Они вышли на улицу.
— Не понимаю, как она может нас подслушивать? — удивился Утес. — Это же инструмент, и это его слушают…
— Струны слышат, — решительно заявил Золто. — Это — не обычный инструмент.
Утес пожал плечами:
— Есть только один способ все выяснить.
Утренний туман заполнил улицы. Окутывающее Незримый Университет фоновое магическое излучение принялось лепить из него причудливые фигуры. Зловещие тени скользили по мокрым булыжникам.
Двумя из них были Золто и Утес.
— Здесь, — сказал Золто. — Пришли.
Он уставился на глухую стену.
— Я так и знал! — завопил он. — Я ж говорил! Волшебство! Сколько раз мы слышали эту историю? Про таинственную лавку, которую никто никогда раньше не видел! Кто-нибудь туда заходит и покупает там ржавую безделушку, которая на самом деле, как потом выясняется…
— Золто…
— …Какой-нибудь талисман или бутылка с джином, а потом, когда беда уже свалилась всем на головы, люди возвращаются, а лавки-то и…
— Золто…
— …Нет, она уже исчезла, вернулась в то измерение, из которого появилась… Да, в чем дело?
— Ты стоишь на другой стороне улицы. Лавка вон там.
Золто еще раз осмотрел глухую стену, потом повернулся и перешел улицу.
— Гному тоже свойственно ошибаться, — заявил он.
— Ага.
— Но то, о чем я говорил, еще сбудется, вот увидишь.
Золто подергал за ручку и, к своему удивлению, увидел, что дверь не заперта.
— Уже два часа ночи! Ты видел такие музыкальные лавки, которые были бы открыты в два часа ночи?!
Золто чиркнул спичкой.
Они оказались прямо посреди кладбища пыльных музыкальных принадлежностей. Инструменты выглядели как стадо доисторических животных, застигнутых потопом и окаменевших.
— Что это такое? Вот это, похожее на змею? — шепотом спросил Утес.
— Инструмент такой, змеевик.
Золто чувствовал себя тут неуютно. Большую часть жизни он был музыкантом. Ему были отвратительны мертвые инструменты, а здесь были только такие. Они никому не принадлежали. Никто на них не играл. Они напоминали тела, из которых ушла жизнь, людей, лишенных души. Все, что когда-то в них было, безвозвратно ушло. Каждый из инструментов воплощал собой потерпевшего неудачу музыканта.
Между рядами фаготов они увидели пятно света. Старуха с шалью на плечах крепко спала в кресле-качалке, на ее коленях лежали клубки для вязания.
— Золто?
Золто испуганно подпрыгнул.
— Да?! Что?!
— Зачем мы здесь? Мы убедились, что лавка существует…
— А ну, лапы на стену, хулиганье!
Золто отчаянно заморгал, увидев перед своим носом наконечник арбалетной стрелы, и послушно поднял руки. Старуха перешла из состояния сна в положение для стрельбы, минуя все промежуточные фазы.
— Выше не могу, — сказал гном. — Э-э… Понимаешь, дверь была не заперта, вот мы и…
— Вот вы и решили обокрасть старую беззащитную женщину?
— Совсем нет, совсем нет, на самом деле мы…
— Я принадлежу к районному сообществу ведьм! Одно слово, и вы с одержимостью земноводного будете прыгать в поисках принцессы…
— По-моему, это зашло слишком далеко, — произнес Утес и, опустив руку, сжал огромной ладонью арбалет.
На пол посыпались обломки дерева.
— Мы абсолютно безобидны. Просто пришли поговорить об инструменте, который ты продала нашему приятелю на прошлой неделе.
— Вы из Стражи?
Золто поклонился.
— Нет, госпожа. Мы — музыканты.
— И что, я должна сразу успокоиться, да? О каком инструменте идет речь?
— О гитаре.
Старуха склонила голову набок и прищурилась.
— Назад я ее не приму. Сделка была честной и окончательной. К тому же инструмент был в прекрасном рабочем состоянии.
— Мы только хотели узнать, откуда эта гитара у тебя взялась.
— Ниоткуда, — огрызнулась старуха. — Она всегда была здесь. Эй, только попробуй в нее дунуть!
Золто едва не выронил флейту, которую вытащил из кучи мусора.
— …И мы окажемся по колени в крысах, — закончила старуха. Она повернулась к Утесу и повторила: — Она всегда была здесь.
— На ней мелом была написана единица.
— Она всегда была здесь, — еще раз повторила старуха. — С того момента, как я приобрела лавку.
— А кто ее сюда принес?
— Откуда мне-то знать? Лично я имен никогда не спрашиваю. Людям это не нравится. Они предпочитают цифры.
