— Это не он решил, а я, — вклинился в разговор немного остывший Сева, — А дело было так…
По мере того как он рассказывал, компания парильщиков все больше хмурилась и многозначительно переглядывалась.
— Нет, — отрицательно качнул головой сидящий в центре, — нам об этом ничего не известно. Да и дело, кажется, не такое, чтобы брехать о нем по баням… Обращайтесь по старому месту службы Евдокии Евлампиевны. Мы ничем помочь не сможем.
— Точно ничего не слышали? — недоверчиво переспросил Сева.
— Нет. Про статуэтку ничего.
— Пошли отсюда, — повернулся задом к гномам Сева. — Нечего время зря терять.
— А попариться в нашей компании не желаете? — привстал с места еще один, доселе молчавший тип.
— Не желаем, — мотнул гривой Сева и направился к двери.
В этот момент предлагавший попариться зачерпнул ковшиком из жбана и плеснул на раскаленные угли каменки. Оттуда ударил обжигающий столб пара. Иван ринулся прочь из этой преисподней и, не рассчитав расстояния, звучно, лбом открыл дверь. Они с Севой вынеслись из парилки со скоростью курьерского поезда, а вслед им несся радостный гогот странной компании любителей попариться.
— Кто это? — спросил Иван Севу, когда они немного отдышались в прохладном воздухе раздевалки.
— Банники, — односложно ответил конек одевающемуся Ивану.
— Какие банники? — застыл с носком в руке Иван.
— Обыкновенные, — с некоторым раздражением ответил Сева.
— Я думал, это персонажи сказок, — в растерянности произнес Иван.
— Все мы персонажи сказок, — несколько философично ответствовал ему конек. — Все зависит от того, в каком мире и кто рассказывает сказку…
— Так, значит, домовые, кикиморы, овинники и прочий люд существуют на самом деле? — поинтересовался Иван.
— Конечно. Иначе как бы ты о них узнал? — удивленно глянул на Ивана конек.
— И у меня в квартире домовой живет?
— У тебя, к сожалению, не живет, — ответил Сева. — Иначе статуэтка не пропала бы.
ОПАнькИ
— Нам сюда. — Сева довольно уверенно направился по длинному, с многочисленными дверями и не менее многочисленными поворотами коридору. В самом конце его пони толкнул головой ничем не отличающуюся от таких же однотипных соседок дверь.
Иван успел разобрать надпись на аккуратной вывеске рядом с дверью. На ней значилось: «Частное детективное агентство „Бумеранг“».
Помещение, в которое они попали, перегораживал поперек барьер, за которым располагалась в компании с компьютером, ставшим сейчас неотъемлемой частью всех учреждений, белокурая девушка.
— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась она с вошедшими, нисколько не удивившись ни позднему визиту, ни необычному виду одного из посетителей. — Вы к кому?
— К шефу, — ответствовал Сева, и не подумавший маскироваться под обычного пони.
— По какому делу? — осведомилась девушка.
То, что сидящая за компьютером так обыденно восприняла говорящую лошадь, говорило о многом.
Иван с интересом посмотрел на сотрудницу детективного агентства. А там было на чем задержать взгляд! Одна грудь, распирающая белую футболку, чего стоила. Ну а если к этому добавить еще глаза, заставлявшие вспомнить переменчивую морскую волну, и фигуру, которой позавидовала бы Синди Кроуфорд…
— По профильному, — фыркнул Сева. — Антиквариат разыскиваем.
После его слов девушка молча откинула перекладину на барьере, и Иван проследовал за Севой к не замеченной ранее двери у противоположной стены, по которой вилась затейливо выполненная надпись: «ОПАнькИ».
Волх Буреломыч был коренаст и кривоног, голова его, отягощенная обильным волосяным покровом, росла, казалось, прямо из плеч. Пятнистая униформа сидела на нем, как влитая. В расстегнутом вороте виднелся тельник в сине-белую полоску, свидетельствовавший, что когда-то начальник ОПАнькИ служил в воздушно-десантных войсках. Если, конечно, это была не простая рисовка. Сейчас купить любую атрибутику военной формы не составляло никакого труда. Но Волх Буреломыч никак не походил на того, кто будет стараться произвести впечатление. И уж совсем трудно было его представить рядящимся в чужую форму.
— Значит, ты и есть племянник Евдокии Евлампиевны? — прогудел он, разглядывая Ивана с головы до ног.
Иван молча пожал плечами в ответ на риторический вопрос. Сева, скромно отодвинувшийся в сторону, только что достаточно полно представил его.
