— Просто коробки? — уточнил он.
— С крышками, — сказал Достабль. — Такие же, как сделал я. И внутри должна быть натянута проволока.
Другие задали бы вопрос «Зачем?» или «Для чего?», но Мел зарабатывал деньги не на информации. Он взял коробку и покрутил ее в руках.
— Сколько? — спросил он.
— Десять. Для начала, — ответил Достабль. — Потом, думаю, потребуется больше. Гораздо больше.
— Десять — это сколько?
Достабль растопырил пальцы.
— Два доллара, — отозвался Мел.
— Хочешь, чтобы я себя без ножа зарезал?
— Два доллара.
— Доллар за каждую из этих и по доллару пятьдесят за следующую партию.
— Два доллара.
— Ну, хорошо, хорошо. Два доллара за каждую. То есть десять долларов за все, правильно?
— Правильно.
— И это я себя без ножа режу.
Мел отбросил коробку в сторону. Она запрыгала по полу, и от нее отвалилась крышка.
Некоторое время спустя в мастерскую в поисках чего-нибудь съедобного забежал серо-бурого цвета пес неопределенной масти. Увидев раскрытую коробку, пес сел и некоторое время таращился внутрь.
Потом помотал головой и, ощущая себя немножко идиотом, затрусил прочь.
Городские часы пробили два часа ночи, когда Чудакулли наконец добрался до Университета и забарабанил в дверь факультета высокоэнергетической магии. Он поддерживал заснувшего прямо на ногах Думминга Тупса.
Чудакулли не отличался быстрой сообразительностью, зато был настойчив.
Наконец открылась дверь, из щели высунулись волосы Сказза.
— Ты стоишь ко мне лицом? — спросил Чудакулли.
— Да, аркканцлер.
— Тогда позволь нам войти, а то от росы все башмаки промокли.
Чудакулли втащил Тупса и огляделся.
— Хотел бы я знать, парни, и чего вы здесь так надрываетесь? — покачал головой он. — В молодости я не находил магию таким уж захватывающим занятием. Сходи принеси кофе для господина Думминга. А потом собери своих друзей.
Сказз умчался, и Чудакулли остался в полном одиночестве. Неподвижный Тупс не считался.
— М-да, и чем же они тут занимаются? — спросил у себя аркканцлер. Раньше ему даже не хотелось это выяснять.
Сказз работал у длинного стола, протянувшегося вдоль одной из стен.
Чудакулли почти сразу узнал деревянный диск, на котором двумя концентрическими окружностями были установлены продолговатые камни. На шарнирном рычаге, обеспечивающем вращение, стояла свеча. Это был походный компьютер друидов, портативный круг камней, который иногда называли «коленбуком». Казначей однажды заказал себе такой. На крышке ящика крупными буквами было написано: «Для Жрецов-Торопыг». Казначею так и не удалось научиться работать на нем, и сейчас компьютер использовался в качестве дверной подпорки.
«Интересно, какое отношение к магии имеют эти устройства? — в который раз задумался Чудакулли. — В конце концов, этот круг не более чем календарь, а вполне приличный календарь можно купить за восемь пенсов…»
Гораздо более загадочным показалось ему переплетение стеклянных трубок рядом с компьютером. Именно с трубками и работал Сказз, о чем свидетельствовали запасные стеклянные загогулины и картонные карточки, разбросанные вокруг стула.
Трубки выглядели живыми.
Чудакулли наклонился вперед.
Они были полны муравьев.
Тысячи муравьев бегали по трубкам и замысловатым маленьким спиралям. В тишине комнаты был слышен непрекращающийся шорох их ножек.
На уровне глаз Чудакулли находилась прорезь. На клочке бумаге, приклеенном к стеклу, было написано слово «Ввод».
На столе лежала продолговатая карточка, по форме своей как раз подходящая к отверстию. В самой карточке были пробиты две круглые дырки, потом следовал какой-то узор из круглых дырок, затем еще две дырки. «2x2» — виднелась на ней карандашная надпись.
Чудакулли относился к типу людей, всегда готовых потянуть за рычаг, чтобы посмотреть что получится.
Он вставил карточку в предназначенную для нее прорезь…
Шорох мгновенно изменился. Муравьи деловито засновали по трубкам, некоторые, как ему показалось, принялись таскать яйца…
С глухим звуком из другого конца стеклянного лабиринта выпала карточка.
С четырьмя отверстиями.
Чудакулли тупо таращился на нее, когда сзади, потирая глаза, подошел Тупс.
— Это наш муравьиный считатор, — объяснил он.
— Дважды два — четыре, — хмыкнул Чудакулли. — Ну надо же, а я никогда и не подозревал об этом.