Золто посмотрел на флейту. К ней был привязан желтый ярлык, на котором корявыми буквами было выведено число «431».
Он осмотрел полки за самодельным прилавком. Увидел на одной из них розовую витую раковину с номером, облизнул губы и протянул к ней руку.
— Перед тем как подуть в нее, приготовь девственницу для жертвоприношения, а также большой котел с плодами хлебного дерева и черепашьим мясом, — предупредила старуха.
Рядом с раковиной лежала труба, выглядевшая так, точно кто-то ее совсем недавно надраил.
— А эта? — спросил Золто. — Может, она вызовет конец света, и на меня упадет небо?
— Гм, а откуда ты знаешь? — удивилась старуха.
Золто опустил руку, но тут его взгляд привлекло что-то еще.
— Ничего себе! — воскликнул он. — Это все еще здесь? Я чуть было не забыл…
— В чем дело? — спросил Утес и посмотрел туда, куда показывал Золто. — Это?
— Почему нет? У нас же есть деньги.
— В самом деле. Может пригодиться. Но помнишь, что сказал Бадди? Вряд ли нам удастся найти…
— Город большой. Если мы не найдем это в Анк-Морпорке, значит, не найдем нигде.
Золто поднял обломок барабанной палочки и задумчиво посмотрел на гонг, наполовину зарытый в груде пюпитров.
— Лично я бы не стала этого делать, — прокаркала старуха. — Если не хочешь, чтобы из земли выпрыгнули семьсот семьдесят семь воинов-скелетов.
Золто ткнул палочкой в сторону заинтересовавшего его инструмента.
— Мы возьмем вот это.
— Два доллара.
— Эй, а почему мы должны платить, это же не твое…
— Заплати, — с вздохом перебил Утес. — Только не вступай в переговоры.
Золто неохотно передал деньги, схватил поданный старухой мешок и выскочил на улицу.
— Занятные у тебя инструменты, — сказал Утес, глядя на гонг.
Старуха лишь пожала плечами.
— Мой друг несколько встревожен, потому что считает твою лавку одной из тех таинственных лавок, о которых говорится в народных легендах, — продолжал Утес. — Ну, слышала, наверное, сегодня — здесь, а завтра — непонятно где. Он искал твою лавку на другой стороне улицы, ха-ха!
— Какая глупость, — буркнула старуха как можно нелюбезнее, надеясь отбить у тролля всякую охоту к дальнейшему разговору.
Утес снова посмотрел на гонг, пожал плечами и последовал за Золто.
Старуха выждала, пока их шаги не стихли в тумане.
Потом открыла дверь и воровато посмотрела по сторонам. Количество обнаруженной на улице пустоты соответствовало норме, она вернулась в лавку, подошла к прилавку и взялась за странного вида рычаг. На мгновение ее глаза полыхнули зеленым светом.
— В следующий раз собственную голову забуду, — проворчала она и потянула рычаг.
Заскрежетали невидимые механизмы. Лавка исчезла. И через мгновение появилась на другой стороне улицы.
Бадди лежал и смотрел в потолок.
Какой вкус у пищи? Он пытался вспомнить и не мог. Последние несколько дней он точно что-то ел, иначе быть не могло, но вкуса не помнил. Он не помнил почти ничего — кроме музыки. Голоса Золто и всех остальных звучали так, словно проходили сквозь толстую марлю.
Асфальт куда-то ушел.
Он рывком поднялся с жесткой постели и приблизился к окну.
Тени Анк-Морпорка были едва различимы в серых предрассветных сумерках. В открытое окно ворвался легкий ветерок.
Когда он обернулся, оказалось, что в центре комнаты стоит девушка.
Она приложила палец к губам.
— Даже не пытайся звать того мелкого тролля, — предупредила она. — Он ужинает внизу и не услышит. А если и услышит, то увидеть меня не сможет.
— Ты — моя муза? — радостно вопросил Бадди.
Сьюзен нахмурилась.
— Кажется, я понимаю, кого ты имеешь в виду, — кивнула она. — Я видела картины. Их было восемь, а главная… гм… Канталупа. Эти музы якобы помогают людям. Эфебцы считают, что они вдохновляют музыкантов и художников, но муз не бы… — Она замолчала и честно призналась: — По крайней мере, я их пока не встречала. Меня зовут Сьюзен, и я здесь потому…
Она снова замолчала.
— Канталупа? — переспросил Бадди. — По-моему, ты что-то путаешь. Ее как-то по-другому звали.
— Какая разница?
— Как ты здесь оказалась?
— Я… послушай, будет лучше, если ты присядешь. Хорошо. Ну… ты же понимаешь, как бывает… Это как с музами… Люди считают, что некоторые люди олицетворяют явления и…
