Я хотел и хочу до сих пор, чтобы во Вселенной исчезло рабство и сгинули торговцы наркотиками, чтобы… Одним словом, чтобы, как говорил один мой знакомый араб, юная девственница с полным мешком денег могла пересечь Ойкумену в одиночку из конца в конец, не опасаясь ни за деньги, ни за… всё остальное.
– Разве такое возможно? – простодушно спросила Милисента.
– Наверное, нет… Да что наверное – просто нет. Но по мере сил уменьшить количество зла я могу.
…Слушай, как всё было, – продолжил он. – Моя родная планета называется… А впрочем, это не так важно. Одним словом, я родился и вырос в мире тихом, благополучном – в общем и целом. Никто не голодал, не просил подаяния – ну, были, конечно, богатые и бедняки, но кусок хлеба был у каждого. У нас не было ни особо крутой мафии, ни перестрелок на улицах… Ну, в некоторых особенно паршивых местах, разве что. Да что говорить, одной из самых больших проблем была нелегальная эмиграция из слаборазвитых миров – репутация земного рая, знаешь ли, имеет и свою оборотную сторону.
Так вот, мне было шестнадцать лет, когда у нас на Жемчужных островах случайно была обнаружена клон-ферма – самая большая за последние сто лет в нашем домене.
– Клон-ферма? – невольно удивилась Милисента. – На планете?
Что-то подобное бывало – чего греха таить – и в ее краях, но, как правило, это делалось на всяких заброшенных станциях или вообще на болтающихся туда-сюда в космосе переоборудованных старых кораблях под флагом какого-нибудь Таллина или Бандерланда.
– Да, именно… ферма. И не так, как это бывает обычно, когда это маленькое заведение, где выращивают десяток-другой «овощей» в год, а настоящее производство, словно какая-нибудь бройлерная фабрика. Примерно на десять тысяч… ну да, на десять тысяч голов, – горько усмехнулся Александр. – Ты понимаешь? Там клонированных людей разводили, как свиней. Одних – для пересадки их органов тем, из чьих клеток они были выращены, а других… Другие…
Он замолчал, и было очевидно, что дальше говорить ему очень не хочется.
Но он всё же пересилил себя.
– Там еще выращивали девушек, точнее – живые сексуальные игрушки. Копии знаменитых красавиц, певиц, кинозвезд, ну и тому подобное… Их пичкали стимуляторами, чтобы они быстрее выросли – рост ускорялся раза в три-четыре; долго они, конечно, не жили после этого – дай бог, дотягивали до сорока, но им ведь даже и столько жить не надо! Потом кое-что совершали с их мозгами, программировали личность – ну, только на одну функцию, делали еще кое-что внизу живота, чтобы не было никаких проблем с беременностью, – и продавали. В бордели, богатым развратникам, в другие миры… И был вживлен один чип, с помощью которого, когда эта особа станет не нужна, ей просто останавливали сердце. Выключали, словно надоевшую игрушку…
С отвращением и почти с ужасом слушала Милисента его рассказ.
– Но это еще не самое страшное, – хотя куда уж страшнее! – продолжил прежним негромким голосом капитан. – В этом деле была замешана целая куча больших и важных людей из правительства, полиции, таможни, парламента… Сама понимаешь: подобные штуки без прикрытия сверху не провернуть. Одни просто брали взятки, другим бесплатно делали доноров, третьи еще и получали в подарок красоток с фермы. И это в нашем мире, где подобное считалось совершенно невозможным! Скандал, конечно, был крупный, и когда состоялся суд…
– Их всех, конечно, казнили? – нетерпеливо спросила Милисента.
– Куда там! – покачал головой капитан. – Нет, конечно, обслугу фермы и тех, кого взяли там – вроде выбраковщиков, уничтожавших… дефектные клоны, кого сгноили в тюрьме, кого и в самом деле шлепнули. Это были первые смертные приговоры за многие годы. Но никто – понимаешь, никто из наших тузов, замешанных в этом, даже не сел в тюрьму!
– Не может быть! – невольно вырвалось у Милисенты.
– Да вот может. – Он вновь горько усмехнулся. – Просто ничего не доказали, вернее, суд признал, что доказательства не тянут или вообще – «получены незаконным путем». – Последнее было сказано с явным сарказмом. – Многих вообще отпустили до суда под залог.
– Прости, под залог чего? – не поняла девушка.
– Ну, за деньги…
– То есть как – за деньги? – Пожалуй, принцесса была потрясена больше всего именно этой простой фразой. – Да у нас бы их всех… – Она не заметила, что невольно выдала факт своего пребывания там.
Но Михайлов не обратил на это внимания.
