Данияр довольно быстро справился и с этими тварями. Но те, которых он порубил после первой, одна за одной начали шевелиться, готовясь к делению. Причем, те, которых он порубил на три и больше части, так же начинали делиться на соответствующее число тварей.
— Ясненько, — резюмировал элементаль снова. — Здесь нужен Седрик. Он у нас эксперт по таким штучкам. Но за неимением его под рукой прийдеться упокоить вас менее мудреным способом.
Сделав несколько пасов рукой, он заставил землю на протяжении всего коридора, где разбросаны были останки странной нечисти, одним сильным рывком подняться верх, и превратить эти самые останки в кашу.
— Размножайтесь теперь, — насмешливо бросил им Данияр, и пошел дальше по коридору. А что? Это место очень даже ничего. Он и не знал, что в Хелле ещё нечто такое осталось.
Меж тем коридор начал сужаться, и Данияр нутром почуял засаду. Даже не то, что бы почуял, просто место идеально для этого подходило, и он сам бы так и поступил.
Поэтому, он решил на всякий случай приготовить меч, а то мало ли что. Кто же знал, что меч ему так и не пригодится? На подходе, к месту предполагаемой засады, его сбило с ног и намертво пригвоздило к стене чем-то липким и прочным, больше всего напоминающим стальную сеть. Только липкую.
Данияр не мог даже пошевелиться, поэтому, о магии земли и речи быть не могло. Да и меч ему не помощник. Тут и головы не повернуть, что бы увидеть, кто же его пленил. Но глаза скосить он все же смог. Оказывается, его ещё можно удивить. На него напало нечто, ростом под два метра, снизу похожее на паука, а сверху на женщину.
— А ты силен, — прошипело это нечто рядом.
Только тут Данияр вдруг вспомнил, что он и вправду силен! Он напряг все свои сил, и о чудо, паутина (а чем ещё скажите, мог его поймать этот паук мутант?) поддалась и порвалась. Сначала с одной стороны, потом дальше и в итоге, с ревом он все же отодрал себя от стены.
Паучиха, поймавшая его в сеть, попыталась скрыться. Но Данияр преградил ей путь стеной из земли.
У насмерть перепуганной паучихи лапы разъехались в стороны с перепугу, когда стены коридора стали сдвигаться, что бы прихлопнуть её, и она заплакала:
— Пощады, прошу вас, добрый господин! Я ведь не всегда такой была! Когда-то я была человеком и красавицей, да такой, что моей красоте завидовали боги. Меня звали Арахной. Я вышла замуж, за простого короля и родила ему двоих детей, но боги завидовали моей красоте и моему счастью, поэтому, сначала на наш край напали орды нежити, которые перебили почти всех, кто мог бы восхищаться моей красотой. Они не остановились, даже после того, как я отдала им мужа и детей, так они, наверное, пленились моей красотой. Что бы я и моя красота не досталась врагу, я повесилась. Но злые боги наказали меня, не дав мне покоя даже после смерти. Они использовали глупый предлог, что, мол, я убила своих детей. Ну, не глупость? А как мне было ещё спасти свою красоту? Уж лучше они, чем я! Ведь с моею смертью, мир лишился такой красоты… Ах! Посмотрите, добрый господин, во что меня превратили! Оставили напоминание о былой красоте и превратили в паука, чтобы я научилась материнской любви и заботе у них…
Данияру, наконец, надоел этот скулеж:
— Ясненько, тебя покарали, за то, что ты скормила тем тварям своих детей.
— Да нет же! — горячо возразила Арахна. — Меня покарали, за мою красоту…
В этот момент терпение Данияра окончательно лопнуло и он, молча, прихлопнул её стенами. Брезгливо морщась, он обошел кровавую кашу, которая когда-то была Арахной. Обернувшись, перед тем как свернуть за угол, элементаль спросил:
— Да кто тебе вообще сказал, что ты хоть когда-то была красавицей?
Вздохнув, потому, что ему было интересно, а он не догадался спросить об этом раньше, и, закинув меч на плече, Данияр поплелся дальше. Это место ему нравилось все больше и больше. Давненько, он так не развлекался. Интересно, как там Данте?
. . .
Данте же пошел в противоположную сторону. Шел он довольно долго, и чем дальше продвигался, тем большее его охватывало беспокойство. Он нутром чувствовал, что скоро сядет солнце, и ему придется сменить ипостась, либо превратится в камень. И тот, и тот вариант ему сейчас не сильно подходили, поэтому он ускорил шаг, что бы за светло добраться хоть куда-то.
