Государь перекрестился и, видимо устав после долгой речи, опрокинул в рот кубок вина.
– Давай, паря, – хлопнул он по плечу Востреца. – Рули! Да ухо держи востро. От этих чужеземцев завсегда на Руси одни неприятности.
Шут низко поклонился князю и трижды хлопнул в ладоши, призывая к вниманию.
– Господа соискатели, прошу послушать! Победителем будет считаться тот, кто наберет наибольшее количество очков, пройдя через все испытания турнира. Их три отборочных: стрельба из лука по мишеням, упражнения в ближнем бое на мечах и скачки. А также последнее и основное: прыжки в высоту.
Среди претендентов послышался шум. Что еще за прыжки, недоумевали женихи. Глумятся над ними, что ли? За детей малых почитают?
– Никаких шуток! – развеял их сомнения главный специалист по этому вопросу при куявском дворе. – Испытание самое что ни на есть серьезное и притом весьма опасное. Вам предстоит допрыгнуть во‑он до того окошка, – юноша указал пальцем на распахнутое окно на третьем этаже терема, – у которого будет сидеть княжна, и снять с ее белого пальчика колечко золотое с яхонтом. Кто сие сотворит, тому и быть суженым прекрасной дочери государя нашего.
У большинства молодых людей, решивших попытать сегодня счастья на турнире, при виде высоты, которую им надо будет преодолеть, зародились серьезные сомнения в том, стоит ли вообще огород городить. Хорошенькое дело! До заветного оконца, почитай, локтей двадцать пять, а то и все тридцать будет. Вероятно, даже самому длинноногому и ловкому прыгуну преодолеть такое расстояние не по плечу.
– А как прыгать? – уточнил кто‑то смелый. – С места аль с разбегу?
– Да как хотите, – пожал плечами брюнет. – Хоть верхом на коне. Лишь бы допрыгнули. Но без веревок!
Некоторые парни, было приободрившиеся при упоминании коня, тут же и поникли. Веревкой, вишь, пользоваться нельзя. А как иначе? И лошадь ноги переломает, и сам шею свернешь. Нет, тут явно какая‑то хитрость, некий подвох. Точно княжна замуж не хочет. Иначе не придумывали бы столь нечеловеческого испытания. Видать, решили, что раз женихи уж съехались, то отменять состязания неловко, а вот поставить заведомо невыполнимое задание – это в самый раз. И волки будут сыты (хотя не очень), и овцы целы (а это уж точно).
В отличие от претендентов Файервинд была озабочена несколько иным.
Лично она почти не сомневалась в победе Гавейна. Сама ведь пообещала крепышу свою помощь и поддержку. Ну разве что среди женихов или их окружения найдется кто‑нибудь посильнее ее. Но это вряд ли. Почти всех учеников ти‑уд она знала. Среди приезжих знакомых лиц не было. Так что Файервинд вне конкуренции.
Хвала Темным, Офигениус так и не объявился. При нем использовать свои магические способности ведьма бы не решилась. Слишком уж много у преосвященного имелось под рукой удивительных предметов, позволяющих обнаруживать воздействие чар.
Что ни говори, а вовремя Кукиш сгинул.
Без него и князь практически другим человеком стал.
Как раз это обстоятельство и поразило красавицу больше всего.
Вишь, как заговорил. Как настоящий трезвомыслящий государь. Поддержал тех, кто верует во Единого, но и тех, кто «погряз» в идолопоклонничестве, отвергать не стал. При Фиге такого ни при каких условиях не случилось бы. Так и до эдикта о веротерпимости недалеко.
Прав был старый леший, когда говорил при их недавней встрече, что грядут другие времена: Тяжелые, но и веселые.
Вообще же чародейке еще не приходилось сталкиваться с подобными представителями Малых Народцев. Всякая мелочь вроде ларов и пенатов (или, как их зовут куявцы, домовых), дриад или там водяных – не в счет.
Вареникс был слеплен из другого теста. (Или из чего там лепят нечистиков?)
Как‑то раз Фай довелось тесно пообщаться с одним из птилай'йи. Так вот жабоид и в подметки не годился лесному князю. Хотя тоже силен был. После их схватки в подводном гроте на острове Левке, где ведьма по заданию Мар‑Гаддона пыталась похитить щит Ахилла, она еле ноги унесла и потом целый месяц зализывала раны.
Лесной князь, как ей представился рыжий сатир, не стал применять против нее ни физическое воздействие, ни магическую Силу. Для начала просто посмотрел на красавицу долго и пристально, отчего на душе у Файервинд сделалось, мягко говоря, нехорошо. Потом неспешно заговорил.
За поступки, содеянные магичкой в последние пару месяцев, ей простилось кое‑что из тех злодеяний, которые она частично по недоброму умыслу, а частично по незнанию причинила защитным доспехам Геба.
