— Это только в Лэнге так или во всех Темных мирах?
— В разных по-разному. Где-то никакого такульту нет — каждый сам за себя. Где-то весь такульту принадлежит верховному владыке, а он, может быть, уделяет какие-то крохи другим. Где-то есть несколько кланов и несколько такульту. Вот в Хвитачи, например, тринадцать Домов, тринадцать такульту и сто двадцать один лорд-демон. А в Лэнге такульту один, общий. Но Лэнг сейчас — слабый мир, так что нашего такульту хватает всего на десяток архидемонов.
— Но архидемонов же вроде больше.
— Больше. Только некоторые слабее других. Лаларту, Лалассу, Кутулу, Акхкхару, Гелал, Абхот, я. Мы намного слабее, чем Нъярлатхотеп или Шаб-Ниггурат. А все потому, что такульту делится не поровну.
— И как же его делят?
— Архидемоны бессмертны. Но иногда мы все же погибаем. В войне с Мардуком, например, нас погибло довольно много. И после гибели архидемона в такульту образуется свободное место — освободившаяся ба-хионь никого не питает. Чтобы занять свободные места, появляются новые архидемоны.
— А почему другие архидемоны просто не делят эту ба-хионь между собой?
— Потому что нельзя налить в сосуд больше, чем он способен вместить. Если бы Йог-Сотхотх мог все забрать себе, он бы забрал, не сомневайся. Любой из нас забрал бы. Но это невозможно — и поэтому свободные места заполняют новые архидемоны.
— Так откуда они берутся-то?
— Иногда ими рождаются. Так Ктулху породил Кутулу — и, поскольку в такульту в то время было свободное место, Кутулу стал архидемоном. А Акхкхару породил Гелала и Лилит — и поскольку в такульту в то время было свободное место, Гелал и Лилит стали архидемонами. А вот когда Шаб-Ниггурат порождал свою тысячу Двурогих, свободных мест в такульту не было — и все Двурогие остались обычными демонами, хотя и очень сильными.
— А другие способы?
— Иногда архидемонами становятся. Так было с Шаб-Ниггуратом — сильнейший среди Генералов Легионов, он был так яростен, так жаждал крови и битв, что сумел пробурить головой небосвод, занять свободное место в такульту и стать архидемоном. Так же было и с некоторыми другими.
— Но не со всеми?
— Не со всеми. Есть и третий способ. Долю в такульту может даровать кто-то из высших владык. Йог-Сотхотх, Азаг-Тот, Сньяк. Так было с Нъярлатхотепом — когда-то он был всего лишь Тварью на побегушках Йог-Сотхотха, но он был столь предан, умен, надежен и исполнителен, что Йог-Сотхотх даровал ему благословение Когтя — и Нъярлатхотеп стал архидемоном.
— Угу. Я понял. К яцхенам-то вся эта байда как относится?
— Все дело в Сньяке.
— А что с ним?
Пазузу колко рассмеялся.
— Что? — не понял я.
— Да ничего. Просто забавная история. Как известно, Фиолетовый Газ Сньяк никогда никому не отказывает в просьбах. Просите — и дано будет вам. Ты вот слышал, что произошло с дьяволицами, когда они попросили для себя равных прав с мужчинами?
— Слышал краем уха.
— А про маскимов слышал?
— Нет. А с ними что было?
— Это случилось сразу после вторжения Мардука, когда выжженный дотла Лэнг переживал особо тяжелые времена, — охотно ответил Пазузу. — Не хватало рабов, не хватало мяса. Везде царил страшный голод — и сильнее всего от него страдали мелкие демоны. Маскимы тогда были слабее всех и питались только зерном и овощами.
— Демоны-вегетарианцы? — моргнул я.
— На свете бывает и не такое, — хохотнул Пазузу.
— Они пришли к Сньяку и пожаловались, что голодают, что у них нет даже хлеба.
— А Сньяк?
— А Сньяк ответил — если у вас нет хлеба, ешьте говно. И стало по слову его.
Я медленно кивнул, пораженный великодушием Сньяка.
— Подобное произошло и с хигйджайя, когда погиб Ноденс, — продолжил Пазузу.
— Как он погиб? — перебил я.
— Адамантовая секира Мардука. Она многих из нас отправила на Кровавый Пляж — в том числе и Ноденса. А после его гибели народ хигйджайя остался без предводителя. Они явились к Сньяку и попросили сделать одного из них архидемоном взамен покойного Ноденса. И Сньяк отдал освободившееся место в такульту... всему народу хигйджайя. Каждый из них получил маленькую частицу архидемона. Сньяк сказал, что сила Ноденса отныне будет принадлежать всему его племени. Всему, целиком. Представляешь?
— А это что, плохо? — не понял я.
