Гладкую поверхность воды разорвали несколько громадных пузырей, и плот слегка покачнулся. Через пару мгновений следом за пузырями всплыли ошметки акульей шкуры.
Вздохнув, Ринсвинд смотал удочку и вытащил ноги из воды. Скоро берег украсится еще одним акульим остовом. И что такого он в них находит? Лично ему, Ринсвинду, акулье мясо по вкусу напоминало старые, маринованные в моче башмаки.
Ринсвинд взялся за импровизированное весло и направил плот к берегу.
Вообще-то, островочек был очень неплох. Шторма обходили его стороной. Так же как и корабли. Зато на острове было полным-полно кокосовых орехов и росли хлебные деревья. Даже эксперимент с пальмовым вином удался, хотя после этого Ринсвинд пару дней не мог толком ходить. Лагуна служила щедрым источником креветок, устриц, крабов и омаров, а в глубокой зеленой воде рядом с рифом большие серебристые рыбины буквально дрались друг с другом за привилегию проглотить кусок гнутой проволоки на обрывке шнурка. По сути, после шести месяцев, проведенных на острове, Ринсвинду не хватало только одного. До сих пор он ни разу даже не вспоминал об утраченном. Теперь же он думал о нем точнее, о ней – беспрерывно.
Очень странно. Например, в Анк-Морпорке ему и в голову не приходило, что когда-нибудь он будет мечтать о чем-либо подобном. В Анк-Морпорке Ринсвинд не замечал за собой подобных влечений. А ведь там можно было на каждом углу. Спустя шесть месяцев Ринсвинд буквально сгорал от неутолимого желания.
Плот ударился в белый песок примерно в тот же момент, когда в лагуну, обогнув риф, вошло большое каноэ.
Чудакулли восседал за рабочим столом, окруженный старшими волшебниками, которые очереди пытались ему что-то втолковать – что было крайне опасно: обычно аркканцлер впитывал только те факты, которые ему нравились, остальное же отметал как полнейшую чушь и очень злился при этом.
– Значит, – зловеще произнес Чудакулли, – вы уверены, что это не сыр?
– Абсолютно уверены, аркканцлер, – подтвердил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Ринсвинд – это волшебник.
– В некотором роде, – поправил профессор современного руносложения.
– Не сыр… – протянул Чудакулли, упорно не желавший расставаться с полюбившимся ему фактом.
– Нет.
– А на слух – очень даже сыр. Вот сами послушайте: этот ринсвинд настолько нежен, что так и тает во рту…
– Черт побери, никакой Ринсвинд не сыр! – прокричал декан, внезапно выходя из себя. – И не йогурт! И с кислым молоком он не имеет ничего общего! Ринсвинд – бельмо на глазу, вот кто он такой! Позорное пятно на белоснежном покрывале волшебства! Полный дурак! Неудачник! Да и вообще, чего спорить, его никто не видел с того самого… э-э, несчастного случая с чудесником, а лет уже прошло немало.
– Ах да, припоминаю… – по лицу Чудакулли расплылась мерзковатая улыбочка. – И еще припоминаю, что в те дни кое-кто из волшебников проявил себя не с лучшей стороны…
– Увы нам, увы, – поддакнул профессор современного руносложения и смерил хмурым взглядом декана.
Тот в ответ презрительно вскинул голову.
– Не знаю, как ты, профессор, но я в то время еще не был деканом, а поэтому в событиях не участвовал и знаю о них только понаслышке.
– По-моему, ты уже тогда входил в число старших волшебников.
– О да, но так уж сложилось, что в те дни я как раз навещал тетушку.
– Стало быть, весь город чуть не разнесло, а ты ничего не заметил?
– Моя тетушка, к твоему сведению, живет в Щеботане.
– Насколько мне известно, Щеботан тоже активно участвовал в событиях.
– …Вернее, неподалеку от Щеботана. В его окрестностях, если можно так выразиться. А окрестности у Щеботана довольно большие. До самого города еще ехать и ехать вдоль побережья, ну а потом нужно повернуть…
– Ха!
– Зато тебе, как я вижу, известны все подробности случившегося, – голос декана так и сочился ядом.
– Кому? Мне? О нет, я в тот момент был погружен в научные изыскания. Никого не видел, ничего не слышал…
– Половину Университета стерли с лица земли, а ты ничего не слышал?! – Декан вдруг опомнился и торопливо добавил: – Я-то лично при этом не присутствовал, но мне рассказывали. Потом. Когда я вернулся от тетушки.
– Да, но, видишь ли, у моего кабинета очень толстая дверь…
– Так вот, вернулся я и вдруг узнал, что главный философ был здесь, а значит, все видел и, может, даже…
– …Она обита такой плотной зеленой кожей ну ничего не слыш…
– Вздремнуть время самое, моему-по.
