — поддержала его мать.
Все усердно застучали вилками: тушенный в сметане кролик был маминым коронным блюдом.
— Ты на подготовительные курсы собираешься идти? — спросил отец, когда мать начала разливать по чашкам «липовый» чай — так отец называл «липтон».
— Да, только пока еще не решил, на какие.
Мать пролила заварку мимо чашки.
— Наш сын решил устроить нам вечер сюрпризов! — усмехнулся отец.
— Может, в следующем году совсем на другой факультет поступать буду, — пояснил Стас родителям.
— На какой же, если не секрет?
— Например, на юридический.
— Решать тебе, конечно, — огорчился отец. — Но учти, в адвокатско-прокурорском мире у меня нет никаких связей.
— А в каком есть?
— В естественнонаучном.
— Например, на биофаке в МГУ.
— С биофаком МГУ прямых связей у меня нет, а выстраивать целую их цепочку мне было стыдно.
Стас отхлебнул чая и добавил в него немного сахара.
— Стыд — чувство хорошее, конечно. Но — когда он есть у всех. Ты же сам после экзаменов наводил справки: все принятые или давали взятки, или были детьми и племянниками ну очень высокопоставленных родителей.
«А в результате твой сын стал киллером», — чуть было не добавил Стас вслух.
— К сожалению, я узнал об этом только после экзаменов. Но, думаю, этот год пойдет тебе на пользу.
— Надеюсь, тебе тоже.
Отец резко отодвинул от себя блюдце.
— Стасик, ну зачем ты так? — встревожилась мать.
— У нашего сына — перманентный переходной возраст, — улыбнулся отец, вытирая губы салфеткой. Накрахмаленная скатерть, салфетки — все это непременно появлялось на столе, когда завтракали или ужинали все вместе.
Стас хотел было сказать что-нибудь резкое, потом вспомнил, как отец высмеивает его постоянное стремление, подобно задиристой собачке, «тявкнуть последним», и промолчал. Заканчивалось чаепитие под аккомпанемент материнского пересказа последних новостей, вычитанных ею в газетах или услышанных по радио. Как всегда, она говорила только о том, что могло иметь хоть какое-то отношение к работе отца или к их семье. Но поскольку и уровень инфляции в стране, и ожидаемое банкротство «Моснарбанка», и предполагаемые итоги очередных выборов, несомненно, могли повлиять на будущее семьи, «политинформация» получилась длинной.
После ужина Стас отправился в свою комнату и включил приемник: вот-вот должна была начаться программа «Время». В комнату заглянул отец.
— А что у нас с телевизорами? Ни один не работает!
— Наверное, батарейки в ленивчиках сели. Я завтра новые куплю.
— Сразу в обоих? Так не бывает, — не поверил отец. Через пять минут звук радиоприемника на несколько секунд превратился в псевдостереофонический, и Стас, заподозрив неладное, открыл дверь своей комнаты.
Так и есть, телевизор в гостиной работал!
Лихорадочно подсоединив к приемнику магнитофон и включив его на запись, Стас помчался в гостиную. И вовремя: новая дикторша как раз начала сообщать об очередном заказном убийстве, случившемся в Москве. Стас встал перед отцом, закрыв своим телом экран, словно птица выпавшего из гнезда птенца.
— Пап, мне нужно с тобой поговорить.
— А после программы «Время» — нельзя? — вздохнул отец.
— После программы «Время» или после дождичка в четверг?
— У тебя что-то срочное?
— Для юноши, который никак не может выбраться из переходного возраста, все кажется срочным, — дипломатично ответил Стас, смещаясь так, чтобы инстинктивно пытающийся заглянуть за его спину отец не увидел экрана. — Ты что, поменял батарейки?
— Нет, предохранители.
Дикторша как раз вещала о том, что «автомашина с брошенными автоматами и гранатометами, в соответствии с уже сложившейся традицией, была…».
Стас, медленно отступавший к телевизору, успел выключить его прежде, чем дикторша сообщила, где был найден взорванный «ауди».
— Ну, присаживайся, поговорим, — сдался отец. Еще бы: не так часто почти взрослые уже сыновья сами набиваются на разговоры со своими отцами.
Знать бы только, о чем они в таких случаях должны говорить…
На другой день вечером Стас позвонил Витьке Гультяеву. Про Кукловодова никаких данных Гуля в базе данных отца не нашел, а вот про Заварухина выдал всю необходимую информацию. Следовало его поблагодарить и заручиться поддержкой на будущее. Не исключено, что к нему еще придется обратиться — задачка-то осталась нерешенной! Маленькая такая задачка по освобождению из щупалец мафии…
— Гуля, ты слышал?
— О чем? Что водка подорожает?
— Нет. Заварухина, в контору которого я собирался устраиваться, грохнули вчера, вместе с телохранителями!
— Слышал. Мой отец радуется, словно ему именное оружие подарили.
— Вчера в «Новостях» ничего порочащего…
— Зато в завтрашних газетах будет. Или уже в сегодняшних. С тебя, кажется, причитается?
— Да, теперь в его фирмах наверняка пойдут сокращения.
— Причем сокращать будут со всех сторон. Держись от них подальше.
— Я так и делаю. С меня вдобавок ко второй части гонорара — бутылка коньяка.
— И шампанского для Нади, моей невесты.
— Да ты что? Решил сразу влезть в ярмо?
— Обстоятельства вынуждают, — признался Витька.
— Я так и знал, что этим кончится!
— Знал, а мне не сказал! Друг, называется!
— Ладно, не прикидывайся шлангом. За Наденькой полшколы ухаживало!
— Свадьба через месяц. Ты, считай, уже приглашен. Но коньяк и шампанское, надеюсь, мы разопьем раньше!
