Но уже следующая фраза Шредера прояснила мне многое:
-- Кто бы этот кот ни был -- хоть малаец, хоть китаец, хоть баварец, мы его сделаем РУССКИМ! Закажем ему потрясающие русские документы, и богатенькие любители домашней экзотики будут драться за право купить у нас этого Кота! А мы только цену будем набавлять... Ты вспомни, как у нас чуть с руками не оторвали того тупорылого щеночка, крашеного в полоску, которого мы продали за детеныша гиены?!. Вспомни какой был ажиотаж!..
-- Правильно! Но то была Швейцария, Женева, и тот болван из Организации обьединенных наций, который купил этого щенка, на следующий день улетал к себе в Норвегию. Мы ничем не рисковали... А тут...
-- А тут нужно работать на наших привычных немецких стереотипах, -- прервал его Шредер. -- Раз большой и страшный, раз дикий, значит, -- РУССКИЙ! А РУССКИЙ -- это уже экзотика! Как крокодил, живущий в ванной комнате, или друг семьи -- трехметровый тигровый питон в спальне. Сейчас это жутко модно!
-- Гениально! -- воскликнул Руджеро Манфреди. -- Мы должны дать понять покупателю, что именно за этим котом стоит гигантская страшная страна -вечные снега, Сибирь, тайга, мафия, белые медведи и миллионы немецких могил времен Второй мировой войны... И вот, среди этих могил по жуткой русской земле ходит такой дикий кот, способный разорвать в клочья белого медведя!..
-- Точно! -- подхватил Шредер. -- Таким образом, мы резко вздергиваем цену на этого якобы РУССКОГО кота, а во-вторых, снова повышаем интерес Германии к России, сильно упавший после ухода Горби на пенсию. И черт его знает, может быть, на плечах этого кота мы с тобой еще и войдем в большую политику!.. А большая политика -- это всегда большие возможности. А большие возможности -- это всегда...
-- Большие деньги! -- закончил Манфреди.
Тэк-с... Мало было мне уголовщины с наркотиками, со стрельбой и трупами, не говоря уже о незаконном безвизовом пересечении границы, так теперь меня хотят втянуть еще и в политические разборки! Вот тут у меня от удивления и неожиданности просто отвалилась челюсть...
-- Осторожно, Руджеро! -- тревожно крикнул Шредер. -- Смотри какие у него клыки!.. Это же саблезубый тигр, а не кот... Ты только посмотри на его клыки!
Руджеро Манфреди плотно закрыл за мной дверцу просторной клетки и молитвенно простонал:
-- Я не могу смотреть на его клыки, когда я вижу его яйца!.. Яйца производителя! Могучего и неутомимого сексуала!.. Может быть не продавать его, оставить себе и начать потом торговать его котятами?
-- Слишком рискованно. Даже при таких роскошных данных он может оказаться импотентом. Мало ли мы знаем примеров... -- усмехнулся Шредер и поднял клетку со мной. -- О Боже... Какой тяжелый, швайне хунд!
У немцев "швайне хунд", то есть, "Свинячья Собака", считается жутким ругательством. Это мне еще Коты-киевляне говорили.
-- Что ты хочешь этим сказать? -- недобро спросил Манфреди.
-- То, что кот тяжелый.
-- Нет, когда ты говорил про импотентов с роскошными данными!..
-- Я имел в виду кота!
-- А еще?!
-- А еще, что он тяжелый, черт бы тебя побрал!.. А тяжелый он потому, что в два раза тяжелее любого нашего кота! Достаточно?!
-- То-то же! -- уже спокойно сказал Манфреди. -- У нас в Италии за такие шутки стреляют.
-- Ну, все, все! -- примирительно проговорил Шредер и накинул на клетку клетчатый платок, чтобы меня не было видно. -- Идем...
И я почувствовал, что мы куда-то пошли. Сквозь клетчатый платок не было видно ни черта, и мне ничего не оставалось делать, как улечься на бок и слушать Шредера и Манфреди. То ли от количества сожранной форели, то ли от необъяснимого предвидения, но я не испытывал ни малейшего волнения, ни испуга, ничего такого, что могло бы меня вывести из равновесия. Кажется, что я даже был немножко рад тому, что со мною случилось...
-- Да, конечно, кот роскошный! И вес, и размеры... -- восхищенно проговорил Манфреди таким тоном, будто мой большой вес и мои нестандартные размеры -дело его рук и предмет его личной гордости.
-- И тем не менее, чтобы сделать из него настоящего ДИКОГО РУССКОГО КОТА -ГРОЗУ СИБИРСКОЙ ТАЙГИ, -- нам придется над ним еще немало поработать, -кряхтя, сказал Шредер. -- Кстати, неплохое название для новой породы -"Гроза Сибири"...
-- Отличное название! -- подхватил Манфреди. -- Точно! Из него нужно делать подлинного ВАЛЬДВИЛЬДКАТЦЕ!..
Это у них так по-немецки называется дикий лесной Кот. Я об этом узнал еще от вице-консульской Нюси. В секунды восторженного оргазма она кричала мне: "Ты -- мой Бог! Ты -- вальдвильдкатце!!! Я умираю!.."
