Но я знал мисс Щипли. Она больше, чем другие женщины, отличалась коварством — вплоть до того, что могла всадить нож в спину. Ничего, я ее перехитрю. По крайней мере услышу, чего они так боятся, прежде чем укокошу их обеих. Я обошел комнату и собрал все выставленные напоказ ножи и прочее оружие. Нашел даже старые дуэльные пистолеты, с которыми были связаны такие болезненные воспоминания. Мне потребовалось трижды побывать в комнате Кэнди, прежде чем там скопилась большая куча всякого добра.
Наконец я выдернул из гнезда телефонный шнур, оторвал присоединенные к съемочной камере провода, убедившись вначале, что это не приведет в действие какую-нибудь дистанционную сигнализацию. Я заглянул в кухонный шкаф и, забрав оттуда весь перец с горчицей и соус «Табаско», присовокупил их к груде оружия.
Ловко и профессионально я отвязал ноги Кэнди от кушетки и снова связал вместе. Она понимала, что лучше не сопротивляться: в зубах я держал нож.
Приставив к ее голове пистолет, я оттащил ее в спальню и привязал к бюро.
С взведенным «ругером» в левой руке я вернулся, освободил мисс Щипли от оков и поспешно отступил назад.
— Одно ложное движение, — предупредил я, — и я разнесу Кэнди голову. Теперь открывайте сейф.
— Когда выйдешь из комнаты и закроешь дверь.
Это было страшно рискованно, но я нуждался в деньгах, чтобы снова начать действовать и уничтожить причину всех моих бед — Хеллера.
Пятясь, я вышел за дверь и закрыл ее. На случай, если Щипли вздумает шутить, я держал Кэнди под прицелом пистолета… В соседней комнате слышались какие-то легкие звуки. Верьте не верьте, но это был один из самых опасных моментов во всей моей аппаратной карьере. Мне приходилось разыгрывать полное спокойствие, хоть это было очень нелегко.
Я чувствовал, как мое сердце пытается уползти в пятки. Женщины опасны всегда, а будучи лесбиянками, опасны вдвойне; но если баба такая, как мисс Щипли, гляди в оба, мужик, ибо она — опаснее втрое. Голос из другой комнаты:
— Теперь можешь войти.
Чтобы не быть захваченным врасплох, я прижал к себе обнаженную, все еще связанную Кэнди и, пользуясь ею как щитом, ногой распахнул дверь.
Мисс Щипли стояла на коленях перед сейфом. На первый взгляд все выглядело довольно естественно и спокойно. Однако руки Щипли держала за спиной. Какой-то подвох! И сейф закрыт! Я приставил «ругер» к виску Кэнди, держа палец на спусковом крючке.
— А это что еще за фокусы? — грозно спросил я.
Мисс Щипли опустила руки. Она держала тысячедолларовую банкноту.
— Это твое, — сказала она, — если ты этого не сделаешь. — Глаза ее выражали страх.
Пора было выяснить, чего они так боятся.
— Если я не сделаю чего?
Ответила Кэнди — это был сплошной лепет с интонациями чистейшего ужаса:
— Выйдешь за эту дверь и уйдешь! И мы тебя никогда больше не увидим!
Я заморгал. Какая-то новая хитрость. Расставили мне ловушку попытаются заманить туда отрицательным приемом: страница два миллиона третья «Руководства по введению в заблуждение».
Говорила мисс Щипли. В голосе ее слышалась мольба:
— Твои деньги еще в сейфе. Подписав пустой бланк счета, я могу раздобыть тебе больше. Но сейчас ты можешь взять только это. У нас есть условия.
— Какие же? — подозрительно спросил я.
— Ты будешь получать тысячу долларов каждый день, если будешь жить с нами и пообещаешь делать то же самое дело каждую ночь.
— С нами обеими, — добавила Кэнди. — Каждую ночь.
О, это показалось мне очень подозрительным.
— А как насчет психиатрического регулирования рождаемости? — поинтересовался я.
— Все, что стоит на пути к таким чудесным ощущениям, может проваливать к черту, — заявила мисс Щипли.
— К черту психиатрическое регулирование! — провозгласила Кэнди.
— Они нам врали, — продолжала мисс Щипли. — В задней комнате мы годами только и делали, что кусались, царапались да пачкались губной помадой. Мы в точности следовали предписаниям в текстах ПРР. Мы даже консультировались с возглавляющим это дело психиатром. И никто ни разу не сказал нам, что настоящее ощущение должно приходить оттуда, снизу! Ведь так, Кэнди?
— Так, — подтвердила Кэнди. — Об этом нигде ни малейшего упоминания! Я чуть не надорвалась от притворства, пока не получила этого… этого…
— Оргазма? — подсказал я.
— Ох, неужели это и есть организм? — удивилась Кэнди.
— О-р-г-а-з-м, — продиктовал я по буквам. — Оргазм.
