– Индеец не может так ругаться, – сказал я. – Скорее всего, вы подстрелили дядюшку Джеппарда Гримза.
Наказав гостю не двигаться с места, я помчался через кусты на дикие вопли. Рядом с поляной, у самой кромки леса, я увидел дядюшку Джеппарда, катающегося по земле. Обе руки он крепко прижимал к тому, что находится пониже спины. Роскошные кожаные штаны на нем еще дымились, а словеса повергли бы в ужас любого богохульника.
– У вас неприятности, дядюшка Джеппард? – участливо так поинтересовался я. Это вызвало новый приступ воя.
– Мое тело разрывает страшная боль, – проговорил он сквозь зубы, безжалостно коверкая слова, – а ты стоишь и потешаешься при виде моей агонии! И это родная кровь! Ах ты… жопа!!! – закончил он в ярости.
– Бросьте! – возразил я ему. – Из его ружьишка и блохи-то не застрелишь. Дробь не могла уйти глубоко под вашу дубленую шкуру. – Я вытащил нож и начал править его о подошву. – Ложитесь-ка на брюхо, дядюшка Джеппард, сейчас все выковыряю.
– Не прикасайся ко мне, отступник! – злобно зашипел он, с трудом поднимаясь на ноги. – Где мой винчестер? А теперь я требую, чтобы ты притащил этого британского потрошителя сюда. Я должен всадить в него ответный заряд! Запятнана честь Гримзов, а кроме того, испорчены мои новые штаны. Теперь только кровь может смыть позор, нанесенный фамильной чести!
– Да ладно вам! – попытался я его урезонить. Сами виноваты. Нечего было нас выслеживать.
Тут из дядюшки вырвался душераздирающий вопль.
– Это еще почему?! – бушевал он, брызжа слюной. – Неужели человек не имеет права защитить свою собственность? Я присматривал, чтобы ему опять не пришла охота отстреливать хвосты у моих свинок, а он, сукин сын, подстрелил меня, да еще в то же самое место! Знаешь что? Он – сущий дьявол в человечьей шкуре, твой британец, чудовище, которое рыщет по нашим горам и алчет крови невинных жертв!
– Вовсе нет. Просто Пемброк принял вас за индейца.
– А Дэниеля Уэбстера – за кабана, – ехидно усмехнулся дядюшка Джеппард. – Да если его не остановить, он перебьет население Медвежьей речки от мала до велика и все по ошибке, а ты его будешь защищать, да, чего доброго, еще и поможешь! Вот когда дома твоих родичей обратятся в пепел, а пепел обагрится кровью родных и близких – вот тогда, надеюсь, ты поймешь, как допускать к мирным селениям заморского убийцу!
Здесь чувства дядюшки Джеппарда хлестнули через край, и, запустив в рот усы, он принялся ожесточенно их пережевывать. Потом вытащил золотой, полученный за хвост Дэниеля Уэбстера, и швырнул монету к моим ногам.
– Возьми назад свой презренный металл. – Он гордо вскинул голову. – День возмездия маячит у тебя под носом, Брекенридж Элкинс, и томагавк войны справедливо покарает тех, кто в роковую минуту отступился от своих кровных братьев!
– В какую минуту? – спрашиваю, а он мне в ответ только рыкнул и, прихрамывая, скрылся меж деревьев, проскрежетав через плечо:
– На Медвежьей речке еще найдутся люди, способные встать на защиту поруганной старости! А до этого англичанина-убийцы я все равно доберусь, даже если потом мне уже больше ничего не придется совершить в жизни. Ты еще сильно пожалеешь, что водил с ним компанию, дубина ты стоеросовая!
Я вернулся к насмерть перепуганному Пемброку, похоже, всерьез ожидавшему, что вот сейчас из кустов выскочит целое племя индейцев и отберет у него скальп. Я раздраженно сказал недотепе:
– Пошли. Завтра я отвезу вас куда подальше, и вы сможете свободно палить во все стороны, не опасаясь угодить в призового борова или древнего бандита с упрямством осла. Когда дядюшка Джеппард заходится настолько, что начинает швыряться деньгами, самое время хорошенько смазать винчестеры и затянуть пояс с парой добрых кольтов.
– При чем здесь кольты? – спрашивает он. – Где индейцы?
– Да не было никаких индейцев, черт бы вас всех побрал! На Медвежьей речке о них не слыхали самое малое лет пять или шесть. Они… а, черт! Дюжина чертей! Вперед! Становится жарко! В следующий раз, как приметите что-то необычное, не торопитесь с пальбой, а лучше позовите меня. И запомните: чем больше в мишени будет сходства с волосатым дикарем, тем скорее перед вами один из достойнейших граждан Медвежьей речки!
Уже совсем стемнело, когда, мы вышли к дому дядюшки Сола. Пемброк взглянул вверх на тропу, ведущую к селению, и воскликнул:
– Мой Бог! Это что же – политический митинг? Посмотрите – натурально факельное шествие!
Я тоже посмотрел и говорю:
– А ну, живо! Спрячьтесь в дом, да не высовывайтесь!
Парень аж побелел весь, однако возразил:
– Если существует опасность, я настаиваю на…
– Настаивайте хоть на водке, хоть на виски, – говорю, – но оставайтесь в доме. Я сам все улажу. Дядюшка Сол, пригляди-ка за ним.