Правда, потом я случайно узнал, что в эти мгновения Нюся кричит такое любому Коту, которому она была не в силах отказать. Но это отнюдь не умаляло ее достоинств, а лишь делало ее еще более привлекательной. С Нюсей даже самый плюгавый Кот чувствовал себя половым гигантом!
Тэк-с... Значит, они хотят из меня сделать, во-первых, -- "настоящего русского", а во-вторых, к тому же -- "дикого"... Забавно! Интересно, как они представляют себе "настоящего дикого русского Кота"? С рогом на лбу и с серпом и молотом на груди? Или еще как-нибудь позатейливее? Ну, прохиндеи...
И тут, слышу, Шредер спрашивает у Манфреди:
-- У тебя сохранились координаты того старика, который делал нам документы на "русскую гончую"?
-- Конечно! Я только не уверен -- сохранился ли сам старик.
-- А что с ним могло случиться?
-- Эрих, просчитай ситуацию хотя бы на ход вперед! Если этот старик в сорок пятом году в Потсдаме убежал из Красной Армии в чине старшего лейтенанта, то сколько ему может быть сейчас лет?
-- Семьдесят пять... Восемьдесят.
-- Согласись, что это превосходный возраст для тихого перехода в другой мир. Мы уже год о нем ничего не слышали. Вариант номер два: старик жив и здоров, но сидит в тюрьме. Может быть?
-- С чего бы это? -- удивился Шредер.
-- Да, правда! -- развеселился Манфреди. -- С чего бы это?! Старик всего пятьдесят лет занимался мошенничеством, и только лишь шесть раз сидел во всех тюрьмах Европы! За что бы это его сажать в седьмой раз?!
-- Верно... -- задумчиво согласился Шредер. -- А какие он тогда сделал документы на "русскую гончую"! Экстра-класс!.. Жаль, что она сдохла по дороге в Лос-Анджелес у этого Американского актера... Ты не помнишь, как его звали?
-- Нет, Эрих. Я помню только то, что ее смерть -- на твоей совести. Это ты все время орал, что у русской гончей должен быть втянутый живот и колол ей витамины вместо того, чтобы дать кастрюлю нормального супа. А этот голливудский дурачок даже понятия не имел -- какой живот бывает у настоящей русской гончей!..
Тут я почувствовал, что мы остановились, и Шредер опустил мою клетку на землю. А потом я услышал такие обиженные интонации в его голосе, что чуть было не стал его жалеть
-- Руджеро, Руджеро! -- простонал Шредер. -- Ты просто сукин сын после этого! Будто ты не знаешь, что когда начинаешь формировать "русскую гончую" из обыкновенной длинной и тощей дворняги с вытянутой мордой и таким чудовищным врожденным пороком позвоночника, что ее спина становится круглой, как у настоящей "русской гончей", -- так можно ожидать чего угодно! Я лично думаю, что она скончалась от радостного удивления, когда узнала, что отныне будет жить не в Мюнхенском Берг-ам-Лайме, а в Лос-Анджелесском Беверли-Хиллз...
-- Господи! Какое счастье, что мы завязали с собаками и перешли только на кошек! -- воскликнул Манфреди, и я услышал, как он стал открывать автомобиль. -- Насколько они экономичнее собак, насколько тише, насколько удобнее в транспортировке...
Я почувствовал, как Шредер наклонился к клетке и снял с нее тряпку. Холодное желтое солнце ударило меня по глазам. От неожиданности и пережора я икнул и увидел, что автомобиль Шредера и Манфреда (куда там этой сволочи Пилипенко и придурку Ваське с их обосранным "Москвичом"!..) стоит в узенькой прелестной улочке, совсем рядом с совершенно незнакомым мне входом в Английский парк. Я знал, что парк очень большой, но даже и не подозревал, насколько он велик. Я был свято убежден, что за это время мы дошли до другого конца города...
-- Тем более, что цены на собак сейчас во всем мире падают, а на котов и кошек -- растут, -- заметил практичный Шредер.
-- По тем же причинам. По чисто экономическим соображениям, -- сказал Манфреди и поднял мою клетку, чтобы поставить ее в автомобиль. -- О, черт его побери!!! Какой он, действительно, тяжелый! Кошмар. Бедные кошки!.. Так повезем, или пусть поспит?
-- Пусть, на всякий случай, поспит. На кой черт нам нужно, чтобы он запоминал дорогу!
-- А в привидений ты еще не веришь?! -- расхохотался Манфреди и достал из-под сиденья небольшой кожаный портфельчик.
-- Нет, Руджеро. До этого я еще не дошел, -- серьезно ответил ему Шредер. -- Но, чем больше мы с тобой занимаемся кошками, тем чаще я начинаю задумываться над некоторой жутковатой фантасмагоричностью этих созданий. Мне иногда кажется, что мы у них -- как на ладони. Вот посмотри на этого, например... Какой у него осмысленный взгляд, как он следит за твоими руками!..
