По случаю праздника Орландина облачилась в приличествующую случаю военную амуницию, само собой, пожалованную амазонке щедрой и последние дни невероятно возбужденной княжной. Сплетенная из тонких серебряных колец (от золота девушка категорически отказалась) рубашка с длинными рукавами, серебряные налокотники и наколенники. Лишь меч она оставила свой, привычный руке скрамасакс, не раз выручавший в трудную минуту.
И больше для форсу, чем от великой гордыни, надела золотую бляху – знак преторианского центуриона, пожалованный ей лично августом Птолемеем Сорок Четвертым за заслуги перед отечеством. Нацепила еще и не без задней мысли. Принимающие участие в турнире парни могут обидеться, если их мастерство будет оценивать какая‑то заезжая бабенка. Так пусть знают, что не какая‑то, а целый гвардейский сотник.
Честно говоря, участвовать во всем этом балагане ей не хотелось. Не покидала мысль, что присутствует при грязном торге, где кучка озабоченных и алчных мужиков пытается завладеть тем, чего они, возможно, и недостойны. Когда воительница попыталась объяснить свои чувства Светлане, в очередной раз приставшей к наперснице с вопросом, что ту мучает, княжна не поняла. Таковы традиции, пожала плечами. Еще в сказках и древних преданиях говорится о том, что если у Куявского князя не было наследников мужского пола, а только дочери, то судьба старшей из них, а с нею и всего государства решалась во время таких вот турниров. Неприятно, конечно, но что поделаешь. Обычаи. Главное, чтобы среди женихов был и тот, кто тебе люб.
Как раз вот это самое обстоятельство и беспокоило Орландину больше всего. Нашла в кого втрескаться подруженька. В одного из бывших врагов амазонки, цепного пса Мерланиуса. Светлана, правда, рассказывала, что он раскаялся в прежних винах. Уже одно то, что рыцарь признался княжне, кто он и что, свидетельствует в его пользу. Мог же и промолчать, кто б дознался. А как он сражался с навьими!
Все оно верно, да только не могла Орландина так просто взять и перечеркнуть прошлое. И года еще не прошло с той памятной битвы у великих пирамид, где они с сестрой едва не стали жертвами британского понтифика и его шайки.
И вот теперь, когда Гавейн протянул ей оружие для проверки, амазонка предпочитала глядеть не на парня, а на его меч. Не было сил поднять глаза и посмотреть воину в очи.
Вроде меч как меч. Традиционный имперский гладиус с параллельными краями и укороченным острием. Такими вооружены все легионеры августа Птолемея. Клинок хорошо сбалансирован. А вот с эфесом явно что‑то не так. Амазонка не могла толком объяснить, что именно привлекло ее внимание. Наверное, необычной формы навершие, напоминающее рыбий хвост. Гладиусы же, как правило, украшались орехообразными навершиями.
А с другой стороны, не все ли ей равно, как решил украсить свой меч этот…
– Что‑нибудь не так? – донесся до нее тихий взволнованный голос.
Орландина собралась с силами.
– Все в порядке, – процедила, глядя на крепыша в упор.
– Вот и славно, – попробовал он ей улыбнуться, но тут же и стушевался.
Помялся с ноги на ногу.
– Ты это, – промямлил, – не держи на меня зла за прошлое‑то. Сама понимаешь, не своей волей мы вас преследовали. Приказ, елы‑палы.
Орландина поиграла желваками.
Приказ. Как часто этим прикрывают самые страшные преступления и проступки.
– А как там поживает осел?.. – попробовал пошутить рыцарь. – Все так и бегает нерасколдованным?
– Уже давно снова стал человеком, – вспомнив о Стире, подобрела воительница и отчего‑то не без гордости добавила: – Муж он мне теперь.
– Вот оно как, – кивнул Гавейн. – Трудно ему, наверное, с тобой.
– Это почему же?! – вскинулась девушка.
– Быть мужем такой… – он не смог подобрать нужного слова. – Тут поневоле об ослиной шкуре затоскуешь. Ты уж извини…
Взял свой меч и отошел к остальным претендентам, с подозрением поглядывавшим на беседующую парочку. Не пытается ли бритт чем подкупить судью?
Амазонка хотела было послать мерзкого наемника куда подальше и даже открыла для этого рот, но внезапно застыла, пораженная неожиданной мыслью.
А, может, рыцарь прав?
Анализируя их со Стиром отношения, она ведь никогда не пыталась стать на его место. Все время думала лишь о себе. Дескать, как она скучно живет… А муж со своими стихами… Но ведь мог бы…
Что «мог бы»? Ведь она точно так же могла бы постараться быть хорошей женой. Хозяйкой дома, хранительницей семейного очага. Как это испокон веков было заведено в Империи. Матерью. Глядишь, и муж не пропадал бы целыми днями и ночами на пустых пирушках.
