Эдуард Пак - Измперение инкогнито

Очертание овала странным образом само по себе повисло в воздухе, а его обод загорелся ярким оранжевым пламенем.

Старик сделал шаг и мигом исчез по ту сторону. Овал схлопнулся за его спиной в яркую точку, которая последний раз мигнув, без следа исчезла.

На холодном песке так и остались сиротливо лежать его магические принадлежности и горящий фонарь.

— Эй, эй папа, а как же я, подожди меня! — взвизгнул Мункис и с хохотом исчез тоже.

Ах как же он устал…

Почти вся его жизненная энергия ушла на возвращение из неизведанных далей, на то, чтобы прошагать там, где не ступала еще нога ни одного человека до него — по нехоженым тропам, по не изведанным и невозможным в принципе для прохождения путям. Ему пришлось вступать в битвы с монстрами, которых не возможно себе даже вообразить в самой больной фантазии и это было не самое страшное в его странствиях. Но он сумел, он прошел все это, ведь его вела мечта.

Книга мироздания — его путеводная нить — ни разу не подвела его в пути, не обманула и в самом главном — с ее неоценимой помощью он нашел то, что мечтал найти всю свою жизнь.

Лишь с великим трудом он отыскал путь обратно с самого края веера миров. Со стороны, где кончались миры порядка и начинался первозданный хаос, где разум отказывался повиноваться хозяину, где только лучшие и сильнейшие могли побывать и сохранить свою личность.

Эмир грандиозной империи и величайший маг. Ему отнюдь не были чужды слабости обыкновенного человека. Большой гурман, он любил женщин, уют и удобства, которые предоставляло ему его положение, но больше всего на свете он любил путешествовать, открывать неизведанное и постигать тайны мироздания.

В другом мире он мог бы стать ученым, несомненно одним из первых, но так выпала игральная кость его судьбы и он стал властителем грандиозной империи.

Его великий двухлетний поход наконец то окончен. Прошло всего несколько минут, как он появился во дворце, а стены уже как будто давят на него. Он материализовался прямо в своих любимых покоях, за закрытыми дверями.

Какими же жалкими и маленькими они ему показались! После бескрайних просторов, где на много дней пути можно было встретить всего лишь пару низкорослых скрюченных деревьев, после бескрайних лугов с травой в рост человека, которые не пересечь и за неделю, после высочайших гор до небес, после миров, где не существовало даже такого основополагающего понятия как твердь под ногами.

Он знал, что до самого вечера, когда многочисленная челядь приводит в порядок внутренние покои, ни кто его не побеспокоит. Ну и ладно, так было даже лучше. Ему не улыбалось встречать бесконечные приветственные делегации своих верных подданных.

Он подошел к резному шкафчику из полированного железного дерева. Живая ткань, укрепленная заклинаниями, податливо откликнулось на его команду. Обманчиво легкая дверца украшенная затейливыми арабесками плавно отворилась в сторону, открывая взору свое довольно любопытное содержание. С нижней полки в его руку полетел пузатый прозрачный флакон с густой янтарной жидкостью.

Ароматный бархатный эликсир нежно заскользил по горлу, наполняя его члены энергией и в то же время сладкой истомой.

Не сумев удержать порыва, эмир подошел к маленькому полированному столику черного дерева. На нем стоял приземистый и довольно большой ларец, матово отбрасывая свет своими лакированными боками. В нем находилось то, ради чего и затевался весь этот трудный и опасный поход.

Эмир обхватил ларец руками и прижался к нему щекой, пальцы его прошлись по его крышке, нежно, словно женщину, лаская гладкую поверхность. Мимолетная торжествующая улыбка коснулась его губ.

Выпрямившись, эмир прикрыл глаза и проделал причудливое, трудное для повторения движение руками. Воздух задрожал и подернулся рябью, словно маревом в знойный день. Столик с ларцом исчезли. Эмир поместил их в безопасное место, откуда достать их мог только он.

Все, теперь спать. Кажется он все сделал правильно.

Не раздеваясь, эмир повалился на мягкие перины и тут же уснул глубоким и спокойным сном.

Почти сразу после того, как он отошел ко сну, в воздухе нарисовался огненный овал из которого вывалился старик в длинном халате, в обширных складках которого путались его худосочные ноги.

— О величайший из великих! — заголосил старик, кулем валясь на колени — о-о-о, о-й… он спит — перешел он на шепот.

Старик подполз к подножию мягкой постели и притих в благоговейном трепете, боясь потревожить сон своего владыки.

