свирепо рычит она.
— Мне только жалко вашу дочь, — говорю я, не в силах сдержать раздражение. И тут же получаю пощёчину: хлёсткую, злую. Я её заслужила…но может эта женщина задумается, прежде чем заводить ещё детей, особенно зная, какая жизнь их ждёт. Щека горит, а Виола вновь заносит руку для удара.
Как вдруг земля начинает дрожать. Полы шатра подхватывает порыв ветра, а снаружи доносится старушечий крик:
— Летит! Летит, окаянный!
А потом в шатёр забегает испуганный Берт. Он бешено вращает глазами, на шее вздуваются вены.
— Янтарный здесь? — взволнованно шепчет Виола.
— Дракон здесь, вот только он не тот, кого мы ждали.
— Как? — бормочет Виола.
— Спроси эту мелкую дрянь! — рычит Берт, а потом со злостью пинает сундук. — Это демон Мортланда! Стальной!
— Как стальной? — Виола бледнеет и оседает на землю. — Ох, всевышний… Берт! Что же делать?!
— Это ты виновата! Говорил же, надо сразу её кончать!
Ребёнок начинает плакать, а снаружи доносится пробирающий до мурашек рёв. Знакомая волна магии прокатывается по моему телу.
“Шейн! Он прилетел. Он вытащит меня!” — мысленно ликую я.
— Действуем по плану! — командует мужчина. — Мёртвая земля высушивает даже таких, как он! Никуда не денется, гарпун я завёл. На крайний случай применим.
“Гарпун?” — внутренне холодею.
— Давай! Тащи девку! И рот ей заткни! — рычит Берт на Виолу, а сам выскакивает на улицу.
Едва мужчина выходит, как Виола поворачивается ко мне. Её измождённое лицо искажает вспышка злобы.
— Ты лгунья! Какого дварха тут делает стальной! — Она заносит руку для очередной пощёчины.
— Если ударишь, — говорю я, вскидывая подбородок, — дракон узнает!
Виола так и замирает в поднятой рукой, сжимает ладонь в кулак.
— Так ты принадлежишь стальному дьяволу? — шипит она, точно дворовая кошка.
— Да, — щурю глаза.
— Он худший из всех существ!
— Забавно слышать это от тебя.
Виола сжимает зубы до скрипа, а потом начинает метаться по палатке в поисках того, чем можно заткнуть мне рот. Девочка тихо всхлипывает, сидя у сундука. Мишка лежит перед ней, разорванный по шву, наружу вываливается солома и куски ваты.
Снаружи зовёт Берт.
Виола чертыхается, а потом подскакивает к шесту. Торопливо развязывает мне руки и заставляет подняться. Я едва не охаю, ноги ужасно затекли, спину ломит. Но слабость показывать не собираюсь. Сцепив зубы, растираю запястья. Верёвки отпечатались до гематом, ладони колет невидимыми иглами.
Виола упирает мне в спину что-то острое. “Кинжал”, — понимаю я.
— Подними руки, — нервно требует она.
Я исполняю.
— Только вякнешь, печень проткну, — сообщает Виола.
— Я не стану мешать обмену, — говорю. — В моих интересах поскорее убраться отсюда.
— Думаешь, у дракона тебе будет лучше? — шепчет Виола, подталкивая меня к выходу.
— По крайней мере, там я буду жива.
— Долго ли? — хмыкает Виола.
А потом мы выходим на улицу.
Небо тёмно-бордовое, точно запёкшаяся кровь, ветер хлещет в лицо. Он такой сухой, что щиплет щёки, заставляет щуриться. Огонь в костре потух, одна из палаток лежит на боку. В трёх шагах от нас стоит Берт, а впереди на скале, расправив крылья, величественным исполином замер дракон.
Хотя я видела Шейна в этом обличии не так уж давно, но восхищение затапливает душу, а в груди просыпается трепет, какой, должно быть, испытывали наши предки перед монстрами прошлого.
Чешуя отливает сталью, на спине и перепончатых крыльях топорщатся костяные шипы, зубастая морда угрожающе опущена. Чёрные, словно бездны, глаза смотрят, не мигая. Я могу только догадываться, но мне кажется, что Шейн смотрит именно на меня.
Сердце переполняют противоречивые эмоции, они сменяют одна другую, смешиваясь в пугающий коктейль из радости, страха и тревоги. Я вспоминаю про гарпун, ищу его взглядом, но слишком темно, чтобы разглядеть что-то в скалах.
“Надо предупредить Шейна”, — взволнованно размышляю я, но от необдуманных выкриков останавливает остриё лезвия, приставленное к моим рёбрам. Виола без промедления пустит оружие в ход… А вот Шейн со своего места вряд ли видит кинжал.
Нервная дрожь пробегает по телу. Руки, что я держу перед собой, вздрагивают, пальцы трясутся.
“Успокойся! — мысленно приказываю себе. — Обмен пройдёт без проблем. Шейн же украл мою земную судьбу, значит, для него это просто. Он заберёт предсказания этих людей, и они отпустят меня! Ссорится с драконом точно не захотят… Не из-за чего переживать!”
— Вот девчонка! — кричит Берт, показывая на меня. — Ты же за ней прилетел?
Дракон чуть расправляет перепончатые крылья, взмахивает ими, посылая к нам новый поток воздуха, и слетает со скалы. Поднимая пыль, приземляется на все четыре лапы в десятке метров от нас.
К алому небу взметается вихрь, и дракон начинает стремительно уменьшаться. Мощь огромного, пугающего силой существа, умещается в человеческое тело. Шейн выпрямляется, ведёт широкими плечами, поправляет смоляные волосы. Его лицо — ледяная маска надменности. За спиной, точно знамя войны, развивается красный плащ.
Во все стороны от дракона расходится магия. Невольно прислушиваюсь к ней… и мне совершенно не нравится то, что я чувствую.
Раньше магия Шейна всегда ощущалась как сплошной направленный поток — густой и плотный как смола. Но сейчас… сейчас я чувствую энергию как рваную пульсацию, разрозненные капли, разбегающиеся в стороны.
Кошусь на Виолу.
— Не такой и сильный этот ваш стальной монстр, — шепчет женщина, заметив мой взгляд. — Мёртвые земли усмирили даже его.
— Усмирили? — шепчу.
— Да, ты же и сама чувствуешь. Здесь колдовать сложно, даже мелкое заклинание требует в сотни раз больше концентрации и энергии. Думаю, этот ползучий гад потратил все силы, пока летел сюда. Жаль не рухнул.
Голос Виолы звучит до того озлобленно, что меня передёргивает.
Шейн тем временем идёт к нам, его лицо — маска надменности и холода. “Ну ещё бы… — с дрожью думаю я. — Он, должно быть, зол, устроит мне выволочку! Из-за меня ему пришлось тащиться на мёртвые земли, слушать требования местных дикарей… Надеюсь, он не думает, что я хотела так хитро сбежать?“
Шейн обводит присутствующих тяжёлым взглядом, останавливает глаза на мне. Я чувствую, что он цепко осматривает меня с ног до головы. Мы встречаемся взглядами.
Я сглатываю вставший в горле ком, а дракон хмурится, сжимает губы в линию. На секунду в глазах Шейна мне мерещится тревога, но
