Тележка взлетела на дрожащий склон и на двух колесах вписалась в поворот.
– Ну хорошо, – сдался Чудакулли. – Если это так много для тебя значит…
– И… прошу прощения.
Уже начав что-то торопливо бубнить себе под нос, декан вдруг издал страшный вопль:
– Я ослеп!
– Твой бонсай сполз тебе на глаза. Сдумс застонал.
– Как себя чувствуешь, брат Сдумс? – перед глазами Сдумса возникла жуткая харя Реджа.
– Знаешь, – ответил Сдумс. – По-разному…
Тележка опять отскочила от стены и рванула в другом направлении.
– Эй, декан, как там заклинания поживают? – сквозь зубы процедил Чудакулли. – Я с трудом управляю этой штуковиной.
Декан пробормотал еще несколько слов, потом театрально взмахнул руками. Октариновое пламя сорвалось с кончиков его пальцев и скрылось где-то в тумане.
– Йи-хо! – заорал он.
– Декан?
– Да, аркканцлер?
– То, что я недавно сказал тебе о словах на букву «и»…
– Да?
– Это относится и к «йи-хо». Декан повесил голову.
– Да, аркканцлер.
– А почему ничто не сделало «бум»?
– Я ввел небольшую задержку, аркканцлер. Решил, что нам стоит убраться отсюда, прежде чем все рванет.
– Хорошая мысль, мой друг.
– Мы скоро вывезем тебя, Сдумс, – сказал Редж Башмак. – Своих мы не бросаем. Послушайте, я что-то…
И тут пол перед ними взорвался. А потом – и за ними тоже.
Тварь, появившаяся из-под взломанных плит, производила двойственное впечатление. У нее либо вообще не было формы, либо, наоборот, было слишком много форм сразу. Она сердито извивалась и хлестала своими трубками.
Тележка, накренившись, остановилась.
– Декан, еще магия осталась?
– Э… нет, аркканцлер.
– И твои заклинания сработают?…
– В любой момент, аркканцлер.
– Значит, то, что случится с этой штуковиной, случится и с нами?
– Да, аркканцлер.
Чудакулли похлопал Сдумса по плечу.
– Ты нас извини…
Сдумс неловко развернулся, чтобы как следует рассмотреть тварь, преграждающую им путь.
За спиной Матки что-то двигалось. Оно походило на самую обычную дверь, которая ведет, к примеру, в вашу спальню. И дверь эта продвигалась вперед сериями маленьких шажков, как будто кто-то толкал ее перед собой.
– Что это? – удивился Редж.
Сдумс приподнялся в тележке, насколько это было возможно.
– Шлеппель?
– Да ладно… – отмахнулся Редж.
– Это Шлеппель, – сказал Сдумс и закричал: – Шлеппель! Мы здесь! Помоги нам выбраться отсюда!
Дверь остановилась. Потом чья-то решительная рука отбросила ее в сторону.
Перед ними стоял разложившийся в полный рост Шлеппель.
– Привет, господин Сдумс, привет, Редж. Все удивленно уставились на лохматое существо, угрожающе нависшее над ними.
– Э, Шлеппель… э-э… ты можешь расчистить нам дорогу? – дрожащим голосом спросил Сдумс.
– Нет проблем, господин Сдумс. Ради друга я на все готов.
Ладонь величиной с тачку скрылась в тумане и с невероятной легкостью проделала в стене проход.
– Эй, вы только посмотрите! – закричал Шлеппель. – А ведь вы были правы. Страшиле нужна дверь, как рыбе – велосипед! Говорю прямо и говорю громко, я – стра…
– А сейчас, пожалуйста, уйди с дороги.
– Конечно, конечно. Вот ведь пакость! – Шлеппель замахнулся на Матку.
Тележка рванулась вперед.
– Тебе будет лучше пойти с нами! – закричал Сдумс, когда Шлеппель скрылся в тумане.
– Ничего, пускай развлекается. Так будет лучше, – возразил аркканцлер, когда они понеслись дальше. – Поверь мне. Что это было?
– Страшила, – ответил Сдумс.
– А я думал, они водятся только в шкафах и под кроватями, – прокричал Чудакулли.
– Он нашел в себе силы выйти из шкафа, – гордо объявил Редж Башмак. – И наконец-то стал собой.
– Замечательно. Главное, чтобы он становился собой подальше от нас.
– Но мы не можем бросить его там…
– Еще как можем, – отрезал Чудакулли. Сзади раздался звук, похожий на выхлоп болотного газа. Мимо них заструился зеленый свет.
– Заклинания начали срабатывать! – завопил декан. – Скорее!
Тележка вылетела в прохладу ночи и понеслась дальше, отчаянно визжа колесами.
– Йо! – заорал Чудакулли, глядя, как толпа разбегается перед ними.
– Значит ли это, что я тоже могу крикнуть «йо!»? – спросил декан.
– Ну хорошо. Но только один разочек. Каждому разрешается один раз сказать «йо!».