— Дело в том, что хигйджайя очень быстро сообразили, что чем меньше их останется, тем больше им достанется, — объяснил Пазузу. — И долина Анот утонула в их ядовитой крови. Они резали друг друга, пока в живых не осталось только два брата, два родных внука Ноденса — Лаларту и Лалассу. Эти двое стали уже настолько могучими, что каждый из них мог претендовать на титул архидемона — пусть и второсортного.
— И они больше не пытались убить друг друга?
— Пытались, но всего несколько тысяч раз. А так они жили мирно — братья все-таки.
Я снова медленно кивнул, переваривая услышанное.
— Странно, что победили не самки, — немного подумав, сказал я. — Они же гораздо сильнее самцов, нет?
— Просто за дарами Сньяка пришли только самцы — вот он и одарил только самцов, — ответил Пазузу.
— Тогда почему же самок тоже истребили?
— А ты разве не слышал, что самки твоего народа пожирают самцов после соития?
— Об этом слышал. Лалассу рассказывал.
— Это верно для обоих полов. Самцы хигйджайя тоже всегда пытались сожрать самок — но они были мельче и слабее, так что у них это никогда не получалось. А теперь они стали сильнее.
— Почему же тогда Лаларту не сожрал мою мать?
— Ты что, думаешь, что Лаларту спаривался с твоей матерью во плоти? Да ни одна человеческая женщина не выдержала бы такого! Это было искусственное оплодотворение.
— Это как?
— Я не знаю подробностей, меня в этот проект не взяли. Хотя я просился! — с явной обидой воскликнул Пазузу.
Некоторое время я сидел молча и думал. Рассказанное Пазузу открыло мне глаза на многое. Очень многое. Теперь стало понятным, что послужило толчком к пробуждению моего внутреннего демона — гибель Лалассу. Я стал последним из народа хигйджайя — пусть искусственного происхождения, но вполне законным, родным сыном Лаларту и носителем части его души. И демон, став вдвое сильнее, чем прежде, начал вылезать наружу.
— Вдвое? — хохотнул Пазузу, когда я поделился с ним этими мыслями. — Лучше скажи — вчетверо! Впятеро! Вдесятеро! Мощь архидемонов возрастает в геометрической прогрессии!
— То есть. Ноденс был в десять раз сильнее Лаларту?
— Лаларту и Лалассу по сравнению с Ноденсом — безобидные котята! И твоя вторая половина тоже станет такой, если сумеет тебя сожрать! А после этого он легко расправится и со мной! Теперь понимаешь, почему нам надо действовать сообща?
Я понимал. Я очень хорошо понимал.
— Ну, что ты выбираешь? — нетерпеливо выкрикнул Пазузу. — Выпустишь меня или умрешь?
— Пожалуй... умру.
— Что? — взревел Пазузу. — Почему?
— Лучше умереть львом, чем жить шакалом.
— Ты что, идиот?
— Да, наверное, я редкостный идиот, — пожал плечами я. — Но это мой путь яцхена. Мое дао. Я его не выбирал, но раз уж оно мне досталось — буду идти до конца.
— Смрадная плоть Червя, да Лаларту... тот, второй, этому только обрадуется!
— Почему это?
— Да потому, что ему не тело твое нужно! Если ты умрешь, он просто поглотит твою душу!
— Вот дерьмо.
Ну и что мне в таком случае делать?
Я ломал голову очень долго. Мне не хотелось освобождать Пазузу, совсем не хотелось, но я не мог придумать ничего другого. Если яцхен меня съест — неважно, вместе с телом или одну душу, — он станет архидемоном. Причем куда более сильным архидемоном, чем Лаларту или Пазузу. Каких бед может натворить подобная тварь?
Неизвестно, правда, сможет ли этот будущий архидемон прыгнуть в другой мир. От печатей Лэнга он, конечно, зависеть не будет. А вот перемещаться между мирами... с этим пока неясно.
Впрочем, я не горю желанием это узнать. Единственное, что сейчас важно, — убить яцхена. Вот только как?
Выходить с этой тварью на честный бой — верное самоубийство. С себе подобным я сражался всего один раз — когда мистер Креол призвал батьку Лаларту. На Девяти Небесах тот утратил большую часть демонической силы и стал просто очень опасным чудищем — точно таким же, каким раньше был я. Мы с ним дрались на равных, шансы были пятьдесят на пятьдесят... и я победил. Добро ведь всегда побеждает зло. Не уверен, можно ли считать меня добром, но кто-кто, а Лаларту им точно не был.
Однако то был бой двух яцхенов. А вот драка яцхена с человеком всегда заканчивается победой яцхена. Очень быстрой и кровавой победой. Возможно, у какого-нибудь легендарного богатыря и был бы шанс — но я, к сожалению, не Геракл, не Илья Муромец и не Чак Норрис. Я самый обычный человек. У меня нет никакого оружия. Я не владею магией. У меня вообще ничего нет.
