– О стенаньях я, кажется, что-то слышала, а о стенографии нет, – сказала Чекс. – Объясни поподробнее.
– Стены любят, когда на них рисуют или пишут. Это и есть стенография. Давайте попробуем на нашей стене что-нибудь нарисовать.
Чекс тут же отыскала на земле какой-то черный, крошащийся камешек и, на секунду задумавшись, нарисовала на стене что-то похожее на коридор, которым путешественники только что пришли, и дверь.
Выждав несколько минут, она толкнула дверь, но та не открылась.
Тогда Эхс тоже взял черный камешек и пририсовал к двери ручку, а потом потянул на себя.
И дверь открылась!
Путешественники приблизились к двери и столпились на пороге. Там, за дверью, они увидали множество картин.
– Эта стена и в самом деле большая любительница рисования, – прошептала Чекс. – Смотрите, целая куча стенографии!
Путешественники гуськом перешли на ту сторону и пошли мимо картин… Мимо рек, озер, водопадов, мимо пустынь и пустошей, мимо заснеженных лесов и цветущих полян, мимо дворцовых залов и крохотных избушек, среди которых одна оказалась просто на курьих ножках. Шли они, шли и наконец вновь пришли к стене, на которой висела картина, изображающая горгулью. Из пасти горгульи, как из рыльца водосточной трубы, хлестал поток воды и растекался внизу, образуя озеро.
Эхс сунул палец в нарисованную воду, и палец оказался мокрым. Тогда он погрузил в озерцо руку по локоть, потом по оба локтя, потом…
Эхс нырнул в пруд, оказавшийся довольно глубоким, и поплыл. Раздался еще один всплеск, и еще один, и еще один. Это копуша, Косто и Чекс ныряли вслед за Эхсом.
На другой стороне озера вдали зеленел лес. Тропа вела именно в ту сторону. Но не успели они войти в лес и сделать несколько шагов как тропа резко свернула в сторону и погрузилась в густые, непроходимые с виду заросли.
– Так я и знала, – тяжко вздохнула Чекс. – Если это и есть самая легкая и безопасная дорога, то хотела бы я посмотреть на самую трудную и опасную.
– Где-то я уже эту тропу видел, – пробормотал Эхс.
– Конечно видел, – сказал Косто. – Это же Тропа Пропаж.
– И значит, где-то здесь лежит направляющее заклинание! – воскликнул Эхс. – Сейчас мы его найдем!
Ободренные этой мыслью, путешественники направились к зарослям. Но скелета явно что-то тревожило.
– Боюсь, что потом вы не сможете отсюда выбраться, – сказал скелет.
Эхс на секунду задумался. И понял, что делать нечего, надо идти вперед. Пусть даже они навеки станут пленниками Тропы Пропаж, Пусть даже они, а вместе с ними и надежда.., навеки станут.., но… и т.д., но.., но если они не пойдут, то и надежды никакой не будет.
Тропа то и дело норовила изогнуться и увести путешественников куда-то в сторону, но при этом они шли вперед, не встречая никаких препятствий. «Да, здесь я уже бывал, – думал Эхс. – Еще немного, и подойдем к тому месту, где…»
– Скажи, Косто, – обратился он к скелету, – ты сейчас там, где был?
– Я сейчас там, где мне кажется, что я есть, – ответил скелет.
– Значит, твое тело не…
– О, нет, не бойся. Мы, жители гипнотыквы, не плотские, как вы, а магические. Ни меня, ни Розы ты во второй раз здесь не найдешь. Достаточно, что ты нашел нас тогда.
Чекс кивнула. Она, как умная девушка, согласилась с умным скелетом. Эхс все-таки волновался. А вдруг…
Но когда они подошли к тому месту, где когда-то лежал Косто, то действительно увидели лишь какую-то вмятину в земле, контурами напоминающую скелет. Значит, Косто не ошибся. Ему кажется, что он идет сейчас с ними, и он действительно идет с ними. В этом разница между существами живыми и существами, сотворенными магией.
Что-то красное мелькнуло впереди. Чекс вздрогнула, но Эхс успокоил ее:
– Не бойся, это всего лишь краснобайка. Они всегда такие.., красные.
Чекс смерила его взглядом, но от комментариев удержалась.
Вскоре перед ними выросла бузина, пишущая письма своему дяде.
– Пишет бедняжка, а письма-то пропадают, – сочувственно заметил Косто.
Теперь Чекс послала скелету свой недоуменный взгляд, но опять промолчала.
Они прошли мимо…
Очкастой гляделки.
Мимо…
«Р» и «Д».
Мимо многих других потерь и потерянных.
А вот и то место, где когда-то сидела в своем корыте медная девушка Роза. Эхс вспомнил о чем-то и почему-то тут же покраснел.
Потом они прошли какой-то поворот, и скелет как бы между прочим заметил:
– А вот здесь будильник валялся, и медяшка его подобрала.
