Ознакомительная версия.
Довольный палач с надетым на голову кроваво-красным колпаком с прорезями для глаз и рта легко поднял его и бросил на пыточный стол, напоследок защелкнув на руках наручники с цепями. Затем, не мешкая, вытянул из камина раскаленный прут и поднес его к жертве.
— А ну осади, дубина стоеросовая! — не своим голосом прокричал Кащей. — Ты что, не знаешь, что меня решил пытать сам Великий Ортокс? Если ты до меня хоть пальцем дотронешься, то тебя самого на этот стол забросят!
Палач застыл.
— Я проверю, — сообщил он глухим низким голосом. — Если ты меня обманул, то я не знаю, что с тобой сделаю…
— Сходи, сходи, — закивал Кащей. — Заодно и бинтик ему на руку завяжешь. Морским узелком. У него еще кровь из носа шла, на шею жгут наложи, не пожалеешь!
Едва палач вышел, Кащей вскочил, с силой дернул за цепи, оборвав звенья у основания стены, подбежал к стеллажам и принялся хватать инструменты и выбрасывать в окно. Хорошо, что пыточная находилась прямиком надо рвом с неизвестными хищными животными. Чем их кормили, стало понятно и без вопросов.
— Вот ты какой, последний путь, — сказал Кащей, глядя, как инструменты погружаются в бездну и неведомые хищники ломают о них свои острые зубки, думая, что им подкинули что-то съедобное. Вовремя — услышав приближавшиеся шаги, он улегся на стол, забросил цепи на прежнее место, надеясь, что никто не станет проверять их целостность, раскинул руки-ноги и сделал вид, что находится на грани потери сознания от страха.
И действительно, никто и не подумал проверять. Когда в камеру вошел сердитый колдун с забинтованной рукой, а следом за ним изрядно смущенный палач, Кащей не выдержал и расхохотался. Колдун окинул обезумевшим взглядом пустое помещение с одиноко стоявшим в углу столом, на котором вольготно расположился умирающий от смеха пленник, и ему стало совсем плохо.
— Ты его щекоткой пытаешь, да? — на всякий случай, не скрывая обреченности, поинтересовался колдун. — Ну скажи мне, что это правда!
— Ты маниакально-депрессивный психопат с одной извилиной! — прокричал Кащей. — И я даже знаю, что она у тебя находится вовсе не в голове, а гораздо ниже! Снаружи!
— Ты не доживешь до рассвета, — хмуро пообещал Колдун.
— Ну да! — смеялся Кащей. — Ты задушишь меня одной забинтованной рукой! Эй, палач, скорее принеси нашему дорогому повелителю стульчик, а то, не ровен час, он от злости выбросит в окно что-нибудь тяжелое! Например, тебя!
— Где мои инструменты? — растерянно вопросил палач, оторвавшись от бессмысленного взирания на родное, передающееся по наследству рабочее место.
— С ними здорово управляются ужастики в болоте под окном, — пояснил Кащей. — Теперь они смогут вытаскивать устриц из раковин и устраивать интимные ночные свидания.
— Это ты сделал? — задал глупый вопрос палач.
— Конечно нет! — уверенно ответил Кащей. — Ты сам приковал меня к цепи, разве забыл? Здесь гвардия колдуна похозяйничала. Они сказали, что ты отнимаешь у них их хлеб и они не намерены больше тебя терпеть.
Несмотря на явную бредовость услышанного, палач поверил безоговорочно. Он выбежал в коридор, и почти до утра из разных концов дворца доносились ругань, звон мечей, крики о помощи и треск ломаемой мебели.
— Кем я повелеваю?! — горемычно вздохнул колдун. — Дегенераты! Но ничего, скоро я захвачу тот мир, из которого прилетели освобожденные тобой узники.
— Что, вся тюрьма? — как будто изумился Кащей.
— Нет, четверо, — ответил колдун и тут же спохватился: — А что это я перед тобой отчитываюсь?
— Наверное, чувствуешь во мне хозяина, — доверительно ответил Кащей. Колдуна пробил нервный тик.
— Я не буду тебя пытать, — сказал он, — ты слишком сумасшедший для этого. Тебе просто отрубят голову завтра в полдень.
— Жду с нетерпением, — отозвался Кащей.
— Кто ты такой?! — вспылил колдун. — Что ты из себя строишь?
— Поговори мне! — пригрозил Кащей. — Много будешь знать, скоро состаришься! — Ты идиот! Кто кого пытает? Того и гляди, сейчас кондратий в гости пожалует.
— Пока еще я тебя, — признался Кащей. — А ты в этом до сих пор сомневаешься?
* * *
Утром на площади собрался весь город. Избитые сначала Кащеем в честном бою, а затем палачом — в нечестном, гвардейцы срывали злость на горожанах, сгоняя их на площадь. На помосте уже стоял Кащей, рядом палач крепко обнимал единственный оставшийся у него обоюдоострый топор. А на троне восседал измученный колдун. Сломанная рука висела на груди, а мозг сверлила мысль, каким образом он сумеет поднять одной рукой тяжелый топор палача. Прибегать же к колдовству при всех, да еще после такого ранения… вдруг не получится, что тогда?
