— Демиург Жизни. — Вскинув вверх указательный палец, поправила мама, прищурившись, словно кошка, греющаяся на солнце.
— И что с того? С чего такой траур? — Я начинала злиться.
— С того, что ты обязана уничтожить амагическое нашествие нежити, вызванное твоим перерождением из человека в Демиурга Жизни, а потом покинуть Срединный Мир, чтобы занять свое место среди Демиургов на Небесах.
У меня чуть челюсть не отвисла. Это очень сильно смахивает на бред. Похоже, что стрела, пущенная в меня шавкой Эрика, была отравлена галлюциногенным ядом, и я теперь валяюсь в отключке, видя подобный варризм.
— Всё реально, Эсстеретта. — Мама редко называла меня полным именем, но если и называла, то это означало, что ее терпение кончилось, и она начинала злиться. — Предыдущий Демиург Жизни растворился в Великом Ничто, как только ты восстала из пепла. Его место пустует. Когда я вновь запущу ход времени, тебе нужно выстоять и уничтожить всю нежить, доказав, что ты достойна занять его место.
— А что, если я не захочу никому ничего доказывать? — Упрямо встретив белесый взгляд, сказала я.
— Эсса… — Раздался голос Данте.
— Не говори ни слова! — Гаркнула я, понимая, что он хочет сказать. — Я тебя не узнаю, Дантениэль! И тебя, мама, тоже!
— Все гораздо серьезней, чем ты думаешь, Эсстеретта! Твои детские игры окончены. Давно пора бы повзрослеть. Тебе не пять зар, и даже не двенадцать. — Губы Смерти сжались в одну тонкую черную линию.
— Я не покину Андиарию. Ни ты, ни любой другой Демиург меня не заставит! Где была ты, когда больше всего нужна была мне?! — Вызверилась я, шипя от злости. — Где были все Демиурги, когда Некроманты уничтожили практически всех Драконов? А сегодня? Где была ты, когда Эрик чуть глотку не перерезал папе, а после исподтишка пустить стрелу мне промеж лопаток?! — На глаза навернулись злые слезы. — Поэтому не смей мне говорить, что я кому-то и что-то должна. Я не просила быть дочерью Демиурга, и уж тем более перерождаться в подобную тебе! — Словно выплюнув, крикнула я.
Данте ошеломленно смотрел на меня, а мама скрестила руки на груди, прикрыв глаза. По ее телу начала бежать сила, требуя выхода, проявляясь на теле черными венами. Смерть почему-то сдерживала ее. И не знаю, откуда пришло это знание, но я твердо осознавала, что могу дать ей отпор, даже если она на меня нападет.
Мама хмыкнула, будто могла слышать мои мысли.
— Да, можешь. И еще неизвестно, кто из этой схватки вышел бы победительницей. Но я тебе не враг. Сейчас твоя задача — спасти свои земли от нежити, которая восстала из-за тебя, из-за твоей пробуждающейся силы. Твое перерождение в Срединном Мире нарушило баланс Равновесия, и хочешь ты этого или нет, но тебе придется уничтожить всех живых мертвецов до единого. В ином случае — они уничтожат всех живых, что присутствуют здесь, рядом с тобой.
С соа стояла мертвая тишина, давя на уши. А потом меня накрыла странная легкость.
— Но я — человек. — Уже более спокойно произнесла в ответ. — Даже если я наполовину Демиург, я не могу стать полноценным божеством. Особенно, если я сама этого не захочу. Ведь именно поэтому ты так настаиваешь, чтобы я лично истребила нежить, чтобы кому-то там что-то доказать?
Мама дернулась, будто от удара. Кажется, я попала в точку. Никто не может принудить меня быть Демиургом! А я сделаю все, чтобы остаться рядом с теми, кого люблю.
— Эсстер, ты должна понимать, что изначально была рождена для того, чтобы стать Демиургом Жизни. — Устало выдохнула мама, смотря на меня уже не так уверенно.
— Значит, ты не отрицаешь того факта, что зачала меня только потому, что Небесам требовался новый Демиург Жизни? — Смерть промолчала отведя взгляд. А мне большего доказательства и не нужно было. — Тогда ты не смеешь просить меня о том, чтобы я ушла на Небеса с тобой. Ты и матерью-то зовешься с натяжкой. — Горько усмехнулась я.
