— Не человек, кремень, — сказал он. — Вот адрес. Разговаривать о Леокадии он будет только при личной встрече.
Еще десять минут сидения на телефоне помогли нам выяснить, что авиаперевозки ввиду их высокой рискованности отменены, но поезда пока еще ходят. И московский рейс отправлялся через пятьдесят минут. Если мы сядем на него, то в столице будем завтра утром.
— Надо ехать! — воскликнул Стас. — А то и поезда отменят!
Сборы заняли ровно три минуты. Маме мы позвонили уже по пути на вокзал. Наш отъезд ее, похоже, ничуть не удивил и не огорчил.
Времени на покупку билетов у нас не было, но в пустом вагоне никто нас о них и не спросил. До отправления было еще несколько минут, а наш вагон был первый от головы состава, и Стас заявил:
— Костя, что-то у меня душа не на месте! Вдруг машинист добренький, мы тогда три дня ехать будем, а потом еще и не доедем… — говоря это, он уже выбрался обратно на перрон и побежал вдоль локомотива.
— Постой! — крикнул я, но куда там, он уже лез по лестнице в кабину. Вот он постучал, распахнулась дверца, и здоровенный детина-машинист рявкнул:
— Чего тебе?!
— Про-про-простите, — перепугался Стас, — а мы по расписанию поедем или как?
Нецензурные выражения в ответе машиниста я буду, как это делают по телевизору, «запикивать»:
— Ты что о… <ПИК!>, придурок е… <ПИК!>? Три минуты до отправления! Пошел на <ПИК!>, пока я тебе не у… <ПИК!> как следует!
Стас кубарем скатился вниз, и через минуту мы сидели в вагоне.
— Ф-фу… — облегченно выдохнул Стас. — Слава богу, нормальный!
Поезд тронулся, и мы проводили взглядом уходящий в прошлое город. Потом застелили нижние полки и завалились на них. Мы лежали молча, пока я не высказал вслух назойливую мысль о том, что все происходящее все-таки действительно происки инопланетян.
— С чего ты взял? — скривился Стас.
— Ну а кому еще нужно, чтобы такая ерунда случилась сразу во всех странах? — пояснил я. — Если бы только в России, я бы сказал, американцам или там китайцам. А если это на всей Земле, значит, виноватых надо искать за ее пределами.
— Про китайцев, между прочим, мы, кроме Олимпийских игр, ничего не знаем, — сказал он, — да и про многие другие страны. Про Зимбабве, например. Может, это негры устроили?
— А на фига им это надо?
— А я откуда знаю? На фига талибы белый порошок с чумой в конвертах рассылали? Не, я думаю, это все-таки кто-то наш. Сильно хило для инопланетян. Инопланетяне масштабнее должны мыслить.
— Например? — поинтересовался я.
— Например, они устроили бы какое-нибудь ужасное стихийное бедствие, — сказал Стас. — Типа град размером с арбузы. Только представь: глыбы льда падают с неба, проламывают крыши домов, сминают автомобили… А Брюс Уиллис в последний момент выводит президента США через секретный ход к тайному подземному аэродрому…
— Ну и как, интересно, они полетят, если с неба льдины валятся?
— Маневрировать будут. С риском для жизни! Ты что, Брюса Уиллиса не знаешь?! Ему и огонь, и лед нипочем! Не, но это если бы в кино, а если на самом деле, то все — конец нам.
— А почему именно лед? Почему, например, не камни или не песок? Или, если уж тебе масштабности хочется, не гигантские алмазы?
— Откуда у них столько алмазов? — со знанием дела усмехнулся Стас.
— Из другой галактики! — легко объяснил я. — Там этих алмазов, как у нас воды в океане, даже больше. Они запустили гиперпространственный тоннель и через него качают алмазы на Землю.
— Нет, не пойдет! — возразил Стас. — Лед экологичнее. Им же Земля чистенькая нужна. Алмазы твои все завалят, фиг разгребешь, а лед растаял — и все. Они базируются на Южном полюсе, там режут лед и швыряют его во все стороны. Знаешь, что нас может спасти? Глобальное потепление! Нужно заправить ракету фреоном и запустить, чтобы она над Южным полюсом взорвалась. Озоновая дыра станет больше. Земля потеплеет, полюс растает, и им негде станет брать лед.
— Ага. А Японию затопит.
— Да и фиг с ней. Зато Землю спасем.
Тут я пришел в себя:
— Стас, потепление нам не поможет, потому что мы должны бороться с подобрением!
— Да брось! — воскликнул он. — Подобрение — это ерунда, детский лепет! А вот когда ледяные глыбы с неба валятся — это да!
— Но они не валятся, Стас, очнись. Ты ведь это сам только что придумал!