— Он не только это может.
— Хочешь сказать, муравьи умеют считать?
— Конечно нет. Отдельные муравьи — нет… Объяснить достаточно сложно… Понимаешь, отверстия на карточке закрывают определенные трубки, заставляют муравьев бежать по другим и… — Тупс глубоко вздохнул. — Мы надеемся добиться больших результатов.
— Но чего именно? — спросил Чудакулли.
— М-м… Это мы и пытаемся выяснить…
— Пытаетесь выяснить? Кто все это построил?
— Сказз.
— И теперь вы пытаетесь выяснить, что эта штука умеет?
— Ну, мы полагаем, что она способна выполнять достаточно сложные математические действия. Главное — поместить в нее нужное количество насекомых.
Муравьи по-прежнему носились по огромной прозрачной конструкции.
— Когда я был маленьким, у меня была такая штука, туда сажалась крыса или, там, мышь, — отступив перед непостижимым, сказал Чудакулли. — И она все время бегала по колесу. Всю ночь, без остановки. Это что-то похожее, да?
— В самом общем смысле, — осторожно заметил Тупс.
— А еще у меня была муравьиная ферма. — Мысли Чудакулли переместились в далекое прошлое. — Маленькие дьяволята никак не могли научиться делать прямые борозды… — Усилием воли он заставил себя собраться. — Ладно, хватит о всякой ерунде, давай, зови своих приятелей.
— Зачем?
— Небольшой сабантуйчик устроим.
— Разве мы не будем изучать музыку?
— Все в свое время, — нравоучительно поднял палец Чудакулли. — Сначала нам надо кое с кем переговорить.
— С кем?
— Секрет, — сказал Чудакулли. — Узнаешь, когда он появится. Или она.
Золто обвел взглядом апартаменты. Владельцы гостиницы только что отбыли, перед тем исполнив обычную показательную программу: вот это — окно, оно на самом деле открывается, это — насос, вода потечет, если покачать эту ручку, а это — мы, ждем, когда вы дадите нам денег.
— Ну, все, — подвел итог гном. — Докатились. Это называется накрыться железным шлемом. Мы весь вечер играли музыку Рока и в итоге получили такой номер?
— А по-моему, очень уютненько, — возразил Утес. — Понимаешь, тролли не придают особого значения всяким украшательствам…
Золто посмотрел под ноги.
— Это — на полу, и это — мягкое, — заметил он. — Но было бы глупо с моей стороны подумать, что это ковер. Эй, кто-нибудь, принесите швабру. Нет, лопату, а потом уже швабру.
— А по мне, так сойдет, — сказал Бадди.
Он положил гитару и вытянулся на одном из деревянных горбылей, призванных заменять кровати.
— Утес, — позвал Золто, — надо поговорить.
Он указал толстым пальцем на дверь. Посовещаться они решили на лестничной площадке.
— Все хуже и хуже, — сказал Золто.
— Ага.
— Он не говорит ни слова, только на сцене.
— Ага.
— Ты когда-нибудь видел зомби?
— Я знаю одного голема. Господина Дорфла с Большой Мясницкой.
— А он из зомби?
— Вроде. У него в голове бумажка, на которой написано святое слово, сам видел.
— Да? Правда? А я покупал у него сосиски…
— Ну и что? При чем здесь зомби?
— …По вкусу никогда не определишь, а я-то считал его хорошим сосисочных дел мастером…
— Зомби… — терпеливо повторил Утес.
— Что? А, да. Я имел в виду, Бадди ведет себя точь-в-точь как один из них. — Золто припомнил некоторых анк-морпоркских зомби. — По крайней мере, так, как полагается вести себя настоящему зомби.
— Я тебя понимаю.
— И мы оба знаем, почему он таким стал.
— Ага. Почему?
— Из-за гитары.
— А, из-за нее… Да.
— Когда мы на сцене, именно эта штука всем руководит…
В тишине комнаты гитара лежала рядом с кроватью Бадди, и ее струны дрожали в такт словам гнома…
— Ладно, что будем делать? — спросил Утес.
— Она сделана из дерева. Десять секунд работы топором, и нет проблемы.
— Не уверен. Это — не обычный инструмент.
— Когда мы познакомились, он был таким приятным парнем. Для человека, разумеется.
— Что будем делать? — повторил Утес. — Сомневаюсь, что нам удастся отобрать ее у него.
— Может, заставим его…
Гном замолчал. Его слова порождали какое-то странное, бренчащее эхо.
— Эта треклятая штуковина нас подслушивает! — прошипел он. — Пошли на улицу.
