– А как же эта твоя Скипидарья? – удивился Иван.
– Ей можно. Она очень сильная. Мне еще учиться и учиться.
– Слушай, а почему тут такой народ чудной? Ерунду городят, ведут себя странно…
– Давно дело было, деды еще под стол пешком хаживали. – Взгляд знахарки затуманился. – Процветали мы, богатели. Стыдно сказать, нечестно торговали. Постоянно наши мужики изобретали всяческие магические способы подлой наживы. Вексель-мексель рисовать научились. Это такая бумажка, за которую деньги дают, а обратно уже не получают, потому что неправильно оформлена. Потом фучерез изладили. Фучерез – это когда шкуру неубитого медведя делят. Встречаются и спорят: «Фу, через месяц лес будет стоить на полтину меньше!» И там уж как договорятся. Потом стали продавать волшебные эмэмэмки. Дескать, приноси, народ, деньжата, а мы вам позже вернем сторицей. И потек люд со всей округи. Всех на дармовщинку тянет. В общем, множество нечестивых ухваток напридумывали предки, пока не явился в деревню старик. Назвался Окоротом. Вот, сказал, обманутые складчики (ну, кто деньги в нашу деревню складывал) ко мне обратились за помощью. Сейчас, мол, я вас покараю. Мужики заржали, по бокам, в парчу одетым, себя захлопали, ногами в сафьяновых сапожках затопали. Где уж тебе, дескать. А старик руки в стороны развел, и стало у него за спиной темно, как ночью. А затем сия ночь стала падать на наши Большие Хапуги. И стала великая тьма, а когда она рассеялась, не было на мужиках ни кафтанов парчовых, ни сапожек сафьяна, а на бабах ни платья персиянского, ни белья кружевного парижуйского. Стыд и срам, одним словом. Роскошные терема, на неправедные деньги выстроенные, обернулись ветхими лачугами. Кони породистые – ишаками горбатыми. А старик седобородый грозно изрек: «Отныне лишаю вас хитроумия да изворотливости и дарую вам глупость несусветную!» Сказал и исчез. Вот почему у нас такой народ непутевый.
– Ясненько, – пробормотал Иван. – Хотя… Ты-то почему при уме?
– А я не местная, – рассмеялась травница.
Хозяйка постелила близнецам на лавках. Она то и дело бросала на Старшого недвусмысленные взгляды, только он слишком вымотался за день и предпочел не понимать намеков. А Егор травницу не интересовал. Непруха, как всегда.
– Слышь, брат! – прошептал Иван перед тем, как заснуть. – Ты оценил, какая тут идеальная тишина? И сейчас, и вообще, даже днем. Не то, что у нас дома или в батальоне. Аж ушам больно.
– Не знаю, – ответил младший. – Мне пофигу.
Утром братья-дембеля попрощались со знахаркой и двинулись на стольный град Тянитолкаев. Добрая травница не только дала близнецам овсяных лепешек, но и отсыпала мелкой монеты. Как ни упирались Емельяновы, но деньги пришлось взять. Женщина благодарила за наведение порядка во дворе и доме, а также уверяла, что народ ее труды без копейки не оставляет, сбережения девать некуда. В последнее верилось с трудом, но парням деньги не помешали бы.
Правда, мелочь, предложенная знахаркой, выглядела полным барахлом – монеты были неумело подделаны, кривы, а оттиски неразборчивы. Запасливый Старшой все же взял.
Иван все боялся, что начнутся дожди и они с Егором в своих парадках попадут по полной программе. Но погодка выдалась не по-осеннему теплой. Как на заказ.
В головах братьев царил отчаянный бардак. Старшой никак не мог смириться с количеством ненормальных явлений, с которыми столкнулся за истекшие сутки. Ефрейтор же недоумевал по поводу того, как это им удалось заплутать до такой степени, чтобы забрести в махровую глубинку.
Выводы Ивана были поинтереснее. Получалось, тут вовсе не Сибирь с Зауральем, а вообще неясно что. Задолье, язви его. Дышалось слаще, шагалось легче. Никаких следов настоящей, технической цивилизации.
– Ну, Егор, крепись, – сказал на привале Старшой. – Не представляю, каким образом, но мы с тобой попали в прошлое.