– Заткнитесь все, сию же минуту!
Чудакулли уставился на преподавательский состав чистыми, невинными глазами человека, который от рождения одарен полным отсутствием воображения и который во время пресловутых темных дней в истории Университета действительно находился в нескольких сотнях миль от этого заведения.
– Отлично, – произнес он, когда все затихли. – Значит, Ринсвинд. И, по-вашему, он полный придурок. Итак, дальше. Ты говори, декан. Все остальные – молчать!
Во взгляде декана мелькнула неуверенность.
– Ну, э-э… Я хочу сказать, это лишено всякого смысла, аркканцлер. Он же ни одного заклинания не способен запомнить. Что от него проку? А кроме того, куда бы Ринсвинд ни отправился… – он понизил голос, – за ним по пятам следует беда.
При этих словах старшие волшебники сгрудились поплотнее, словно пытаясь спрятаться друг за друга.
– Ну и что с того? – пожал плечами аркканцлер. – Самое лучшее место для беды – сзади. Глядишь, и отстанет. А ты предпочел бы столкнуться с бедой лицом к лицу?
– Аркканцлер, все куда сложнее, – пояснил декан. – У этой беды целая сотня маленьких ног, она просто так не отстанет.
Губы Чудакулли по-прежнему были раздвинуты в улыбке, тогда как все остальное лицо аркканцлера вдруг окаменело.
– Декан, может, ты по ошибке выпил пилюли казначея?
– Аркканцлер, я…
– Тогда не пори всякую чушь.
– Ладно, аркканцлер, хорошо. Я не буду спорить. Но ты отдаешь себе отчет, что на поиски Ринсвинда уйдут годы?
– Э-э, – вмешался Думминг, – не совсем, если нам удастся раздобыть магический код Ринсвинда, то Гексу понадобится не больше дня, чтобы…
Декан яростно сверкнул глазами.
– Это не волшебство! – рявкнул он. – Это просто… это какое-то инженерство!
Прошлепав по мелководью, Ринсвинд достал кокос, охлаждавшийся в небольшой тенистой заводи, и ловко сколол его вершину острым камнем. После чего поднес кокос к губам.
Сверху на Ринсвинда упала чья-то тень.
– Э-э… привет? – произнес кто-то сзади.
Все старшие университетские волшебники знали: чем дольше беседовать с аркканцлером, тем больше шансов на то, что хотя бы часть излагаемых вами фактов будет усвоена его разумом.
– То есть вы хотите сказать, – в конце концов произнес Чудакулли, – что этого беднягу Ринсвинда преследовали чуть ли не все армии мира, что его кидало и бросало, как горошину на барабане, и что он, вероятно, единственный волшебник на Диске, которому хоть что-то известно об Агатовой империи. Также он может свободно общаться на тамошнем наречии, и в друзьях у него… – Чудакулли мельком сверился со своими заметками, – «странный четырехглазый человечек», выходец из этой самой империи, который и подарил ему ту забавную штуку на ножках, которой все вы так боитесь. Я ничего не упустил?
– Ничего, аркканцлер, – кивнул декан. – Однако еще раз хочу заметить: может, я полный идиот, но я не понимаю, кому и зачем мог понадобится такой тип, как Ринсвинд.
Чудакулли вновь заглянул в заметки.
– То есть ты все-таки решился вызваться добровольцем?
– Э-э, нет, разумеется, нет…
– Ты привел массу доводов, твоя речь была очень развернутой и обстоятельной, однако… – Чудакулли наградил декана торжествующей улыбкой. – Однако кое-что в ней отсутствовало, а именно – общий знаменатель. Несмотря на все злоключения, парень умудрился выжить. А это талант. Найдите его. И доставьте сюда. Где бы он не находился. Может, бедняга как раз сейчас участвует в каком-нибудь ужасном приключении.
Кокос даже не дернулся в его руках, но глаза Ринсвинда яростно завращались.
Наконец в поле его зрения вступили три фигуры. Фигуры, по всем признакам, женские. Обильно женские. Одежды на них было не слишком много, и для людей, которые совсем недавно гребли на большом боевом каноэ, вид у женщин был чересчур свежий, как будто они только что побыли в косметическом салоне. Но с прекрасными амазонками часто так бывает.
По бороде Ринсвинда потекла тонкая струйка косового молока.
Одна из женщин – судя по виду, главная – откинула назад длинную русую прядь и ободряюще улыбнулась.
– Знаю, в это трудно поверить, – произнесла она, – однако я и мои сестры являемся представителями затерянного племени. Все наши мужчины недавно погибли от смертельной, но краткосрочной и чрезвычайно специфической болезни. С тех пор мы плаваем по островам в поисках мужчины, который помог бы нам продолжить род.