Он помолчал. Потом сказал:
— Но, согласись, здорово придумал? — Он задернул на окне шторку, отвернулся носом к стенке и пробормотал напоследок: — Намного лучше твоего дурацкого подобрения.
— С чего это оно мое? — удивился я. Но он молчал и делал вид, будто спит. Тогда и я отвернулся к стенке.
Глава первая.
О ласковых ментах, громкой музыке и экстремальных видах спорта
Я проснулся под скрип и скрежет тормозов, крепко обо что-то треснувшись. Оказалось, о подставку столика: поезд дернулся, и я слетел с полки.
— Стоп-кран! — прошипел Стас. Он хоть и не упал, потому что лежал на другой стороне купе, зато сверху на него свалился свернутый матрац с подушкой и одеялом. Это, конечно, не больно, но перепугался он не меньше.
Поезд встал как вкопанный, и послышалось испуганное кудахтанье проводницы. Мы обулись и выползли в коридор;
— Что случилось? — спросил я полную, похожую на курицу тетку — то ли подобревшую, то ли глуповатую от природы. — Далеко до Москвы?
— Да совсем не далеко! — воскликнула она, всплеснув руками. — Мы уже по перрону ехали!
— Шли, — поправил я машинально.
— Это они шли, а мы ехали! — непонятно сказала она, отпирая дверь.
Это было самое-самое начало перрона, и до вокзала предстояло еще топать и топать. Не став выяснять причину преждевременной остановки, мы спрыгнули на асфальт и Двинулись вперед. Но когда миновали локомотив, увидели такое, что просто остолбенели. Прямо на шпалах, в метре от тепловоза, взявшись за руки, стояли мальчишка и девчонка лет четырех.
Чуть дальше на шпалах копошилось еще с десяток ребятишек. Еще тут была молодая женщина приятной наружности, а перед ней стоял наш машинист и орал:
— Даты что, твою мать, обалдела! Куда ты, <ПИК!>, смотришь?! Тебе люди детей своих доверили! Да я ж, е… <ПИК!> тебя в спину, чуть их всех не перемолол, как, <ПИК!>, котят для пирожков!!!
— А что я могла сделать? — воскликнула та. — Дети захотели посмотреть на паровозики, не могла же я им отказать! А когда пришли на вокзал, я рассказала им, какой красивый город Санкт-Петербург, и они туда захотели.
— Пешком, что ли?! — не поверил своим ушам машинист.
— А что я могла сделать? — повторила свою присказку горе-воспитательница. — Все рейсы до Петербурга отменили! И не кричите на меня! Ничего дурного, кстати, не случилось!
— Да что ж это с людьми-то делается?! — поразился детина, хлопнув себя по бокам, а потом гаркнул: — Веди детей домой, дура!
— Я пробовала, они не идут! — отозвалась женщина. — Не могу же я их заставлять!
— Да что ж это?! — потрясенно и искательно глянул машинист на нас.
— Дети, слушайте меня! — крикнул Стас, и ребятишки обратили свои улыбчивые взгляды на него. И вдруг Стас захныкал, почти зарыдал: — Мне так плохо, так плохо от того, что вы не идете домой! — запричитал он. — Если вы сейчас же не пойдете домой, я, наверное, буду долго плакать, а потом умру! А-а…
Ребятишки зашвыркали носами, быстро организовались, разбились на пары и потопали по шпалам к вокзалу. Замыкавшая процессию воспитательница сердито глянула на Стаса и бросила:
— Как это низко — обманывать детей!
Минут пять я, Стас и машинист стояли молча, провожая их взглядами. Потом я спросил железнодорожника:
— Вы правда не знаете, что происходит?
— Понятия не имею, — яростно пожал плечами тот. — Вижу только, что все дурачками какими-то прикидываются!
— Они не прикидываются, — отозвался Стас.
— Слушайте внимательно, — сказал я. — Почти все люди заболели. Нам и вам просто повезло. Если вы хотите остаться нормальным, заткните чем-нибудь уши, так, чтобы ничего не слышать, старайтесь не включать телевизор, приемник и вообще лучше сидите дома.
— Ты это серьезно? — уставился машинист на меня. — То-то я удивляюсь, что меня сменщики не сменили. Серьезно, выходит…
— Серьезно, — подтвердил я.
— А в чем зараза?
— В одной песенке.
— В какой?
— Раз вы нормальный, значит, вы ее не слышали. «Кис-кис, мяу» Леокадии.
— Не слышал, — признался машинист.
— А услышите, вам уже все по барабану будет, — сказал Стас.
— Спасибо, ребята! — воскликнул машинист, тряся нам руку. — Я себе уши изолентой замотаю и пешком домой пойду! Я ж не москвич.
— Поставь себе крестик, — сказал Стас. — Одного человека ты от подобрения уже спас.
