Начали мы с выплясывания на самбодроме, потом взорвали танцполы никогда не спящей Ибицы, а на закусь удивили все клубы Манхэттена и Москвы. В перерывах мы приобщались к прекрасному в самых известных музеях мира, медитировали на цветущую сакуру на фоне величественной Фудзиямы, ловили в ладошки брызги воды, любуясь Ниагарой, или просто созерцали величественный Тихий океан. И везде, где мы появлялись, наша парочка становилась объектом пристального внимания. Ещё бы, когда рядом с тобой такой потрясающий мужик, поневоле начнешь втягивать живот и выпячивать грудь!
Девчонки вешаются на него пачками, а он…а он, кажется, только сейчас окончательно разобрался в своих чувствах ко мне. Когда он появился у меня в доме, мне потребовалось значительное время, чтобы осознать, что этот фантастически красивый молодой мужчина и есть тот Темка, которого я таскала за уши, когда поймала с сигаретой.
Теперь, глядя на этого уверенного в себе молодого человека, трудно представить, что он когда-то был угловатым подростком с щедрой россыпью прыщей на угрюмом лице. Как я горжусь им! Он стал не только лучшим выпускником Магистрата Тьмы, но и смог найти путь в мой мир. Он вообще у меня самый умный, талантливый и вообще, самый лучший.
Если кто-то спросит, что у нас с ним происходит, то я честно отвечу — мы больше, чем друзья, мы родные люди, две половинки единого целого. Но мы не любовники. Нет, врать не буду, ещё в первый день мы, вернее он, попытался заняться со мной любовью. Но я не смогла переступить через себя. Даже через тысячу лет у меня перед глазами будет стоять тот брошенный всеми мальчишка, ставший для меня вечным младшим братом. Я ничего не могу поделать с собой. И к счастью, он это понял и принял. Пусть не сразу, а через какое-то мучительное для обоих время, но понял. Мы поговорили, и он согласился, что я всегда была для него олицетворением мечты, целью, которую он перед собой ставил. Я буду просить всех Богов, чтобы однажды на его пути встретилась та, кто действительно предназначена для него Судьбой. А я. я грохну ее с особой жестокостью, если только она посмеет его обидеть!
Кажется, только вчера он пришёл, а сегодня ему надо уходить. Но теперь мы знаем, что всегда можем прийти друг к другу. Черт, как не хочется расставаться, но надо. Через месяц у Темки состоится коронация, и он, наконец, станет полноценным Лордом Тьмы. Обнимаемся на прощанье, и я, скрепя сердце, даю обещание стать его Хранителем на церемонии. Вот бы еще знать, что это такое…А этот розовоглазый поганец, сколько бы я его не пытала, наотрез отказался рассказать. Но ничего, отольются кошке мышкины слезки, поросенок, ты ещё не знаешь, что получишь от меня в подарок…
* * *
Терпеть не могу официальные мероприятия и принципиально стараюсь от них отмазаться. Но сегодня принципы отдыхают. Плевать, что через час ноги будут стиснуты новыми туфлями, а спина заноет от позы "вся-такая-прямая". Перетерплю ведро лака, зацементирующего мои волосы так, что от головы будут пули отскакивать. Начхать, что на лице застынет посмертная маска из килограмма косметики; шея, уши будут оттянуты драгоценностями, пальцы и запястья заблестят, как новогодние гирлянды. Я с поистине королевским достоинством вынесу пытку платьем с корсетом, немилосердно сдавливающим мои ребра. Я выдержу все ради праздника в честь очень близкого мне демоненка.
Но все это будет через час, час, который мне надо пережить, а дальше…дальше я буду ковылять на каблуках, фальшиво улыбаться, мило раскланиваться с посторонними людьми, держать свой поганой рот на замке и демонстрировать манеры английской леди. И все потому, что сегодня Темка, он же Соконорт корнат Норбортен, прямой потомок и наследник традиций основателя рода, Верховный правитель Темной Империи на Лабулэлирт Диравриникэ проходит обряд приёма титула Темного Лорда.
Я, одетая в одну чёрную рубашку до щиколоток, стою босая на ледяном полу Ритуального зала. В центре возвышается алтарь из мерцающего серебристыми бликами камня, на котором лежит Темка. Моему мальчику предстоит медленно умереть, а мне исполнить прямую обязанность Хранителя Лорда Наследника — удерживать его душу, не давая ей покинуть мир. Такое доверие за гранью понимания, ведь если я не справлюсь — Темка умрет, а я…я, наверное, тоже, потому что мне нет смысла жить без него.
