— Морковка, слушай, мне бы всё-таки обезболивающее, голова что-то раскалывается…
Я кивнула и полезла в аптечку. На миг не поверила, обнаружив, что в ней на две упаковки меньше! Две упаковки по пять блистеров. Странно… Конечно, на борту пассажиры с вывихами и травмами, но их не так много, чтобы за каких-то полутора суток на Тальвиле исчезло сразу столько лекарств.
Выдав таблетку Аскеллу, я всё ещё с сомнением покосилась на аптечку. Надо бы доложить Ивесу, вот только что сказать-то? Подозрительно, что люди пьют столько обезболивающего? Звучит так себе. Ладно, сейчас гравитация нормализовалась, может, всё сойдёт на нет…
Лейтенант Лесли ушёл отдыхать на верхнюю палубу, а я осталась в лазарете и, почувствовав, что в висках противно стучит, тоже приняла таблетку обезболивающего. Бескрайний космос, так голова не болела, даже когда я по двенадцать часов проводила на кассе! Дурное предчувствие свернулось холодной змеёй на сердце. Вечером дождусь Ивеса и непременно ему всё расскажу, как бы глупо ни звучали мои слова.
Пришла Багила на очередную перевязку. Она вяло трепалась о том, что с новой гравитацией чувствует себя теперь почти что пушинкой. Я посмотрела на внушительные формы роковой красотки и промолчала.
— Кристин, слушай, а обезболивающего у тебя не будет? — спросила девушка, когда с перевязкой было покончено.
Я нахмурилась. По вчерашним заметкам Дениз, этой пассажирке был сделан укол с мощным антибиотиком вкупе с седативным.
— Зачем тебе? Неужели нога так сильно болит?
По полу в дальнем углу неторопливо пополз очередной шварх. Багила вздрогнула, но визг на этот раз не подняла. Я встала со стула, поискала очередную пластиковую ёмкость и отловила шварха.
— Нет, голова.
И что-то в этот момент щёлкнуло в мыслях: гравитацию понизили, но швархи все ещё неторопливые, а у людей болит голова…
Швархи. Люди.
Не слушая, что дальше лопочет Багила, я вскочила с места и бросилась в рубку. В голове крутилась лишь одна мысль: «Только бы успеть! Скорее!»
Я ворвалась в тот момент, когда Аскелл, Дениз и Хальгард ужинали. Даже Селвин смог дойти до рубки и теперь, сидя на кресле и поддерживая себя сразу пятью руками, шестой зачерпывал ложкой густое ароматное рагу из консервной банки. Дениз сказала что-то смешное, и ларк с таноржцем громогласно расхохотались.
— Ивес! Где Ивес?! — закричала я с порога.
Все затихли и недоумённо уставились на меня. Представляю: наконец-то гравитацию выровняли, всё тихо-мирно, люди успокоились, можно ненадолго выдохнуть, и тут врываюсь запыхавшаяся я.
— Здесь.
Дверца шкафчика справа закрылась, и из-за неё появилась рогатая фигура лейтенанта Ир’сана. Как всегда, в идеальных форменных брюках и даже в мундире. Да и выглядел он сегодня явно лучше, чем вчера…
— Кристина, что случилось? — Ив нахмурился. — Люди догадались, что еды на шесть дней? Внизу паника?
Я отрицательно потрясла головой. Хуже, гораздо хуже… Если мои выводы правильные…
— У нас утечка!
Лейтенант нахмурился ещё сильнее и сделал пару шагов ко мне.
— Крис, этого не может быть. Если бы у нас была утечка, то электроника корабля показывала бы это…
— Если б не была повреждена швархами! Говорю, Ив, у нас точно утечка!
— Почему ты так решила? — голос подал заинтересовавшийся Аскелл.
— А какие симптомы отравления воздухом с Тальвиля? — вопросом на вопрос ответила я, круто разворачиваясь к центральному столу.
На этот раз ответил Селвин:
— Атмосфера Тальвиля непригодна для дыхания гуманоидов, она слабо ядовита. Если предположить, что в обшивке корабля появилась трещина и она потравливает воздух, — пикси задумался, — ощущения были бы сходны с теми, как если бы гуманоид очень долго сидел в пространстве с закрытыми окнами и без вентиляции. Организм пытается бороться и посылает первый звоночек — головную боль.
— Вот! — Я подняла палец. — Она есть у людей! Из лазарета обезболивающие за последние сутки все расхватали.
Ивес мягко улыбнулся.