Волна острой тоски по дому и своему, может и непутевому, но такому родному и близкому Стиру накатила на Орландину. На минуту ей показалось, что она не в далеком Киеве, в который ее занесло один святой Симаргл знает зачем, а в шумном и хлопотливом Сераписе.
Шагнула вперед и… наткнулась на взгляд двенадцати пар глаз. Ах да.
– Условия поединка таковы, – скороговоркой забормотала воительница. – Вы разбиваетесь на пары и начинаете сражаться. Победителем считается тот, кому удастся либо уложить соперника, не причиняя ему вреда, либо выбить у него оружие. В следующий тур выйдут шесть человек. Все понятно? Тогда сходитесь!
Гавейн надеялся, что хоть на этот раз ему удастся отвертеться от схватки с представителями Востока. Ну не любил он желтолицых, и все тут. От них всегда можно ждать какого‑нибудь подвоха. Невозможно предсказать их поведение и понять логику поступков. На это красавчик Перси мастак. Не зря же в ордене Круга Стоячих Камней считался главным специалистом по Востоку. И не случайно именно ему Мерланиус поручил привезти из Иерусалима загадочный грааль…
Ага, размечтался. Держи карман шире.
И тут удружила злобная центурионша, подсунув в качестве противника хинца.
Ну не змея?
Он ведь к ней с открытой душой, давай, мол, мириться. Что там делить, когда уже нет ни Круга, ни его создателя. Так уперлась же, словно ослица. Ха, а ведь точно! Ежели муж у нее – ишак, то сама она, получается…
Хороших себе подружек Лана выбирает!
Крепыш принялся оценивающе рассматривать соперника.
Уроженец далекого Чжунго (отчего‑то называемого куявцами Китаем) был, как и большинство его соотечественников, мелким и вертким. Еще и эта неприличная для мужика коса до пояса, длине и толщине которой могла бы позавидовать любая девица.
И меч. Это вообще песня! Обоюдоострый, узкий и длинный. Где‑то в полторы длины Гавейнова гладиуса. Попробуй увернись от такого. Еще и удар нанеси. Да желтолицый просто не подпустит к себе врага.
– Ты его погоняй немного! – словно издеваясь, напутствовал Парсифаль. – Не вздумай сразу укладывать, чтоб зрители чего не заподозрили…
– Сам попробовать не хочешь?! – огрызнулся взвинченный крепыш.
Из его головы никак не шел неудачный разговор с амазонкой, который, как ни странно, угнетал бритта больше, чем предстоявшая схватка.
– Так не я же в зятья к князю набиваюсь! – отбрил блондин. – И помни, Силы у тебя на один удар. Если не попадешь, отбирай его железяку. Я посмотрел. Слава Хонсу, цзянь у него не традиционный, не из бронзы! А то…
– Цзянь? – попробовал бородач на вкус незнакомое и показавшееся ему несерьезным слово. – Это еще что за хрень, елы‑палы?
– Мечи такие хинские, неуч! – возмутился всезнайка тевтон.
– Ни хао! – вежливо поклонился парень с косой.
– Сальве! – в свою очередь поприветствовал противника Гавейн.
Через мгновение ему стало не до вежливости.
«Погоняй его немного!» – передразнил крепыш напарника, умаявшись в бесплотных попытках отвязаться от нахального хинца.
Тот напоминал разбушевавшийся ураган. Перемещал тело легко, проворно и стремительно. Его движения были то такими размашистыми, что бритт не мог уследить за ними, то столь незаметными, что он их практически не чувствовал. Однако ж приметил, что чжунгосец пытался достать его запястья.
Рыцарь только тем и занимался, что увертывался от града ударов. О том, чтобы атаковать самому, и речи не было. Желтолицый казался ему тенью. Прыгал вперед, внезапно уходил в сторону, делал выпад и исчезал, когда крепыш силился выполнить контрудар и в итоге поражал пустоту.
«Еще немного и мне хамбец!» – подумал бородач и решил наплевать на инструкции Перси. Куда там ждать, если скоро сам либо выронишь оружие, либо начнешь рыть носом землю.
Противник тем временем сменил тактику. Стал двигаться более плавно, словно красовался перед публикой своим умением владеть мечом.
Отвел назад и опустил на землю правую ногу и сразу же поднял вверх согнутую в колене левую. Развернул корпус вправо. При этом его левая рука оказалась поднятой на уровне головы. Нанес мечом рубящий удар от себя – вниз, сосредоточив свой взгляд на острие меча.
«Ну, артист, ты только откройся, а там посмотрим».
Левая нога хинца опустилась на землю. Разворачиваясь влево, он описал правой ногой один круг против часовой стрелки. Его меч проделал круг вслед за разворотом тела хозяина…
