2
Что-то вроде лунных камней, только родом из другого места. В том, что касается блестящих предметов, волшебники отличаются вкусом и самообладанием свихнувшейся сороки.
Магический несчастный случай в библиотеке – которая, как уже указывалось, несколько не подходит для обычной работы с резиновой печатью и десятичной системой классификации, – превратил библиотекаря в орангутана. С тех пор он противится всем попыткам превратить его обратно. Ему понравились ловкие длинные руки, гибкие пальцы на ногах и право чесаться на людях, а больше всего его устраивало то, что все глобальные вопросы внезапно свелись к рассеянному интересу по поводу того, откуда поступит следующий банан. Не то чтобы библиотекарь не был осведомлен о безысходности и величии пребывания в человеческом облике. Но лично его отношение было следующим: вы можете запихнуть это величие, куда вам понравится.
Борозда, оставленная удирающими горгульями, заставила старшего садовника Университета сожрать собственные грабли и вызвала к жизни знаменитое изречение: «Как добиться такой замечательной лужайки? Очень просто. Подстригаешь ее, ухаживаешь за ней в течение пяти сотен лет, а потом по ней прокатывается банда сволочей».
В большинстве библиотек старые книги приковывают цепями к полке, чтобы люди не утащили их с собой и не попортили. Разумеется, в библиотеке Незримого Университета дело обстоит с точностью до наоборот.
По крайней мере, разумные существа старались не селиться в таких областях. Во всяком случае, те, кто хотел проснуться утром в том же физическом и даже биологическом виде, в котором ложился спать.
Поясним, что для надежности Гритоллер эти драгоценности проглотил.
Изданный анк-морпоркской Гильдией Купцов буклет «Дабро нажаловаться в Анк-Морпоркъ, горад тысичи сюпризов» описывает часть старого Морпорка, известную под названием Тени, как «проникнутую народными духами сеть древних периулков и жываписных улиц, где за каждым углом таяца вазбуждающие и романтические приключения и часто слышаца таридцыоные уличные крики прежних времен. Сдесь вас встретят смиющиеся литца абитателей, спешащих по сваим личным делам». Иными словами, вас предупредили.
Изучение генетики на Диске провалилось на самой ранней стадии, когда волшебники попытались проделать опыт со скрещиванием таких хорошо известных видов, как фруктовые мушки и душистый горошек. К несчастью, ученые плохо усвоили фундаментальные положения, и получившееся потомство – нечто вроде жужжащей зеленой горошины – в течение непродолжительного времени вело весьма плачевное существование, после чего было сожрано проходившим мимо пауком.
В данном случае подавляющее большинство горожан определяется как «все, кто в данный момент не висит вверх ногами над ямой со скорпионами».
Вкусы волшебников в отношении каламбуров не слишком отличаются от их вкусов в отношении блестящих предметов.
Жители Анк-Морпорка всегда утверждали, что вода в их реке немыслимо чистая. Вода, прошедшая через такое количество человеческих почек, рассуждали они, просто обязана быть чистейшей на свете.
Почему-то ни у кого не хватало смелости спросить орангутана, что он там делает.
Или подняли, или скосили. План библиотеки Незримого Университета – вечный кошмар топографа. Присутствие огромного количества накопленной магии искажает измерения и гравитацию, скручивая их в такие спагетти, от которых М.К. Эшеру захотелось бы пойти и хорошенько отлежаться – или, возможно, отвисеться.
Гашишимы, получившие свое название вследствие огромного количества поглощаемого ими гашиша, были уникальным явлением среди убийц, поскольку отличались беспощадностью и в то же время имели склонность хихикать, тащиться от игры света и тени на лезвиях своих ужасных ножей, а так же – в исключительных случаях – отключаться в самый неподходящий момент.
И, возможно, двигалась бы быстрее. Правда, неизвестно куда и зачем.
В подлинно магической Вселенной все имеет свою противоположность. К примеру, в ней есть антисвет. Это не то же самое, что темнота, потому что темнота – это всего-навсего отсутствие света. Антисвет – это то, что вы видите, когда оказываетесь по другую сторону темноты. Вот и состояние нурд не похоже на трезвость. По сравнению с ним быть трезвым – все равно что купаться в вате. Нурд лишает вас всех иллюзий, развеивает уютный розовый туман, в котором люди обычно проводят свою жизнь, и позволяет им впервые ясно увидеть и осознать окружающее. Немного повопив, люди сразу принимают меры к тому, чтобы больше никогда не испытывать нурд.
За описанием химеры обратимся к знаменитому сочинению Брумфога «Неестественные животные»: «У нее три русалочьих ноги, шерсть черепахи, зубы курицы и крылья змеи. Разумеется, все это я знаю только с собственных слов, поскольку сей зверь обладает дыханием раскаленной печи и темпераментом воздушного шарика, несомого ураганом».
Волшебники часто убивают друг друга обычными, немагическими способами, но это абсолютно приемлемо, и смерть от ножа в спине считается для волшебника естественной.
В общем, вы поняли, да?
Это был «Полномиф», неоценимый помощник для тех, кто имеет дело с таинственными и магическими вещами. В этой книге содержится список того, что несуществует, а следовательно, не имеет значения. Некоторые из страниц справочника можно читать только после полуночи или при странном и неправдоподобном освещении. Здесь содержатся описания всех подземных созвездий и еще не изготовленных вин. Для идущего в ногу с эпохой специалиста, который может позволить себе экземпляр в переплете из паучьей кожи, имеется даже вклейка с планом лондонского метро, включающим в себя три станции, которые никто никогда не осмеливался показать на картах, предназначенных для широкой публики.
То есть он с этим никогда не спорил.
Игра, весьма популярная среди богов, полубогов, демонов и прочих сверхъестественных существ, которых не пугают вопросы типа «Какого черта все это затеяно?» и «Когда же это наконец кончится?»
И это единственное, чем Ледяные Великаны походят на идолов, которых дети, повинуясь древним и неосознанным воспоминаниям, лепят в снежную погоду. И вряд ли к утру этот Ледяной Великан превратится в маленькую горку грязного снега с торчащей из нее морковкой.
Эта лошадь мудро решила никогда больше не летать, за ней так никто и не пришел, а поэтому она прожила остаток своих дней, таская карету одной пожилой дамы. Что предпринял в связи с этим Война, осталось неизвестным, но можно почти не сомневаться, что он отыскал себе новую лошадь.