— Эсса, не нужно. — Данте мягко обхватил мое запястье, привлекая к себе внимание. — Не думаю, что твоя мать действовала из худших побуждений. В тебе сейчас говорят злость и обида.
Я с яростью взглянула в любимые зеленые глаза, чувствую себя, чуть ли не преданной. Вырвала руку и отошла от них обоих на приличное расстояние.
— Можешь снимать свой барьер, мне нужно выпустить пар. — Обратилась к матери, и сжала кулаки. — Я уничтожу нежить, но не для того, чтобы доказать вашим Небесам, что я достойна занять место среди Демиургов, а для того, чтобы защитить тех, кто мне дорог. А еще, я буду биться со всеми, кто захочет насильно отправить меня туда. — Вскинула голову вверх, многозначительно посмотрев на небо. — И посмотрим, что у вас выйдет лучше, затащить меня к вам насильно или же вам будет проще меня уничтожить, как особо буйного Демиурга.
— Ты вся в отца, Эсстер. — Укоризненно покачала головой мама. — Такая же безответственная, безрассудная и упрямая.
Я сжала зубы от обиды, чтобы не сказать ничего грубого в ответ. Она меня не знает, чтобы с такой уверенностью заявлять о том, какая я. Это ее мнение.
— Я бы так не сказал. — Изумрудный взгляд, направленный на Демиурга Смерти потемнел, что говорило о том, что Дракон злится. — Эсса отважная, бесстрашная и самоотверженная, особенно по отношению к своим близким. И если она отказалась выполнять то, что вам нужно, не стоит кидать в нее безосновательными обвинениями.
Дантениэль начал разминаться, видимо, готовясь помочь мне с нежитью, и в его глазах вновь загорелся тот привычный для меня огонек жизни, словно он только что очнулся ото сна.
— Она все равно отправится на Небеса, когда все закончится, хочет она того или нет. — И я увидела во взгляде матери, что так оно и будет.
Да, моя бравада не могла ничего противопоставить силам Демиургов, что придут за мной, и она это знала. Как бы я там не трепыхалась, всё равно останусь бабочкой в банке алхимика, которую пустят в расход туда, где она пригодится лучше всего. Но это не отменяет того, что я буду бороться до последнего, отстаивая свои желания.
Желваки на скулах Дракона заиграли, но он глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Спустя соа, когда барьер, окружавший нас, начал тлеть, рассыпаясь серым пеплом, Данте подошел ко мне, взяв мое лицо в свои ладони.
— Я хочу, чтобы ты знала, Эсса. Чем бы ни окончилась предстоящая битва, я всегда буду любить тебя, всегда буду на твоей стороне и последую за тобой, куда бы ты ни отправилась. — И впился в мои губы болезненным тоскливым поцелуем, терзая их и покусывая.
Я ответила ему не менее страстно, обхватив широкую спину и прижимаясь к нему ближе, вложив в действия то, что не успела сказать. Хотелось, чтобы этот миг длился вечность, не хотелось выбирать, не хотелось возвращаться в суровую реальность, лишь бы быть с ним, здесь и сейчас, чувствуя тепло его тела, его нежные и одновременно крепкие объятия, страстные губы и шумное дыхание на своей коже.
— Мертвецы уже близко, влюбленные, так что советую вам поскорее прийти в себя и настроиться на битву. — Вмешалась Смерть, и на этот раз вовремя, потому что, казалось, что мы с Данте и вовсе забыли о реальном мире, полностью поглощенные друг другом.
Данте нехотя выпустил меня и распахнул широкие кожистые крылья, разминая их, а затем, будто не давая себе и шанса на то, чтобы передумать, взлетел. Если бы не предстоящая битва, я бы залюбовалась им, но пришлось отвернуться, потому что больше нельзя было отвлекаться.
Мир вокруг нас постепенно начал приходить в движение. Люди и нелюди не сразу заметили изменения в происходящем, но чуть позже каждый начал отмечать неуловимые несоответствия, вопросительно оглядываясь по сторонам и на миг забыв о том, для чего они здесь собрались.
Первым в толпе я выискала глазами папу, и удивилась тому, что он не стоял на эшафоте в лапах двух оборотней, а прижимал ногой к земле поверженного Алариона, приставив к его горлу острие меча, тот в свою очередь обессилено пытался подняться, испачканный в собственной крови. Многие люди и нелюди лежали на земле, словно их отбросило нечто и они, ударившись о стены домов и железные прутья заборов, потеряли сознание.