– Йо!
– Йо! – отозвался Редж Башмак.
– Йо! – кивнул Ветром Сдумс.
– Йо! – сказал Шлеппель.
(Где-то в темноте, там, где толпа была пореже, изможденная фигура последнего оставшегося в этом мире привидения-плакальщика господина Банши бочком, стараясь не привлекать к себе внимания, подобралась к трясущемуся зданию и подсунула под дверь записку.
«ОООиииОООиииОООиии», – было написано там.)
Тележка резко остановилась. Но оглянуться никто не решался.
– Шлеппель, это ты? – медленно уточнил Редж Башмак. – И ты сейчас там, прямо у меня за спиной?
– Конечно, господин Башмак, – ответил Шлеппель счастливым голосом.
– Я вот думаю, что страшнее… Столкнуться с ним лицом к лицу? – спросил Чудакулли. – Или гораздо хуже знать, что он сейчас там, у тебя за спиной?
– Ха! – воскликнул Шлеппель. – Этот страшила больше не полезет ни в какие шкафы! Не дождетесь! Никаких подвалов, никаких кроватей!
– Очень жаль, – поспешно сказал Сдумс. – А у нас в Университете такие большие, шикарные подвалы.
Шлеппель на мгновение замолчал. А потом вкрадчивым голосом спросил:
– Что, очень большие?
– Просто гигантские.
– Да? И с крысами?
– О крысах и говорить нечего, там масса беглых демонов и прочих паразитов.
– Ты что несешь? – прошипел Чудакулли. – Ты ведь говоришь о наших подвалах!
– А ты предпочитаешь, чтобы он поселился у тебя под кроватью? – пробормотал Сдумс. – Или ходил за тобой следом?
Чудакулли быстро кивнул.
– О да, с этими крысами просто сладу нет, – громко пожаловался он. – Некоторые фута два в длину вымахали, верно, декан?
– Три фута, – уверенно сказал декан. – По меньшей мере.
– И жирные, как само масло, – добавил Сдумс.
Шлеппель задумался, но не надолго.
– Ну ладно, – с некоторой неохотой промолвил он. – Может быть, загляну как-нибудь, посмотрю на этих ваших крыс.
Большой магазин взорвался одновременно наружу и вовнутрь – а такого добиться практически невозможно, если, конечно, не выбить огромный бюджет на спецэффекты. Или не применить три заклинания, которые работают друг против друга. На месте здания возникло огромное облако, которое стремительно расширялось и вместе с тем неслось куда-то с такой бешеной скоростью, что общий эффект напоминал сжимающуюся точку. Стены вспучились и тут же всосались внутрь. С окрестных полей сорвало почву и затянуло в гигантскую воронку. Раздался отчаянный взрыв немузыки, который, впрочем, почти мгновенно стих.
И больше не осталось ничего. Кроме слякотного поля.
И тысяч белых хлопьев, падающих с утреннего неба, точно снежинки. Они бесшумно парили и легко оседали на толпу.
– Надеюсь, это не семена? – спросил Редж Башмак.
Сдумсу удалось поймать один из клочков. Это был грубый прямоугольник с рваными краями, весь заляпанный грязью.
МАЗАГИН ЗАКРЫТ
НИ СТУЧАТЬ
– Вот и здорово, – сказал Сдумс.
Он откинулся на спину и улыбнулся. Никогда не поздно наслаждаться жизнью.
Пользуясь тем, что все отвернулись, последняя оставшаяся в живых тележка Плоского мира печально ускрипела в сумеречную даль, всеми забытая и никому не нужная[17].
– Кук-а-крик-хрю!
Госпожа Флитворт сидела у себя на кухне.
С улицы доносилось унылое позвякивание. Это Нед Кекс и его подмастерье собирали искореженные останки Комбинированно-Уборочной Машины. Им помогали еще несколько человек – теоретически помогали, поскольку на самом деле они воспользовались удобным случаем проникнуть на ферму и поискать здесь те самые сокровища, о которых все говорят.
Госпожа Флитворт вынесла им поднос с чаем и вернулась в дом.
Она сидела, уперев подбородок в ладони, и смотрела в никуда.
В открытую дверь кто-то постучал, и в кухню заглянуло красное лицо Шпината.
– Прошу прощения, госпожа Флитворт…
– Гм-м?
– Прошу прощения, госпожа Флитворт, но у вас в амбаре скелет лошади! И он ест сено!
– Как?
– А оно из него вываливается!
– Правда? Тогда надо будет его оставить. По крайней мере, проблема с кормом решена.
Шпинат постоял еще немного на пороге, покрутил в руках шляпу.
– Госпожа Флитворт, с вами все в порядке?
– Господин Сдумс, с вами все в порядке? Сдумс смотрел в никуда.
– Сдумс! – позвал его Редж Башмак.
– Гм-м?
– Аркканцлер только что спросил, не хочешь ли ты чего-нибудь выпить.
