— Зачем?
Смирницкий поглядел на абсолютно спокойного Вяземского.
— Все в порядке. Для нее это важно.
Удивленный, но успокоившийся Смирницкий протянул мне руку ладонью вверх. Кладу свою ладошку, закрываю глаза и вижу, как мы подписываем договор о сотрудничестве в конторе у Штольца, следующий момент: мы потом идем по какой-то территории, зимой. Я подскользнулась, он меня подхватывает, что-то говорит, я смеюсь…
Вяземский считает его лучшим… Рилли посылает мне волну поддержки.
— Я — за. Просто на данный момент я не представляю, какую заработную плату я могу предложить… Ведь я даже не знаю, сколько опекун платит нынешнему управляющему.
— Сколько бы он не платил, я готов остановиться на этой сумме. Если после изучения всех документов, я приду к выводу, что это помешает моей работе по основному месту работы, я дам кандидатуру надежного профессионала. Согласны?
— Согласна.
Интересно, а где у него там основное место работы?
— Я сам свяжусь с вашим поверенным. Можете дать его координаты?
— Конечно.
Вот и пригодилась визитка Штольца, за которой пришлось возвращаться в приемную.
Так у меня появился управляющий, увидев которого, пришедшая звать меня на обед Анечка, онемела, потом десять минут молчала (что для нее нереально долго), а потом всю оставшуюся часть обеда про него выспрашивала.
Смирницкий, конечно, красавец, но Ярослав Александрович ему не уступает, защищала я шефа перед лицом нашей небольшой женской компании. Хотя не думаю, что моя защита ему нужна…
***
Штольц передал через квартирную хозяйку записку о необходимости встретится. А так как Алексей Бехерев все также встречал и провожал меня на работу и домой, пришлось иди к Вяземскому. Брать на торжественное открытие меня он все так же отказывался, хотя с этой просьбой я подходила к нему как минимум один раз в день. Сначала он повторил свое решение-отказ удивленно, на второй день — раздраженно, а на третий — просто улыбнулся и ничего не ответил. Только его улыбка, полностью уверенного в себе и в том, что он делает, мужчины выбила меня из себя больше, чем явный отказ.
Если есть отказ — то можно попробовать переубедить, заставить, как-то повлиять. А на эту теплую заботливую улыбку ответить было нечем. Совсем нечем. А если что и было, то я просто пока не знаю — что.
Поэтому, что ожидать от беседы по поводу освобождения Бехерева от ежеутренней и ежевечерней повинности меня сопровождать — я не знала. С другой стороны, единственный, кому была выгодна слежка за мной — это опекун. Но что-то мне подсказывает, что после встречи с шефом он пересмотрит свои планы, а то, что встреча имела отношения ко мне — я была уверена. Зря что ли он меня из приемной выставил?
Думаю, опекун-то уж точно, а Никки — возможно, итак уже знали где я работаю, потому что документы на самостоятельное управление Штольц подал ровно за две недели до моего дня рождения, чтобы решение было уже готово. Там — моя нынешняя фамилия, да и в преданность квартирной хозяйки мне не очень верилось. За определенную сумму денег она легко подтвердит, что я у нее живу. В комнату, конечно, никто не входил без моего ведения. Аскольд после бала не просто так у меня в комнате ковырялся. Но вот просто выдать информацию — легко.
Да, Венюков может влиять на мое распоряжение собственностью. Сможет опротестовать в суде любую продажу или акт дарения, но подписать от моего имени брачный контракт — уже не сможет. Как объяснил Штольц, даже если он попробует это сделать задним числом до решения суда, сам факт, что я подала в суд, если и не аннулирует этот контракт, то точно отодвинет его до моего полного совершеннолетия, а там… Как говорят в каганате: «Или осел помрет, или правитель, или поручитель». Много чего может изменится за это время.