— Па-а-па! — раздался тонкий голосок Мункиса.

Эмир беспокойно зашевелился на своих взбитых подушках, его дыхание стало неровным и потеряло свою глубину.

От гнева брови у старика собрались в кучку, морща и без того изборожденный, словно вспаханная земля, лоб. Он ловко схватил за горло несносное существо и от души отвесил ему полновесного щелбана, основательно к тому же придушив беспардонного нарушителя. Глаза Мункиса выпучились, а длинный язык вывалился на бок. Он засучил в воздухе своими тонкими лапками, но поняв тщетность своих попыток, покорно затих.

— Если ты издашь еще хоть один писк, клянусь всеми пророками, я тебя удушу — зашипел на него старик.

— Не стоит этого делать — раздался хриплый со сна голос с высоты ложа.

Старик оглянулся. На него сонными глазами, однако с великой радостью смотрел его повелитель, его друг и соратник.

— Приветствую тебя, друг мой.

— О повелитель, наконец то вы вернулись! Мы так вас ждали, да продлит аллах ваши дни!

— Я тоже очень рад тебя видеть.

— Ну почему, почему же вы не взяли меня с собой, о великий!

— Это предприятие было слишком опасно для тебя, мой друг.

— Тем более, ведь я готов отдать за вас свою жизнь, мой господин.

— Вот поэтому то я тебя и не взял — вздохнул эмир — ты больше нужен был мне здесь, пока я отсутствовал, кроме тебя я не мог ни кому доверить дела империи.

Старик согнулся в глубоком поклоне. Мункис так и висел в его руке, зажатый крепкими старческими пальцами. Старик недоуменно воззрился на него, соображая, что же Мункис делает в его руках, затем небрежно отшвырнул его в сторону.

Гомункулус несколько раз нелепо перевернулся в воздухе, однако затем, невероятно извернувшись, словно кошка приземлился на все четыре лапы и мигом сиганул в приоткрытую дверь.

Эмир добродушно усмехнулся.

— Ну, рассказывай, как обстояли дела в мое отсутствие?

Великий и могучий повелитель мира, наместник аллаха на земле, затмевающий солнце днем, вечно сияющий в ночи, благодетель бедных и страждущих — так называли эмира, империя которого привольно раскинулась от самых дальних северных земель, где день сменял ночь лишь раз в году, где стужа сковала землю до самого основания и до тропических лесов Азубанги, где зимы не было вовсе, где аборигены носили на себе из одежды лишь набедренные повязки, а кое где не носили и вовсе ни чего.

— О мой повелитель — склонился в глубоком поклоне старый визирь — столь грандиозная империя сейчас нуждается в вашей твердой руке как ни когда. Новостей много и не все они добрые. Не знаю с чего начать…

Наш северный сосед — этот варвар, император Свалии — строит ледяную стену по всей нашей границе и ни один шпион не может пробраться за нее. Ходят слухи, что он нашел утерянную корону Ледяных варваров — артефакт, позволяющий ему заглянуть за границу времени, на этом фоне возведение столь грандиозного сооружения выглядит очень подозрительно и двусмысленно.

Мои чары почти бессильны, мне пришлось принести в жертву целое стадо отборных белых быков, чтобы только обозреть наши приграничные районы.

Удалось выяснить, что после столь важной находки наш северный сосед отправил послов во все государства, с коими граничит наша империя. Послов не дождались только мы, мой господин.

— Завидная находка — проговорил эмир, выделив из всго потока слов, самые важные — нам же доступны предсказания лишь великого оракула, коими не воспользуешься слишком часто. Давал ли он объяснения по поводу отосланных посольств?

— Вероятно не посчитал нужным, на наши косвенные вопросы он отвечал лишь отговорками, задавать же вопрос напрямую от вашего имени мы посчитали некорректным.

— Но хоть что-то вы узнали?

— Из его прозрачных намеков нам удалось понять, что все посольства были отправлены исключительно в экономических интересах.

— Чушь — ответил эмир, экономические интересы не нуждаются в столь строжайшей тайне.

— Вам виднее, о мой господин.

— На сколько она велика, эта стена? Я хочу сказать стена стене рознь.

— О мой господин, я скорее назвал бы это скальной грядой, к тому же непробиваемой для наших шпионских заклятий. Он перегородил ею всю долину, объединив таким образом между собой два горных кряжа Урейн и Тархоб, на перевалах же выставлена усиленная стража.