Ознакомительная версия.
Он наклонился пониже, и губы его постепенно искривились в недовольную гримасу.
— Что там? — заволновался Добрынин.
— Да тут… эти две буквы, они ж в английском такие же, как и в русском, только у нас они — Ка и Вэ…
— Ну и…?
— Ох, — Медведев вздохнул. — Кажется, я понимаю… «К В» — это Коля Вершинин… Вот сволочь!..
— Что, подписал? — вырвалось удивление у Добрынина. — Подписал свою фамилию?
— Инициалы… но хрен его знает, может, еще что-нибудь там написал, раз они говорят, что ученые еще работают…
Медведев глотнул остывшего чаю, выглянул в окно.
До рассвета было еще долго.
— Пошли к нему! — сказал, поднимаясь из-за стола, капитан.
Вдвоем вышли на площадку.
Было темно и холодно. Где-то внизу, в ущелье завывал ветер, но здесь его не было. Горел свет в заводском окошке, и доносился оттуда негромкий механический шум.
— Работают! — сказал с гордостью Добрынин, кивнув на горевшее окно.
— Да, знаю, — ответил капитан.
Когда они разбудили Вершинина, он еще минут пять не мог ничего понять, сидел на кровати в синих трусах и спортивной желтой майке и озадаченно хлопал глазами.
— Выпей воды! — грозно сказал ему капитан, протягивая стакан.
Вершинин послушно выпил.
— Давай, признавайся, писал что-то на метеоритах?
Инженер сощурил глаза и пристально посмотрел на Медведева, будто бы впервые в своей жизни увидел его.
— Ты не молчи! Подписывал что-то?
Добрынин следил за лицом капитана. Видел, как капитан начинает «закипать» злостью. Вспомнил, каким злым был капитан, когда Вершинин Сагаллаева избил. — Ты что, решил нас под статью подвести? — все громче и громче говорил Медведев. — Сначала Сагаллаева чуть не убил, теперь решил наш секретный завод американцам выдать, да?
Тут в глазах Вершинина блеснул испуг. Он словно отпрянул от капитана.
— Нет, ничего не выдать… — забормотал он. — Каким американцам?..
— Хватит, — сказал вдруг Медведев удивительно твердо и негромко. — Последний раз спрашиваю — писал что-то на метеорите?
— Да, — выдохнул Вершинин.
— Что?
— Почти ничего, только две буквочки… только К и В… вместо подписи…
— Зачем? Не забудь, говорим при свидетеле, если что соврешь — загремишь далеко! Зачем?
— Ну как это того… объяснить… Обидно ведь, я все это придумываю, а никто не знает, что это я. Вон в «Огоньке» всякие картинки печатают и под каждой — фамилия художника. А я сколько уже лет тут работаю, и ни грамоты, ни премии. Даже значка ударника не получил… Ну вот поставил хотя бы инициалы… Я ж фамилии не раскрыл своей, специально, чтобы никто не догадался…
— Да? А ты знаешь, что твои инициалы сейчас в Америке американские ученые изучают. Кто его знает, может, они и фамилию твою поймут!
— Ну я ж не знал, что он до Америки долетит! — развел руками Вершинин.
— Не знал?! — повторил капитан и значительно переглянулся с Добрыниным. — Он не знал, что это задание Родины — чтобы метеориты до Америки долетали! Ясно! Пошли, Пал Алексаныч!
Капитан Поднялся, за ним следом и Добрынин встал со стула. Пошли к двери.
— А мне что? Что делать? — нервно спрашивал, сидя на кровати, Вершинин.
— Спи, сволочь! — кратко сказал Медведев и, выходя в коридор, щелкнул выключателем, снова окуная комнату Вершинина в ночную темноту.
Вернулись в комнатку с радиостанцией. Снова поставили чайник. Потом пили не спеша и так же не спеша, рассудительно вслух думали: докладывать в Москву обо всем сразу или по частям. Добрынин, скорее всего из-за недосыпа, соображал туго. Медведев же сомневался и поэтому все какие-то новые идеи предлагал, но больше всего, ка казалось ему, подходило такое решение: сначала сообщить в Москву об успехе, а через несколько часов о том, что из-за недобросовестности инженера Вершинина на долетевшем метеорите могут оказаться две буквы.
Вдруг загорелась на блоке радиостанции маленькая красная лампочка.
Медведев побледнел. Посмотрел на Добрынина с испугом.
— Пал Алексаныч, Москва! Выйдите, пожалуйста, я позову потом. Это порядок такой — секретная связь…
Добрынин охотно вышел. Вернулся в комнату. Сначала присел на кровать, а потом и прилег. И тут же глаза закрылись, несмотря на яркую лампочку, свисавшую с потолка. Заснул.
Проснулся через несколько часов, и сразу дневной свет в глаза бросился.
«Ой, — подумал Добрынин. — Что ж это я! Так и не зашел потом к капитану?» Поднялся. Расправил на себе помятый костюм. Обулся и вышел.