Личная свобода — дороже, а насчёт собственности… Зарплаты помощника заместителя имперской жандармерии мне пока вполне хватает. А там и патенты уже готовятся…
Ребята из лаборатории Самуила Яковлевича вместе с ним во главе загорелись идеей сделать рабочий прототип одного из изобретений родителей. Перетрясли весь склад и поставщиков в городе, чтобы найти именно те минералы, которые нужны. Самуил Яковлевич сказал, что, когда все заработает, он напишет такую рецензию на патент, что драматурги будут плакать от зависти к такому шедевральному произведению. Даже боюсь спрашивать, чем именно это изобретение привлекло их внимание из семи, документы по которым я принесла.
Кстати, скоро закончится срок, на который Штольц оплатил квартиру, поэтому я уже начала откладывать, чтобы вносить квартплату самостоятельно.
Очередная беседа с Вяземским закончилась улыбкой, разрешением на встречу со Штольцем в кафе напротив управления, и с отказом отозвать Бехерева. Он все равно должен меня сопровождать. Жутко неудобно перед Миланой. Я уже и утром стараюсь пораньше выходить, чтобы она выходила из дома как обычно, а вечером с работы наоборот попозже и с минимумом магазинов. На мои замечания, что все равно никому я не нужна, никто за мной не следит и Алексей может идти спокойно домой, он только улыбается и опять заходит за мной в приемную или ждет на лестничной площадке перед дверью на этаж.
Это у мужчин, которых я знаю сейчас, такой способ мне отвечать? Улыбнулся и все. Даже спорить не хочется. Учту на будущее, в обратную сторону это тоже должно работать.
***
День торжественного открытия — и вот он наступил.
Проснулась затемно и поняла, что больше не усну, поэтому умылась, позавтракала, оделась и честно попыталась почитать и законспектировать учебник, данный Миланой.
Конспект получился на загляденье: завитушки, стрелочки, закрашенные в шахматном порядке клеточки, косички… В общем не получилось ни почитать, ни пописать. А открытие — в час. Да я за это время всю бумагу в приемной изрисую!
Первое, что сделала, придя на рабочее место — это поздоровалась, второе — опять попросилась в сопровождение, хоть в служебном транспорте посидеть.
— Ариадна, вы что-то видели новое?
Соблазн соврать был велик, но врать человеку, который ложь определяет на раз …
— Нет. А можно мне до вас еще раз дотронутся?
— Да, конечно.
А вот зря я не села на стул для посетителей… Ой, зря… В себя пришла, прижимаясь к Ярославу Александровичу. Судя по всему, он меня поймал, когда я стала падать.
— То же самое. Почти. Видение оборвалось чуть раньше, чем в прошлый раз.
Ага, до появления крови на груди.
— Оставайтесь в приемной, Ариадна.
Вот ведь! Упрямый!
Не могу быть в приемной!
Пойду, хоть к Аскольду сбегаю. Мне вон консультация нужна. По делам. Старым. Вот прям сейчас срочно! Или я что-нибудь разобью!
Руки просто дрожали мелкой противной дрожью.
***
Видимо мне начало везти, потому что в отличии от моих предыдущих попыток его найти, на этот раз Аскольд был на месте.
— Добрый день! Есть минут десять?
— Добрый. Десять — есть. Что случилось??
Вот как объяснить, что случилось и почему у меня руки дрожат? Самой бы понять.
Попытавшись меня успокоить Аскольд своими теплыми руками поймал мои дрожащие, и соединил вместе, как в коконе. И тут… Второе видение за последние 15 минут….
***
«Бар. Модный паб. В общем место, где взрослый человек вполне может напиться. Раньше не бывала, но догадаться было несложно. Я за плечом у Аскольда. Он за столом, перед ним внушительное количество пустых стопок и еще бутылка. Нет, три… Напротив сидит какой-то хорек. Не в смысле животное, а худощавый мужичек с очень склизким выражением лица. В принципе, хорек — это комплимент, потому что при виде выражения его лица захотелось поморщится как будто меня заставляют съесть гусеницу…
Был опыт в пансионе. Для меня закончился карцером, для одной девочки — расцарапанным лицом, для другой — трещиной в кости… Зато потом никто не лез.
— А он сказал, что ожидал от меня большего… а я косячу, но я ведь вкладывался…