– У вас – да. И в Халифате, хотя немалая часть девушек с фермы уходила как раз в исламские миры. И в Маоританге. И в Икарии, хотя там могло повернуться по-всякому. И даже на Старой Земле. Но у нас, в нашем домене, совсем другие порядки. Свобода, демократия, законность… Права человека превыше всего! Я ведь сам до шестнадцати лет так думал и гордился тем, что наша область мироздания – самая свободная и цивилизованная. А после всего этого у меня словно открылись глаза…
– Знаешь, – продолжил он после паузы, – когда по нашему телевидению крутили съемки с той фермы, то там была девушка, похожая на мою сестру… Вначале я собрался поступить в полицию, но быстро сообразил, что ничего особенного не добьюсь. Тогда-то я и вспомнил про Космопол. Послал им свою анкету – вся семья решила, что я тронулся умом. Почти не надеялся, честно сказать, но мне прислали вызов в Академию.
Закончил ее в два года вместо трех, хотя и не с самыми лучшими оценками – хотелось скорее заняться настоящим делом. – Он замолчал. – Вот с тех пор я в Космополе. Чем я только не занимался! Гонялся за работорговцами и боролся с контрабандой исчезающих животных. В Эгейской Федерации накрыл банду фальшивомонетчиков, устроивших мастерскую в подвале местного сумасшедшего дома.
Всякое бывало. Однажды устроили засаду на контрабандистов наркотиков – в одном орбитальном казино на Перламутровой. А случилось так, что как раз в этот день на него напали какие-то залетные бандиты. Человек пятьдесят. Пришлось нам защищать этот вертеп с оружием в руках, хотя с большим удовольствием я сам бы его разгромил.
Александр негромко рассмеялся.
– Сажал людей в тюрьму и садился сам. Да, именно так, – подтвердил он оторопевшей от такого признания девушке. – Один неотмененный смертный приговор на Ригеле. Три тюремных срока тоже до сих пор висят. Почти полгода я просидел в камере для пожизненно осужденных на Гровеноре, пока меня не обменяли на попавшегося на Океании местного авторитета.
– И ты ни разу не пожалел о своем выборе?
– Нет, – решительно ответил Александр. – Ни разу. Я смело могу сказать, что мир моими стараниями стал немного лучше. Моими и Космопола. Согласись – сейчас не то, что пятьдесят лет назад. Вспомни, чем были Новое Тбилиси или Джейран? Настоящие клоаки. А сейчас там тишь да гладь: всё вычистили, как под метелку.
Милисента не стала расстраивать Александра почерпнутой из секретной переписки двора историей о том, как и почему на самом деле окрестные миры дали добро на разгром бандитского гнезда на Новом Тбилиси. А случилось это после того, как новый президент планеты (избиравшийся на съезде каких-то непонятных «законников») отказался отстегивать денежки в казну соседей да еще пригрозил, что может вспомнить какие-то древние обычаи и начать взимать дань с их торговцев…
– Ну и кроме того, – невозмутимо продолжал капитан, – я повидал разные миры и разных людей. Это ведь тоже немало. Когда бы мне пришлось встретиться с настоящими королями?
– Правда? – совершенно искренне удивилась Милисента.
– Правда. Ну, королевства у них были, конечно, так себе, с вашей Амазонией не сравнить… Но приходилось. И с королями, и с эмирами, и с герцогами. Ну, про графов с дворянами я уже не говорю. Меня самого на двух мирах посвятили в рыцари – дома дипломы лежат.
– А с принцессами? – вдруг спросила девушка.
– Один раз. Случайно спас во время рейда в Созвездие Молнии. Родственнички задумали избавиться от законной наследницы престола с помошью тарпейских работорговцев.
– И она, конечно, влюбилась в тебя и предложила руку и сердце, – вздохнула амазонка, лукаво улыбнувшись.
Александр рассмеялся – совершенно искренне и ни капли не обидевшись.
– Ну ты даешь! Такая большая, а веришь в сказки! Ее отец вручил мне орден «Золотого какаду» первой степени, выписал премию в размере годового оклада старшего коронного телохранителя и дал почетное гражданство своего мира – вот и всё. А у принцессы был жених – как и положено, принц из соседнего королевства.
– Извини, – вдруг смутилась Милисента. – Я пошутила. И в самом деле – вспомнила детские сказки.
– Ты в детстве любила сказки?
– Любила, только не такие. Другие.
Она вспомнила книги, которые читала в детстве, – легенды о старых временах, об эпохах, когда захлебнулись Первая и Вторая волны расселения, когда рухнули древние великие цивилизации и только немногочисленные звездопроходцы отваживались выходить в космос на своих примитивных галерах, надеясь только на собственное пси-чутье да на удачу. Старинные предания о звездных капитанах, беззаветное мужество которых не позволило роду людскому окончательно стать не помнящими родства дикарями.