— О, какое чудесное слово! — воскликнула Кэнди. — Теперь я знаю, почему люди принимают христианство — ведь оно обещает рай.
— Они нам врали, — с горечью сказала мисс Щипли. — Они нам говорили, что для осуществления программы Роксентера по снижению рождаемости в мире нам нужно стать лесбиянками. Я в роли мужа, а Кэнди в роли жены. Нам ничего не оставалось делать, поскольку они превратили всех мужиков в «голубых» и объявили преступлением вмешательство в их отношения и разрушение их браков.
Мисс Щипли вдруг встала на ноги, заставив меня сильно занервничать. Оглянулась и, не найдя ничего подходящего, чтобы шваркнуть об пол, опрокинула «железную деву» дверцей вперед.
— Пошли они все на (…)! — проревела она. — Они превратили нас в бесправных! Все эти годы они лишали нас законных женских прав! Я возьму свой реванш!
— Постойте, постойте, — встревоженно заговорил я. — Это же измена. А о Роксентере вы не подумали?
Она сплюнула на пол. Потом схватила пивную банку, грохнула ею об пол и закричала:
— Пусть Роксентер засунет свой (…) себе в (…)! Психиатрическое регулирование рождаемости! Плевать я хочу на ПРР! — Она схватила еще одну пивную банку и тоже швырнула ее на пол. — Плевать я хотела на главного психиатра! Плевала я на психиатрию! Плевала я на Роксентера и на его помощь в развитии психиатрии! Они годы и годы лишали нас такой восхитительной вещи! — Мисс Щипли оглянулась в ярости, ища, чем бы еще шмякнуть об пол.
Я знал, как прекратить эту бомбардировку. В любую минуту могло бы достаться и мне. Психология тут ни при чем, во мне заговорило чувство самосохранения.
— Как вы могли подумать, что я буду жить посреди всего этого безобразия — среди всех этих орудий пытки? У меня начнутся кошмары, и я сбегу.
— Нет-нет, — поспешно проговорила Кэнди.
— Нет-нет, — вторила ей мисс Щипли, внезапно переменившись. Она мгновенно сменила бомбовую атаку на милость. — Послушай, мы все это выкинем. Мы переделаем всю квартиру. Ты можешь взять себе заднюю комнату. На внутреннюю сторону двери поставим замок. Расчистим сад, чтобы у тебя был приятный вид из окна, и будем выходить туда посидеть и отдохнуть. Можешь приходить и уходить, когда тебе захочется. Все, что тебе придется делать, — это спать с нами в большой комнате каждую ночь, ну и это.
— Только не на этой кровати, — твердо сказал я. — И никаких цепей или горчицы.
— У нас будет прекрасная большая постель, где мы поместимся втроем, — сказала Кэнди.
— Никаких цепей, никакой горчицы! — сказала мисс Щипли. — О, пожалуйста, не будь жестокосердной (…), Инксвитч, дорогой. Ну пожалуйста, пожалуйста, умоляю тебя, скажи «да».
Похоже, она готова была заплакать самыми настоящими слезами. И тогда я сказал:
— Да.
— Ох! — вскрикнула Кэнди. — Скорей развяжи меня, чтобы я могла поцеловать тебя, дорогой ты мой мужчина!
Не без труда я перерезал ее веревки: меня обнимала мисс Щипли, издавая ласковое рычание.
Кэнди наконец освободилась и поцеловала меня. Мисс Щипли говорила:
— Каждый день ты будешь получать свою тысячу баксов, а мы обустроим квдртирку. — Потом добавила: — Ну как, решено? — словно хотела получить подтверждение и успокоиться окончательно.
— Решено, — отвечал я.
— Вот здорово! — закричала Кэнди, хлопая в ладоши. — Давайте все оденемся, сходим в ресторан и отметим потерю девственности.
— Нет, — сказала мисс Щипли, серьезно глядя на меня снизу вверх и сжав губы. — Давайте останемся здесь и проделаем все это снова. Впереди целая ночь. Но на этот раз, Кэнди, я буду первая. Ты можешь смотреть, если пообещаешь не кричать. Кричать стану я, когда у меня начнется еще один из этих шикарных оргазмов. Как подумаю об этом — дух захватывает.
Вот каким образом мне удалось открыть тот сейф. А уж если быть точным, то целых три сейфа. В общем-то, не совсем так, как я планировал, но нужно было учиться импровизировать. Нужно знать, как проникать в дела глубже, чем намеревался вначале. Нужно знать, когда подбирать то, что лежит возле ног.
Увы, если бы только все остальные мои дела шли так же гладко, как той замечательной ночью.
Глава 10
За более чем шестьдесят часов мои наилучшим образом составленные планы застопорились. Работа по сдерживанию Хеллера никак не продвигалась вперед, а ведь должна была продвигаться. Должна, должна!