– Что еще за будильник? – насторожился Эхс.
– Ну что-то вроде колдовского снадобья. Эльфы и прочие существа используют его, когда хотят влюбить в себя существо иного размера и рода. Будильник пробуждает в них любовь.
– А как же он пробуждает, если, как ты сказал, будильник потерялся? – поинтересовалась Чекс.
– Не совсем потерялся. Просто в ксанфском перечне его нет, как и очкастой гляделки, – терпеливо объяснил скелет.
– И как же этот будильник действует? – чрезвычайно заинтересовавшись, спросил Эхс.
– Если огр захочет влюбить в себя эльфа, то при помощи будильника сможет пробудить в эльфе чувства ОГРомные, как и он сам. После чего их любви уже ничто не в силах помешать, – растолковал скелет.
– А если один сделан из плоти, а другой из металла, будильник подействует? – спросил Эхс. Чувствовалось, что он напряженно ждет ответа.
– Подействует, – уверенно произнес скелет. – Будильнику все равно кого будить.
– Я подозреваю, что кто-то на кого-то имеет виды, – с легкой иронией заметила Чекс. – Пахнет свадьбой…
– А это снадобье.., этот будильник – прочный? – упорно продолжал спрашивать Эхс. – Его можно сломать?
– Ну что ты, это очень прочный, очень надежный будильник, – успокоил скелет. – Был в моей практике один случай. Велели мне попугать, во сне разумеется, одного эльфа, который до смерти влюбился в одну наяду…
Тем временем путешественники продолжали идти по Тропе Пропаж.
– Ой, смотрите! – закричала Чекс. – Наш путь отклоняется от Тропы.
– А как же направляющее заклинание? – встревожился копуша.
Указательное, или скатертьюдорожное, заклинание привело их в какое-то невероятно странное место. Цветные сполохи пронизывали воздух. Цвета соединились в пятна, пятна вытягивались, потом рассеивались. Кроме цветов, повсюду были еще и звуки – стоны, завывания, дикий хохот. А тут еще сгустились и запахи, пахло то ли сладостью, то ли гадостью.
– Вот они, ужасы, простые и понятные, – проговорил Косто. – Как приятно снова с ними встретиться.
– А, ясно, это что-то вроде цветового и звукового сопровождения плохих снов, – догадалась Чекс.
– Да, – подтвердил Косто. – Без цвета, звука и запаха ни один страшный сон долго не протянет. Мило, правда?
– Мило, – согласилась Чекс, хотя голос ее дрогнул.
И тут…
Огромное лицо с пылающими глазами повисло над ними, – Кт-о-о дер-р-знул прони-и-и-кнуть в мо-о-й до-о-м? – прогудело, простонало лицо.
– Чтоб ты пропало! – крикнула Чекс, – Не мешай нам идти!
– Чего-о-о-о?
Бесконечное о-о-о хлынуло из открытой пасти, которая стала расширяться, расширяться, и стала наконец шире самого лица. И тут из этой пещеры появилось еще одно лицо, пострашнее первого, с огромным бородавчатым носом и громадными, похожими на сабли, зубами.
– Наруш-ш-ш-ители! – прошипело страшилище.
– Эй, мы ведь идем своей дорогой, никого не трогаем! – снова крикнула Чекс. – И ты нас не запугаешь. Ступай-ка отдохни.
– Уш-ш-ш, – в бессильной злобе прошипело чудовище. Пасть открылась, и в ней сверкнули клыки. И тут из этого жерла вылезло третье лицо. Уж оно-то было стра-а-шным, куда страшнее первых двух. Вместо глаз на лице полыхали кроваво-красные огни, вместо носа торчал клюв, а на месте рта зияла черная дыра.
– Нет, оно еще не одумалось, – пробормотала Чекс. – Так получай! – и она выстрелила в чудовище из лука. Стрела попала прямо в хищный клюв, прошла сквозь него и как будто провалилась в бездну. Ну да, ведь это кошмарное явление было всего лишь нарисовано на фоне неба. Но лицо, хоть и нарисованное, разъярилось еще больше. Оно взревело, плюнуло ледяным огнем и…
Прежде чем путешественники смогли отбежать, тьма сомкнулась вокруг них! Чудовище проглотило их всех целиком!
Очнувшись, они поняли, что стоят на каком-то холме. Холм покрыт снегом, свищет ледяной ветер, и с каждым мигом становится все холоднее.
Путешественники прижались друг к другу, чтобы сохранить хоть каплю тепла. Скелету повезло больше других, он не чувствовал холода, хотя снег уже успел шапочкой нагромоздиться на его черепе. Буря ликовала вокруг, затмевая солнце и небо. Вихри.., одни вихри с завыванием проносились мимо них, то закручиваясь, то распрямляясь. Они оказались в брюхе воздушного чудовища?
Ветер становился все сильнее и сильнее! Они даже не успеют замерзнуть, потому что их снесет… куда-то вниз!