Капитан сидел в комнатке радиостанции — дверь в ком• натку была открыта настежь, и видна была в проеме его спина.
— Ну, что там? — спросил, подойдя к проему, народный контролер.
Капитан обернулся. Лицо у него было удивительно бледным, красные глаза устало и как-то обреченно уставились на Добрынина.
— Заходите, Пал Алексаныч, — сказал он охрипшим голосом. — В Москве уже все и без нас знают… Но они как-то странно на все это…
— А что? — полюбопытствовал Добрынин.
— Что? Ну, я теперь майор. Всех поздравляют с успехом. Рабочим ценные подарки пришлют. Инженеру Вершинину премия и путевка на Черное море в Сочи — отправить его в течение трех дней — такой приказ, — и капитан недоуменно пожал плечами.
— Поздравляю! — Добрынин улыбнулся, протянул Медведеву руку. — От всей души!..
— Спасибо, спасибо. Пал Алексаныч, — новоиспеченный майор тоже улыбнулся, но улыбка у него была усталая. — Я, наверно, прилягу сейчас, посплю немного, а вы меня часа через два разбудите!
— Хорошо, — кивнул Добрынин. — Рабочим об успехе можно сказать?
— Да. И поздравьте их от меня!
Перед тем как пойти в цех, заглянул Добрынин в столовую. Завтрак к тому времени уже кончился, но надеялся народный контролер попросить у Ковиньки чтонибудь пожевать. И не зря надеялся. Ковинька, уже занимавшийся обедом, отрезал Добрынину вареного мяса, вытащенного из супа, и хлеба ломоть дал, так что народный контролер наелся.
Уходя, Добрынин не удержался и сказал повару об успехе.
— А мне шо? — Ковинька пожал плечами. — Я ж не военный. Мне главное, чтоб все сыты были…
Добрынин удивился реакции Ковиньки. Когда народный контролер написал новость на бумажке и показал рабочим — те несказанно обрадовались. Они так «громко» и активно заговорили, что Добрынин чуть уши не закрыл, хотя, конечно, никакого шума не последовало. Просто энергичность «ручных разговоров» немного испугала его. Он даже отступил на пару шагов, чтобы случайно не досталось ему каким-нибудь «восклицательным знаком». Подождал немного, думая, что и ему они что-то «скажут», но потом отошел к комнате Вершинина. Постучал.
— Чего там? — раздался знакомый раздраженный голос.
« Добрынин вошел и сразу же, упреждая вершининскую нервозность, сообщил:
— Радиограмма из Москвы пришла… Вершинин напряженно застыл, и взгляд его также застыл на народном контролере. Наконец он мягко, почти обреченно спросил:
— Ну и?..
— Медведев теперь майор, а вам отпуск в Сочи, на Черном море…
Лицо Вершинина медленно округлилось, улыбка растянула заоспленные щеки, в глазах появилась невиданная прежде Добрыниным доброта.
После отъезда Вершинина, успевшего за три дня «наделать» около полусотни метеоритных заготовок, все оставшиеся стали готовиться к свадьбе Севы и Светланы.
Первым об этом, конечно, вспомнил Добрынин. Вспомнил и сразу Медведеву сказал: слово давали, что после первого же успеха! Майор Медведев сопротивляться и не думал. Наоборот: вызвал повара, поговорил с ним о застолье и сразу же день свадьбы назначил. Конечно — четверг, ведь был у них только один выходной в неделю. Из расчета на застолье Ковинька и продуктов заказал с Высоты Ж., где находился основной склад. Продукты принесли трое солдат — так много заказано было.
Рабочие, правда, трудились вовсю. После успеха головокружения у них не наступило. И хоть пришел приказ на Высоту Ж. о приостановке запуска искусственных метеоритов до особого распоряжения, но в том же приказе говорилось о необходимости продолжать их выпуск и складирование на Высоте Н. Даже наметили строительство складского помещения и пообещали прислать стройматериалы.
А тем временем настала зима, но погода, на удивление, улучшилась. Ветры прекратились. Небо над горами висело синее, безоблачное, и по ночам на нем также сияли, а то и просто мелькали большие и маленькие звезды, и луна, то самообрезаясь, то округляясь, еженощно проходилась по темной небесной синеве, заваливаясь к утру за дальние горы.
В среду Добрынин с Ковинькой украшали заводскую столовую. Было у них немного цветной бумаги и старых плакатов. Вдвоем они вырезали из этого дела десятка два больших звезд и приклеили их клейстером к стенкам столовой. Потом перетащили школьную доску и мел из комнаты майора Медведева.
Бракосочетание состоялось на следующий день в полдень.
Добрынин одолжил Севе свой костюм, и хоть сидел он на глухонемом немного мешковато, но зато плечики, старомодно подбитые ватой, железно держали форму. Светлана была одета в фиолетовое ситцевое платье, слишком легкое для зимы. Но вид у нее был радостный, на щеках играл румянец, и тонкая милая улыбка обнажала красивые снежно-белые зубы.
Ознакомительная версия.