— Знатная была ведьма, — охарактеризовал вдруг с совершенно неожиданной стороны тетку Ивана Волх Буреломыч. — Я ведь при ней еще сосунком начинал. Как ее сюда перевели, то-то она шороху навела. Все по струнке ходили… Не сравнить с нынешними шалопаями…
— А откуда ее сюда перевели? — поинтересовался Иван у ударившегося в воспоминания молодости начальника ОПАнькИ.
— Как — откуда? — удивился Волх Буреломыч. — Разве она не рассказывала?
— Нет, — отрицательно покачал головой Иван.
— Кремень, — еще раз восхитился Волх Буреломыч. — Другой бы на ее месте хвастался не переставая… Из Трансильвании перевели ее к нам. Там во время войны диких упырей развелось неимоверное количество, вот Евдокия Евлампиевна и наводила порядок в тамошних горах, а потом в Бесарабии.
— Одна?
— Почему одна? НКВД помогало братским республикам румын и венгров, и там работаю довольно много наших специалистов.
— Из НКВД? — уточнил Иван.
— Под крышей НКВД, — пояснил Волх Буреломыч. — Ну и, естественно, приходилось попутно и задачи, поставленные Лаврентием Палычем, решать… Лесных братьев отлавливать. А нам это было на руку. Среди этих любителей леса упыри попадались через одного.
— Так вот откуда у Евдокии Евлампиевны такие хоромы, — дошло до Ивана.
— В те времена для хороших работников ничего не жалели, — подтвердил Волх Буреломыч. — А уж из НКВД — в первую очередь…
— И вы с ней в тех местах работали?
— Нет, — с заметным сожалением произнес Волх Буреломыч. — Не успел. Слишком поздно на свет появился. Мне довелось с твоей теткой уже здесь столкнуться. Она, можно сказать, человека из меня сделала.
Сева, до этого не принимавший участия в беседе, довольно явственно хмыкнул, прерывая вечер воспоминаний.
— Что-то не так? — мгновенно развернулся к нему Волх Буреломыч.
— Все так, — потряс гривой Сева. — Нам бы ближе к делу…
— Какому?
— Несчастье случилось у племянника, — кивнул в сторону Ивана Сева.
— Что за несчастье?
— Обокрали его недавно.
— Кто? — нахмурился Волх Буреломыч. — Я местное жулье наперечет знаю. Завтра же перетрясем все «малины» и «шалманы»…
— Дело в том, что это были не обычные воры, — остановил его Сева. — Они не взяли ничего, кроме подарка Евдокии Евлампиевны.
— А что за подарок-то был?
— Статую ему тетка подарила перед отъездом. Вот ее-то и умыкнули. Да еще глаза племяннику отвели. Не появись я, он бы хватился пропажи лишь дней через десять-пятнадцать.
— Да? — изумился Волх Буреломыч. — Такое сильное внушение из-за какой-то статуи? Непростой подарок-то, видно, был?
— Непростой, — подтвердил Сева. — Завязанный на Ивана. Нам теперь кровь из носу отыскать его надо.
— Это меняет дело, — кивнул Волх Буреломыч. — Ты-то как здесь очутился? Евдокия прислала?
— Естественно. Она за племяшом хоть одним глазом, да присматривает. Сама бы прибыла, да дел больно много.
— Чем она занята в Европах? — заинтересовался Волх Буреломыч.
— Там сейчас наплыв эмигрантов-людей из Африки и Азии идет, — пояснил Сева. — Ну ас ними тамошние дикари перебираются на новые места. Вот Евдокия Евлампиевна и учит их житью-бытью в цивилизованном мире. Местные-то оперативники на цивилизованных почвах расслабились, не справляются с ситуацией. Ну и потребовалась шефская помощь из дикой России.
— Представляю ее уроки, — заржал Волх Буреломыч. — Уж она бороденки дэвам и ифритам проредит…
— Не сомневайся, — прикрыл глаза Сева, всем своим видом выражая уверенность, что тетка не подведет. — Так как же с нашим делом?
— Вот именно сейчас все в разгоне, — посмурнел начальник ОПАнькИ. — За городом в известковом карьере стрелка была у местных уголовных авторитетов. Народу своего положили — жуть. Сейчас практически весь вверенный мне состав занимается отслеживанием душ. Ты ж знаешь, после убийства они не сразу сориентироваться могут.
Сева с авторитетным видом кивнул.
— Вот мы этих заблудших по окрестным буеракам и отлавливаем, — закончил Волх Буреломыч. — Зачем нам лишние призраки? Поэтому все опытные оперативники-полевики у меня сейчас на выезде. Дня через два, думаю, смогу выделить вам хорошего поисковика…
— За это время статуя может уплыть черт знает куда, — возразил ему Сева. — И тогда даже самый распрекрасный твой поисковик ни хрена не унюхает.