— Кристина, но ты же понимаешь, что этого мало, чтобы делать вывод, что у нас утечка? У людей часто болит голова, им впервые довелось перенести жёсткую посадку, да и многие получили травмы.
— Опять же, я только-только уменьшил гравитацию, а она влияет на сосуды, отсюда и головные боли у физически неподготовленных гуманоидов, — добавил Аскелл. — Я, кстати, так и не принял таблетку: пошёл за водой и забыл, но у меня всё прошло само собой.
— А у меня ничего не болело, — вставил Хальгард.
— И у меня тоже, — кивнула Дениз.
— У меня болит всё, кроме головы, — пошутил Селвин.
Всё звучало логично, всё было правильно, но…
Пресловутое «но» не давало покоя.
— Это значит, что утечка на нижней палубе, только и всего, — упрямо повторила я. — Аскелл, ты поднялся из инженерного отсека сюда — вот у тебя всё и прошло. Это лишь доказывает мою теорию. Цварги в принципе хорошо переносят яды, а Селвин и Хальгард почти всё время были на верхней палубе и спускались к переселенцам на короткие отрезки времени и лишь по необходимости.
— Это всё косвенные доказательства. Крис, у тебя есть ещё что-то?
— Да! — Я увидела швархов в коробке и только сейчас вспомнила, что меня так тревожило. — После приземления швархи стали очень медлительными. Такое может быть, только если отрава действует и на них тоже.
— Да ладно, насекомые могли вполне ещё не отойти от повышенной гра… — начал Аскелл и вдруг осёкся, выпучив глаза.
«Ох, даже на этих тварей гравитация действует!» —сказала мать Багилы.
Такое мог озвучить лишь человек с Захрана, но никак не лейтенант, окончивший Академию Космического Флота. Если бы я раньше обдумала эту фразу, то сообразила бы, что именно меня в ней царапнуло.
До сих пор просто никто не задавался вопросом, почему шустрые и стремительно размножающиеся насекомые вдруг стали такими неповоротливыми. Вялость швархов в коробках я списала на голод, так оно, скорее всего, и было… но толстые упитанные швархи на свободе должны были бегать и счастливо жрать корабль! А они вдруг резко перестали это делать.
Да сама Вселенная мне подсказывала ответ! Я же накануне прочла это в учебнике по биомеханике!«Если размеры животного значительно увеличить, его мускульная сила серьёзно уменьшится, так как поперечное сечение мускулов увеличится пропорционально квадрату коэффициента масштабирования, в то время как масса увеличится пропорционально кубу этого коэффициента».
— Закон квадрата-куба, — тихо пробормотал Ивес, сразу поняв, что я имею в виду.
Секундой позднее поняли это и Хальгард с Дениз, лишь до Селвина, который явно находился под действием медикаментов, доходило с трудом. Он отложил ложку, почесал светлые кудряшки на голове и задумчиво произнёс:
— А что не так-то? Швархи тоже животные, как и люди, у них могут быть проблемы с сосудами? Ну понятно, что крови у них нет, но есть же гемолимфа. Чёрные дыры, я не помню биологию, но кто его знает, как на них гравитация действует…
— А биологию знать и не надо, достаточно биомеханики, — пробормотал Аскелл. — Насекомые могут поднимать вес, значительно превышающий собственный. Взять муравья — он носит бревна весом с себя и тяжелее, кузнечики прыгают на расстояние в сорок раз больше своего роста. Чем крупнее организм, тем меньше подъёмная сила относительно его собственной мускулатуры. Закон квадрата-куба говорит именно об этом. Ни один гуманоид не сможет прыгнуть даже на три своих роста. С повышенной гравитацией швархи всё равно должны были оставаться существенно быстрее людей, и их должно было ловить всё так же сложно, а значит, Кристина права: на нижней палубе где-то есть брешь, и швархи тоже отравлены атмосферой. Надо срочно…
Но договорить таноржец не успел. В этот момент пол внезапно начал уходить из-под ног в прямом смысле слова. Корабль медленно со скрипом начал наклоняться, и так как я стояла ближе к центру рубки, меня понесло в открытые шкафчики. В ожидании неизбежной боли я испуганно зажмурилась, но длинный хвост обвился вокруг талии, а ещё через секунду притянул к Ивесу. Лейтенант-коммандер Ир’сан умудрился перехватить меня в полёте и смягчить удар. Я впечаталась в его широкую грудь, носом попав в мужскую шею, и почему-то единственное, о чём могла думать: «Надеюсь, ему не очень больно». Лёгкие мгновенно заполнило уже таким знакомым и привычным запахом плазмы, ветивера, кедра и морского ветра.