Затрубили трубачи, забили в барабаны барабанщики, народ перестал разговаривать и устремил взоры на колдуна.
— Мы собрались здесь в этот дивный солнечный день, чтобы казнить смутьяна и организатора городских беспорядков! — объявил он. Толпа ошарашенно смотрела на его повязку. В ее представлении ранить колдуна можно было чем-то исключительно запредельным и опасным. — Мы тяжелой ценой захватили его во вчерашней битве, как видите, даже я пострадал!
Взоры толпы перешли на гордо сложившего руки на груди Кащея. Человек, сделавший то, что раньше казалось невозможным, был гораздо опаснее самого колдуна. Это завораживало. Появление врага у врага — всегда светлое событие.
— Пока мы праздновали победу над химерами, этот негодяй устроил побег особо опасных заключенных из городской тюрьмы, — распинался колдун. — Но, к счастью, многих мы успели поймать и вернуть на законное место. Мы прижали его к стенке, и он, ослепленный жаждой разрушения, предпринял попытку покушения на вашего справедливого государя!
— Это на кого это? — нагло встрял Кащей. — Я воевал только с тобой!
По толпе прошел изумленный гул.
— На меня, идиот! — рявкнул колдун.
— Да какой ты государь? — изумился Кащей. — Так, собака недорезанная! Или ты вчера успел придушить короля?
Самые эмоциональные горожане стали падать в обморок. Остальные храбро распахнули варежки и округлили глаза. Равнодушно взиравших не осталось. Колдун начал краснеть на глазах. Того и гляди дым из ушей повалит.
— Заткнись! — прорычал он, — Я не договорил!
— Да ради бога! — отмахнулся Кащей. — Псинка лает — ветер носит.
Потерявших сознание стало значительно больше. Гвардейцы и стражники и те еле стояли на ногах. Впрочем, они и до этого не особо крепко стояли… Обстановка на помосте явно накалялась. Колдун медленно сходил с ума, но все еще, желая казаться справедливым, пытался спокойно договорить и вынести приговор.
— Некультурный, грубый варвар покусился на самое святое, что у нас есть, — на нашу свободу! Он хотел отнять ее у нас и завладеть троном, чтобы править нами жестокой рукой!
— Куда мне до тебя! — подал реплику с места Кащей.
— Заткнись и слушай! — в очередной раз рявкнул колдун. — Успокойте грубияна!
Желающих не нашлось — за ночь весть о неминуемых последствиях самой робкой попытки утихомирить нового пленника разнеслась среди всех физических усмирителей.
— Договаривай, юродивый! — милостиво разрешил Кащей. — Раньше начнешь, раньше закончишь.
Колдун пробормотал себе под нос что-то чрезвычайно угрожающее. Привыкший к всеобщему повиновению, он уже начинал бояться этого странного человека, запросто извалявшего его в грязи и не теряющего присутствия духа даже перед смертью.
— И сегодня мы, — колдун говорил, обращаясь к малой кучке оставшихся в сознании экстремалов, — свершим возмездие и покараем его!
— Закругляйся, пустобрех несчастный! — зевнул Кащей. — Спать тянет.
— Недолго осталось! — злорадно ответил колдун. — Стража! Приведите людей в сознание! Я хочу, чтобы все видели смерть злодея! Палач, приступай!
Палач послушно подвел Кащея к плахе.
— Погоди, — сказал вдруг колдун. — Я хочу насладиться триумфом. Стража, привести пленника! Эй, храбрец! Смотри, кто у меня есть! Думал, всех освободил? Думал, что ты самый хитрый? А вот и нет! Смотри на дворцовый балкон! Находясь в аду, ты будешь вспоминать его лицо, потому что ты не сумел его спасти и он проклянет тебя за это!
Кащей поднял голову: гвардейцы вывели Иванушку.
— Если тронешь его хоть пальцем, я тебя в бараний рог согну! — твердо пообещал он.
— Ты меня не испугаешь! — рявкнул колдун.
— Ты и так дрожишь, как последняя крыса, — презрительно бросил Кащей.
— Отрубите ему голову! — не выдержал колдун.
— Кащей увидел, как Иванушка закрыл ладонями лицо.
— Смотреть! — рявкнул Ортокс. Гвардейцы схватили руки мальчишки и оторвали их от лица. Кашей закричал:
— Слушайте меня все! Вчера вечером я спас ваш город от неминуемой смерти! И что я получил взамен? Вместо благодарности меня привели на эшафот и собираются отрубить голову! А теперь слушайте меня очень внимательно! На ваш мир пало проклятие, и этим проклятием стану я! Вы засадили в тюрьму ни в чем не повинных людей, путешественников из дальних краев, и за это я принесу в ваши дома смерть! Страшитесь моего гнева, ибо я вернусь после своей смерти и страшно отомщу за свою гибель!
Ознакомительная версия.