Меж тем Данте не покидало смутное чувство неправильности обстановки вокруг. Он знал, что они сейчас находятся в Хелле, но…
Он узнавал планировку замка. Так строили горгульи. И эта кладка камней, и настенные гобелены, на которых изображены горгульи во всей красе. Правда, все очень старое, ему лет двести не меньше, но все же…
Странное место, и оно вызывало в нем тревогу.
Но вот коридор закончился и Данте оказался в огромном зале. Если бы это было у него дома, то он вполне мог бы назвать его тронным.
Огромный зал, выстеленный почти зеркальной плиткой пол, колонны. Поддерживающие свод, и конечно же, трон находящийся на возвышение у основания зала. Ничем другим, кроме тронного зала это быть не могло.
У Данте появилась догадка по поводу этого места. Если он прав, то у него появилась ещё одна причина не задерживаться здесь до темноты. А до неё совсем недолго осталось, он это чувствовал.
— Ну, надо же, — послышался насмешливый голос, но определить, откуда именно Данте не смог, уж слишком эхо мешало. Поэтому он на всякий случай прислонился к стене и принял боевую стойку.
Меж тем вскоре появился его хозяин и спросил с наигранным радушием:
— Ты ли это, Анданте? Какая встреча! Может, сядем, выпьем, за встречу старых друзей?
— А не пошел бы ты! — вскипел горгулья. — Даже шутя, другом называть меня не смей. Уж я-то тебя знаю, как облупленного!
— Какие смелые речи! — зааплодировал ему Рейнон, и добавил полным угрозы тоном. — Особенно, если учесть, что твоя жизнь в моих руках.
— Что? О чём ты? — удивился Данте.
— Неужели ты не почувствовал? — удивленно переспросил Рейн, и отодвинул шторку, что бы показать что солнце почти село. — У тебя осталось не более получаса…
— Мне хватит! — сказал Данте и, взмахнув мечем, принялся атаковать.
Честный бой между ними двумя должен был затянуться надолго, потому, что оба учились у одного учителя, и не раз сходились в драке. Но Рейнон всегда побеждал, применяя грязные приемы и жульничая. А у Данте сейчас не было времени пытаться победить его честно. Поэтому он просто дождался того момента, когда Рейн открылся, что бы воспользоваться магией и сделал то, чего Высший от него никак не ждал — сам ударил его, своим огнем.
Данте не рассчитал силу, поэтому, ему самому пришлось ненадолго прилечь, что бы отдохнуть, рядом с Рейном, из которого он вышиб дух.
— Слушай, мне всегда было интересно, почему ты меня так не любишь? — спросил Рейн, лежа на полу и изучая потолок.
— Я всегда знал, что моя сестра пропала из-за тебя, — устало ответил Данте.
— Так ты знал про помолвку? — удивился лорд Айнарин.
— Нет, но я знал, что отказ отца тебя не остановит, — бесцветным голосом принялся излагать горгулья. — Ты забыл, что в отличии от отца, я знал тебя почти всю свою жизнь. Я знаю, что у вас у претендентов на силу высшего всегда наступает такой период, когда вы безумны. Только преодолев его, вы можете претендовать на это звание и силу, которая к нему прилагается. Ты всегда был жестокой и безжалостной скотиной. Как мне кажется, ты так и не преодолел этот период. Просто научился скрывать своё безумие. Риордан потому и опасен, что он в отличии от тебя этот период преодолел, и излечился от своего безумия.
— Только сейчас понял, как тебя недооценивал, — изумленно ответил ему Рейн, и добавил, извиняющимся тоном: — Прости, больше я так не ошибусь.
— Мне тоже кажется, что хватит здесь загорать, — по-своему согласился с ним горгулья.
Опираясь на свой меч, Данте встал. Силы его были на пределе, да и солнце почти село. Сейчас он должен был либо употребить остатки своей силы на то, что бы принять человеческую ипостась, и остаться практически безоружным, либо собраться и ударить в последний раз.
Рейнон Айнарин тоже с трудом встал. Они не проронили больше ни слова. Просто молча, скрестили клинки.
Не продолжительный бой на мечах, и Данте уходя от удара, взмахнул крыльями и взлетел. Он увидел, что солнце уже практически село, и где-то за горизонтом гаснут его последние лучи.
Данте собрал всю свою силу, и ударил в последний раз, уже превращаясь в статую. Этого удара было недостаточно, чтобы убить Рейна, но его оказалось достаточно, что бы пробить им несколько стен, и вырубить нежить, которую как раз собирался убить Данияр.
Элементаль с интересом проследил за серией пробитых стен и пошел посмотреть, где начало. Пройдя, через несколько комнат он увидел застывшего каменной статуей Данте, с полным решимости выражением на лице, и вытянутой как для удара рукой.