Что еще за доспехи, попыталась проявить любопытство заинтригованная донельзя ведьма, но тут же была поставлена на место. Не суйся в дела, разуму не доступные, строго, как разгневанный учитель, выговорил ей Вареникс. Про те дела одни Высшие ведают да те, кто ими к присмотру за делами земными приставлен.
Так вот, защитное Кружево так‑сяк подлатали. Но лишь малую часть. Есть опасность Великого Прорыва. И вот тут чародейка должна расстараться, чтобы не случилась беда неминучая.
Прежде всего ей надобно связаться с Мар‑Гаддоном и прочими мудрецами ти‑уд и приложить все усилия, чтобы убедить наставников совершить обратные заклятия, долженствующие если не заставить навьи силы убраться в свои норы, то хоть остановить и ослабить их натиск.
Затем Файервинд надлежит завести приятельские отношения с новой телохранительницей княжны Светланы амазонкой Орландиной. В распоряжении этой девушки находится один из Дивьих Ключей, необходимых для починки Кружева. Ежели соблаговолят Вышние, а Дий дал понять, что так и будет, подоспеет и второй Ключ из дальних стран. Третий хранится под его, Вареникса, присмотром, спрятанный на дне озера в Старом лесу. Ну а четвертый, как она сама знает, хранится у ее учителей.
Следует как можно скорее собрать в Киеве все четыре Ключа.
Поведав все это, лесной князь, даже не откланявшись, исчез.
А Файервинд вот теперь мучься, как исполнить его задания.
Самым простым из них магичке показалось поручение подружиться с этой самой Орландиной. Но не тут‑то было.
Какая‑то стена льда и отчуждения взгромоздилась между сераписской амазонкой и ведьмой. Да такая непреодолимая, что Фай даже не знала, с чем к этой твердыне подступиться. И главное, она понятия не имела, в чем причина. Ладно бы перешла воинственной красотке дорожку. Так вроде бы им никогда не доводилось встречаться, а тем более противоборствовать.
Выручил, как всегда, острый глаз.
Приметила, что Гавейн как‑то поник и пытается не попадаться на глаза Орландине. Да и ее друг сердечный Перси тоже.
Прижала блондинчика к стенке, тот ей все и выложил.
Как по заданию Мерланиуса они с крепышом преследовали двух сестер‑близняшек и как эти самые девчонки споспешествовали тому, что был уничтожен орден Круга Стоячих Камней, а его патрон, верховный понтифик Британии, исчез в неизвестном направлении. А еще двойняшки водили дружбу с наследником имперского престола цезарем Каром и главным советником августа жрецом Потифаром.
Ничего себе, почесала макушку Файервинд, невольно уподобившись бритту, у которого этот жест вошел в привычку. И чего только понадобилось столь знаменитой бой‑девице в такой‑то глуши?
Парсифаль с легким полупоклоном подал Люту Гавейновы лук и колчан со стрелами. Сотнику было доверено судить состязания в стрельбе. И сейчас он проверял снаряжение участников на наличие постороннего вмешательства. Вдруг кому из претендентов взбредет в голову наложить на свое оружие магические заклинания. Самонаводящиеся стрелы – это хорошо, но только на поле брани, а не в честном поединке.
Блондин, которому выпала сомнительная (естественно, по мнению самого тевтона) честь выступить на турнире в качестве оруженосца бородача, заговорщицки подмигнул начальнику епископской дружины. Тот сурово насупил брови и неодобрительно крякнул.
Дружба дружбой, а служба службой. Это понимать надо. Тут, на ристалище, все равны. И пусть не думают наемники, что, если он с ними плечом к плечу сражался против навьей силы, это освободит их от самой тщательной проверки.
Вон ведь Хамлета, принца данского, он только что отстранил от участия в состязании, обнаружив в колчане жениха целых две заговоренных стрелы. Отвел, несмотря на гневные протесты рыжего крикуна, заявившего, что его пригласил в Киев сам преосвященный Ифигениус. Пущай кричит. Не страшно. Где он, тот владыка, усмехнулся Лют, и где княжна. А Светлана намедни без обиняков заявила сотнику, что если он хочет вскорости стать воеводой и не желает расстаться с головой, то непременно найдет у данца заказанную амуницию.
Воин все понял правильно. И поступил так, как велел закон. Закон же не разбирал, кто там и кого приглашал. Раз было пронесено на ристалище колдовское снаряжение, то виновный должен незамедлительно сойти с поля, после чего обязан покинуть пределы державы в три дня. Сам же сгинувший преосвященный этот закон и сочинил в надежде избавиться от нежелательных претендентов. А эвон как оно повернулось‑то.