Господи, как же я боюсь не справиться, не удержать, испугаться…А вдруг Жрец или один из его помощников ошибётся, и ритуал пойдёт не так, и я больше не увижу его потрясающие глаза и улыбку?….Черти бы подрали традиции его рода и сумасшедшие обряды потомков демонов. На моих глазах Темка должен уйти за грань, чтобы через сто тридцать ударов моего сердца возродится. Его агония символизирует прощание с детством, смерть — умение принимать мужские решения, а первый вздох — желание жить на благо Темной Империи. Это так, в примитивном варианте. На самом деле ритуал настолько аллегоричен, что понять какую роль играет каждая буква в заклинании, каждый жест жрецов, каждое моё движение, могут только Боги…
Кажется, начинается…Гаснут свечи, алтарь вспыхивает нестерпимым светом, фигуры в балахонах начинают читать заклинание, сопровождая каждое слово ударом кинжала по беззащитному телу, прикованному к камню. Слово-удар, и мне хочется кричать от боли, разрывающей душу. Обсидиановые кинжалы режут нас обоих, только у Темки они выписывают кровавые узоры на теле, а у меня на сердце…
Сколько же это может длиться…минуты растягиваются на часы, наполненные диким страхом. Мои мышцы сведены от напряжения, глаза застилают слезы… губы искусаны, и я молюсь, не знаю кому, но молюсь за него…Пусть он выживет…пусть все будет хорошо…он должен жить… Это невыносимо видеть, как убивают того, кто является частичкой тебя. Но Хранитель не может позволить себе слабость, в моих руках его жизнь. Я должна отринуть все чувства. Вот поэтому Хранитель, а не члены семьи, держит в своих руках души. Слишком велико желание родителей прекратить муки ребёнка, слишком часто в прошлом материнская любовь губила сыновей, отважившихся занять трон отца.
Мне нужно молчать и, не двигаясь, смотреть, как от нечеловеческого усилия сдержать рвущийся из горла крик на знакомом до боли теле бисеринками выступает пот. Как глаза, в который совсем недавно светилась жизнь, почувствовав поцелуй смерти, начинают покрываться пеленой беспамятства.
Я шепчу про себя:
Потерпи, малыш, я с тобой, пожалуйста, потерпи, мы справимся…только не вздумай умереть по-настоящему….я не смогу жить без тебя…пожалуйста, не бросай меня…
И он будто услышал меня…По лицу пробегает слабая улыбка, в оглушающей тишине слышится тихих вздох…и он умирает, глядя мне в глаза…
Хочу завыть, вцепится ногтями в скрытое под маской лицо Жреца, но вместо этого встаю на колени и, как заворожённая, наблюдаю, как от тела Темки поднимается рой маленьких звёздочек и устремляется к моим ладоням, сложенным лодочкой. Руки опалило огнём, а кто-то внутри меня начинает выкрикивать древние, как сам ритуал, слова:
Кусками истоки жизни ложатся в ладони.
Помогать мне будут металл, огонь и вода.
Воздух с землей пропоют в твоем сердце —
Я есмь то, что повелевает материей мира.
Внимай же: упокойся и предкам вернись —
Тебя ждут великие тени прошлого.
В настоящем ты милость боли почувствуй.
В будущем встань и величай ту боль матерью.
Ибо боль-мать тебе даст защиту и знание.
От пороков избавит, от страха и добродетелей.
В дань отдай свои детство-отрочество,
И вознесись на законный престол мужчиною.
И вознесись на законный престол Повелителем,
Пройдя сквозь горнило мучений неведомых.
Миллионами правят Князья — не рабы —
Они страха боятся. Рабом Князь не может быть.
Сотвори себя заново — предки помогут тебе.
Пройди через пытку — купи себе мужество.
Докажи свою власть и свое на нее искушение.
Поднимайся, ибо твое назначение вижу я.
(автор стихотворения А.Джейн)
Последнее слово отскочило от гладких стен, а я жадно впилась взглядом в неподвижную фигуру Темки. Мгновение ничего не происходило, а потом искорки души начали безумный хоровод на моей плоти. В голове закружился целый вихрь чужих голосов:
Отпусти. мне тут плохо
Разожми руки…дай мне уйти…
Не держи…
Не мучай меня…
Но я, упрямо сжав челюсти, продолжаю держать частички сущности Темки. Боль в руках стала нестерпимой, казалось, будто плавится кожа, из прокушенной губы потекла кровь, а на ладони навалилась такая тяжесть, что было настоящим чудом, что я их не опустила, позволяя душе вырваться из мира.
Теперь вместо стонов я слышала:
