– ЭТИХ ТОЖЕ МНОГО.
– А если средства господина позволяют, я даже могу порекомендовать единственный экземпляр крайне редкой…
– ДА.
– И…
– ДА. ВСЕ ЭТО. С ЛЕНТОЙ.
Когда звякнул дверной колокольчик и покупатель покинул магазин, Друто наконец взглянул на монеты в руке. Многие из них были повреждены коррозией, все были странными, а одна или две – золотыми.
– Гм, – сказал он. – Этого вполне хватит, чтобы…
И тут он услышал мягкий шелестящий звук. Вокруг него, по всему магазину, опадали цветы, усыпая пол дождем из лепестков.
– А ЭТИ?
– Это наш ассортимент «де люкс», – гордо произнесла дама в шоколадной лавке.
То было высококлассное заведение, оно торговало не обычными сластями, а кондитерскими товарами, часто в форме индивидуальных кокетливых завитков в золотой фольге, которые причиняли вашему банковскому счету вред куда больший, нежели они причиняли вашим зубам.
Высокий, одетый во все черное покупатель взял в руки коробку площадью не меньше двух квадратных футов. На крышке, похожей на атласную подушку, была нарисована пара выглядывающих из сапога безнадежно косоглазых котят.
– А ЗАЧЕМ ЭТА КОРОБКА СДЕЛАНА МЯГКОЙ? ЧТОБЫ НА НЕЙ СИДЕТЬ? И ЭТИ КОНФЕТЫ СЛУЧАЙНО НЕ ИЗ КОТЯТ? – в тоне покупателя явно слышалась угроза. Он и раньше говорил как-то угрожающе, но сейчас эта угроза обрела конкретные очертания.
– Что вы, нет! Это наше Превосходнейшее Ассорти.
Покупатель отбросил коробку в сторону:
– НЕ ПОЙДЕТ.
Продавщица посмотрела по сторонам, потом открыла ящик под прилавком и, понизив голос до заговорщического шепота, произнесла:
– Конечно, это предназначено только для особых клиентов…
Коробка была небольшой. К тому же она была полностью черной – кроме названия содержимого, написанного маленькими белыми буквами. Кошек, даже в розовых бантиках, за милю бы не подпустили к такой коробке. Чтобы подарить такую коробку, фигуры, облаченные во все темное, рисковали жизнью, лазая по стенам домов, вместо того чтобы подняться по лестнице.
Темный незнакомец вгляделся в надпись.
– «ТЕМНОЕ ОЧАРОВАНИЕ», – произнес он. – МНЕ НРАВИТСЯ.
– Это для самых интимных моментов, – пояснила дама.
Покупатель задумался над услышанным.
– ДА, – кивнул он наконец. – ЭТО ВПОЛНЕ ПОДОЙДЕТ.
Продавщица просияла.
– Вам завернуть?
– ДА. С ЛЕНТОЙ.
– Еще что-нибудь, господин?
Этот невинный вопрос поверг покупателя в легкую панику.
– ЕЩЕ? А ДОЛЖНО БЫТЬ ЧТО-ТО ЕЩЕ? ЧТО ЕЩЕ НУЖНО СДЕЛАТЬ?
– Прошу прощения, господин?
– ЭТО ПОДАРОК ДАМЕ.
Такой поворот разговора застал продавщицу врасплох. Поэтому она обратилась к надежному, спасительному клише.
– Ну, говорят, лучший друг девушки – это бриллианты, – радостно сообщила она.
– БРИЛЛИАНТЫ? А. БРИЛЛИАНТЫ. И ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК?
Они мерцали, как осколки звездного света на черном бархате неба.
– Исключительно превосходный камень, – говорил торговец. – Позвольте обратить ваше внимание, как он переливается, исключительно…
– А НАСКОЛЬКО ОН ДРУЖЕСТВЕН?
Торговец замялся. Он знал о каратах, об алмазном блеске, о воде, об огранке и сверкании, но никто и никогда не просил его оценить камень с точки зрения общей приветливости.
– Достаточно ли он хорошо расположен? – рискнул он.
– НЕТ. НЕ ПОЙДЕТ.
Пальцы торговца схватили еще один осколок замороженного света.
– Тогда этот, – сказал он обычным уверенным тоном. – Он доставлен из знаменитых Шорт-шенковских копей. Позвольте обратить ваше внимание на утонченный…
Он почувствовал, как взгляд посетителя в буквальном смысле слова пронзает его насквозь.
– Но, честно говоря, дружелюбием он тоже не отличается, – неловко закончил продавец.
Темный незнакомец с неодобрением оглядел лавку. В полумраке сверкали драгоценные камни, защищенные решетками от троллей и похожие на глаза драконов, засевших в глубине пещеры.
– МОЖЕТ, ВОН ТЕ ДОСТАТОЧНО ДРУЖЕЛЮБНЫ? – спросил он.
– Господин, должен заметить, не боясь показаться противоречивым, что наша закупочная политика никогда не основывалась на дружелюбии камней, – признался торговец.
Его крайне тревожило некое обстоятельство. Он знал, что все идет не так, как надо, и где-то в подсознании понимал, почему именно, но мозг не давал ему возможности нанести последний штрих. Это действовало на нервы.
– А ГДЕ НАХОДИТСЯ САМЫЙ КРУПНЫЙ БРИЛЛИАНТ В МИРЕ?
– Самый крупный? О, это элементарно. Он называется «Слеза Оффлера» и находится в святая святых Затерянного Храма Страшного Суда Бога-Крокодила Оффлера, что в самом отдаленном уголке Очудноземья. Он весит восемьсот пятьдесят карат. И, господин, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу – да. Я бы лично лег с этим бриллиантом в постель.
Быть жрецом Затерянного Храма Страшного Суда Бога-Крокодила Оффлера было хорошо и приятно – хотя бы потому, что можно было пораньше возвращаться домой с работы. Ибо храм был затерянным. Большинству верующих никак не удавалось найти сюда дорогу. И в этом им сильно везло.
Традиционно только два человека имели доступ в святая святых храма. Это были верховный жрец и второй жрец, не верховный. Оба служили здесь уже много лет и исполняли обязанности верховного жреца по очереди. Работа была не слишком сложной, учитывая тот факт, что большая часть возможных верующих была пронзена, смята, отравлена или порезана на ломтики хитроумными ловушками задолго до того, как им удавалось добраться до небольшого ящика и смешного изображения термометра[19] рядом с ризницей.
Удобно расположившись в тени усыпанной драгоценными камнями статуи Самого Оффлера, жрецы резались в дуркера, когда вдруг услышали далекий скрип главной двери.
Верховный жрец даже не поднял взгляда.
– Привет тебе, о входящий, – сказал он. – Ну вот, еще один попал под каток.
Послышался глухой удар, потом – скрип и скрежет. А затем еще один, уже окончательный, удар.
– Итак, – сказал верховный жрец. – Какая была ставка?
– Два камушка, – ответил низший жрец.
– Два камушка… – Верховный жрец внимательно изучил свои карты. – Ладно. Принимаю.
Послышался звук шагов.
– На прошлой неделе тот парень с кнутом добрался аж до больших острых пик, – заметил низший жрец.
Раздался звук, словно кто-то спустил воду в очень старом туалете. Шаги остановились. Верховный жрец довольно улыбнулся.
– Именно. Принимаю твои два и повышаю еще на два.
Низший жрец бросил карты.
– Двойной дурак, – возвестил он. Верховный жрец с подозрением изучил руку противника.
Низший жрец взглянул на клочок бумаги.
– Ты должен мне триста тысяч девятьсот шестьдесят четыре камушка.
Снова послышались шаги. Жрецы посмотрели друг на друга.
– Давненько никто не доходил до коридора с отравленными стрелами, – заметил верховный жрец.
– Ставлю пять, что этот дойдет, – предложил низший.
– По рукам.
Послышался звон отскакивающих от камней металлических наконечников.
– Мне даже как-то неудобно так обирать тебя на камушки.
Опять шаги.
– Хорошо, у нас есть еще… – Скрип, всплеск. – …Бассейн с крокодилами.
Шаги.
– Но никто и никогда не проходил грозного стража святилища…
Жрецы уставились друг на друга. Лица их исказил страх.
– Эй, – сказал тот, что не был верховным. – Уж не думаешь ли ты, что это…
– Здесь? Прекрати. Мы в самой середине жутких, непроходимых джунглей. – Верховный жрец попытался улыбнуться. – Это никак не может быть…
Шаги приближались.
От ужаса жрецы кинулись друг другу в объятия.
Двери распахнулись. Темный ветер ворвался в помещение, задул свечи и разбросал, словно клетчатые снежинки, все карты.
Жрецы услышали, как очень крупный бриллиант достают из его оправы.
– БЛАГОДАРЮ ВАС.
Спустя некоторое время, убедившись, что ничего страшного больше не произойдет, жрец, который не был верховным, сумел найти трутницу и после нескольких неудачных попыток зажег-таки свечу.
По стенам затанцевали тени статуи. Жрецы подняли взгляд к дыре, на месте которой совсем недавно сверкал самый крупный на Плоском мире бриллиант.
Еще через некоторое время верховный жрец вздохнул:
– Ладно, ничего страшного. Давай посмотрим на это с такой стороны: ну кто, кроме нас, об этом узнает?
– Да, а я как-то и не подумал… Послушай, а можно я завтра побуду верховным жрецом?
– Твоя очередь в четверг.
– Перестань… Тебе что, жалко? Верховный жрец пожал плечами и снял с головы тиару верховного жреца.
– Знаешь, что меня больше всего угнетает? – сказал он, взглянув на статую Оффлера. – Некоторые люди ну совсем не умеют себя вести в священных местах…
Смерть пересек весь мир и снова приземлился во дворе фермы. Когда он постучал в дверь кухни, солнце уже опускалось за горизонт.