Дядюшка Сол был человеком дела. Крепко сжав зубами трубку, он положил одну руку Пемброку на холку, другой взялся за штаны пониже талии и зашвырнул англичанина в дом. Потом закрыл дверь и сел на крылечко.
– Лучше бы ты, дядюшка Сол, оставался в стороне, – предложил я ему.
– У тебя есть недостаток, Брекенридж, – ответил он, – туго соображаешь. Но ты приходишься сыном моей любимой сестре. И потом, я не забыл того колченогого мула, которого в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году Джеппард подсунул мне под видом здорового, да еще и содрал за него три шкуры. Пусть приходят!
И они пришли и расположились все перед домом: сыновья Джеппарда – Джек, Бак, Исайя и Джошуа, а еще Пол Каунти. Кроме этих пришли Эрат Элкинс и целый выводок, Гордонов, и куча Бакнеров и Полаков. Все приходились мне какой-никакой родней, кроме Джоэла Брэкстона, который затесался сам по себе. Но этот тоже имел на меня зуб, потому как строил свои планы относительно мисс Маргарет. Некоторые из парней держали факелы, а Пол Каунти Гримз – так тот даже веревку с готовой петлей. Дядюшки Джеппарда среди них я так и не заметил.
– Куда это вы с лассо на ночь глядя? – строго спросил я и загородил собою тропку.
– Говори, где этот негодяй? – выкрикнул Пол Каунти, воинственно крутя над головой веревкой. – Подавай сюда заморского громилу, который стреляет по беконным свиньям и беззащитным старикам!
– И что вы с ним сделаете? – спрашиваю.
– А мы его повесим! – заорали они, искренне веселясь.
Дядюшка Сол выбил пепел из трубки, встал и не спеша потянулся – точь-в-точь старый дуб с корявыми узловатыми ветвями. Он презрительно усмехнулся в черную бороду, как фыркает матерый волк, и нехотя произнес:
– А где же мой двоюродный братец Джеппард? Почему он сам за себя не скажет?
– Когда мы уходили, он доставал из шкуры двадцатую дробину, – пояснил Джим Гордон. – Обещался скоро быть. Брекенридж, нам не хотелось бы с тобой связываться, но без англичанина мы не уйдем.
– Так вот, – говорю я этой своре, – вы его не получите. Мне его перепоручил Билл Глэнтон, и я обязан вернуть все в целости – и голову, и руки, и…
– И охота тебе тратить время на болтовню, Брекенридж! – мягко упрекнул меня дядюшка Сол. – Ты, что ли, не знаешь, что убеждать в чем-то отпрысков торговца хворыми мулами – дело дохлое?
– Что же ты предлагаешь, старик? – осклабился Пол Каунти.
Дядюшка Сол одарил его благожелательной улыбкой и душевно произнес:
– Попробую обойтись нравоучением, а начну вот с чего… – и с этими словами он так лихо врезал Полу Каунти в челюсть, что тот перелетел через дворик и, удачно угодив головой в дождевую бочку, остался лежать там среди обломков, пока его не привели в чувство несколько часов спустя.
Уж если дядюшка Сол встает на тропу войны, остановить его нет никакой возможности. Только он отделался от Пола Каунти, как, издав боевой клич, подпрыгнул футов на пять, а когда вернулся на землю, держал в каждой руке по шее: в левой – Исайи Гримза, в правой – Джоэла Брэкстона. Как видно, под рукой у него не оказалось доброй метелки, так он почистил двор этими двумя.
Это послужило сигналом. Сколько ни ищи, в целом свете не найдешь другой потасовки, в которой увечья наносились бы с такой легкостью и охотой, как при выяснении отношений между родственниками на Медвежьей речке.
Пол Каунти еще не врезался в свою бочку, а Джек Гримз уже ткнул мне в лицо дулом кольта. Он выстрелил, но я успел шлепнуть ладонью по его руке, и пуля, пролетев мимо, прострелила ухо Джиму Гордону. Опасаясь, что своей легкомысленной стрельбой Джек, чего доброго, заденет еще кого-нибудь, я легонечко сунул ему кулаком, уж не помню куда, и никак не ожидал, что от такого пустячка его челюсть съедет набок. Да только Джим, всерьез решив, что в несчастье с ухом, кроме меня, винить некого, испустил сумасшедший вопль, вскинул дробовик и пальнул сразу из обоих стволов. Я нагнулся как раз вовремя, чтобы уберечь голову, зато принял большую часть заряда себе в плечо. Остаток изрешетил штаны Стива Кирби напротив задницы. Всегда обидно, когда на тебя с пеной у рта наваливаются твои же родичи, но я пытался держать себя в руках, а потому ограничился тем, что забрал у Джима ружье и разбил приклад в щепки об его же голову. А тем временем Джоэл Гордон и Бак Гримз, выбрав каждый по ноге, вцепились в меня мертвой хваткой, всеми силами стараясь повалить на землю. Джош Гримз повис на правой руке, двоюродный братец Пекос Бакнер молотил со спины по голове, а спереди, с кривым ножом, подбирался Эрат Элкинс. Я нагнулся и достал левой рукой до шеи Бака Гримза. Затем, махнув правой, отделался от Эрата Элкинса. Правда, до того мне пришлось приподнять с земли липучего Джоша и крепким ударом спровадить подальше, а иначе он ни за что бы не согласился отпустить мою руку. Так что Элкинсу не очень-то и досталось: благополучно пролетев между заборными жердями, он приземлился на грядке с морковкой.