И Ваня изложил брату все свои доводы.
– Ну, что ты на это скажешь? – закончил он вопросом.
Ефрейтор насупил брови и выдал:
– Не люблю фантастику. И ты уж извини, братка, но в прошлом вороны не болтали и мертвяки не дрались.
На том копания в сути происходящего и закончились.
А шлось действительно легко. Под ногами – укатанный тракт, по сторонам – зеленый хвойный лес. Егор принялся напевать глупые слова:
А я хочу, а я хочу опять
По крышам бегать, голубей гонять…
Иван представил слоноподобного брата бегущим по крыше и заржал.
– Ты чего? – спросил здоровяк.
– С ума схожу, наверное, – выкрутился Старшой.
– Ты это, крепись. А то я тебя, как того гипнотизера. В дыню.
К вечеру дошли до Тянитолкаева. Узрев город, Иван отчетливо понял, что придется внять бредовому совету травницы и шлепать к гадалке Скипидарье. Дело в том, что Тянитолкаев словно сошел с картинки из книжки о временах князей да бояр.
Город был окружен рвом и высокой стеной из ладно сложенных бревен. Правда, при внимательном рассмотрении оказалось, что часть стены разобрана и ров начинался там, где заканчивалась стена.
Братья вошли в Тянитолкаев через высокие ворота. Ни машин, ни проводов. Полнейшее средневековье. Похоже, версия Ивана о попадании в прошлое подтвердилась.
Народ здесь жил небогатый, лапотный. Вечерело, потому на улицах не было особо людно. Кстати, половина дорог была замощена камнем, а другая крыта досками. Логики в странном разделении не прослеживалось.
Среди деревянных домов изредка попадались каменные, а в центре Тянитолкаева, на возвышении, стоял белый дворец, где, очевидно, жил князь.
Охраны у городских ворот не было, поэтому дембеля стали прикидывать, к кому бы обратиться за советом. Например, где лучше переночевать.
Советчик нашелся сам – к Ивану да Егору подскочил чумазый мальчонка лет восьми, худющий и юркий. Глазки восхищенно бегали от Старшого к ефрейтору, буквально пожирали красивую форму.
– Вы – прославленные витязи, дяденьки, – уверенно сказал парнишка.
– Ну, допустим, – согласился Иван.
– А меня Шарапкой кличут. Ежель надоть помочь, я завсегда.
Старшой внимательно оценил пацаненка. Босяк. Если нанять, то выйдет почти задарма. Значит, Шарап. Имя ассоциировалось с английской фразой «Shut up» из американских фильмов. Мол, заткнись. А еще вспомнился фильм «Место встречи изменить нельзя».
– Значится, так, Шарапка, – по-жегловски начал Иван. – Покажешь, где тут можно переночевать, получишь копеечку. Отведешь к бабке Скипидарье, дам еще копейку. Согласен?
Пацаненок запрыгал от радости:
– Да, да, в лучшем виде обеспечу! Пойдем, витязи!
– Я Иван, а это Егор. Обращайся к нам по именам, – проворчал Старшой.
Он решил, что витязями лучше не называться. Обычно тех, кто заявлял о своей крутизне, каждый норовит проверить. Зачем зря напрашиваться на драку?
Шарапка отвел братьев-дембелей на постоялый двор, получил копеечку и упылил восвояси. Близнецы вполне сносно отужинали и переночевали, поутру к ним прибежал Шарапка, готовый сопроводить «витязей» хоть к Скипидарье, хоть к черту. Копеечка на дороге не валяется.
– Хоть знаешь, куда идти? – усмехнулся Старшой.
– Обижаешь, дяденька витязь Иван. Наша гадалка на весь мир славна. Ейный дом любой тянитолкаевский дурачок знает.
– Любой?
– Ага! – Гордость за ворожею так и распирала паренька.
Сержант хитро прищурился:
– А раз любой, то на фига тебе платить?
Шарап аж рот раскрыл:
– Как же ж это ж?.. Что же ж вы же ж?.. Я же ж…
– Тихо-тихо, не жужжи, пошутил я, – рассмеялся Старшой.
Паренек чуть-чуть успокоился и даже нашел аргументы:
– Между прочим, я могу привести самым коротким путем, а вы меня обижаете.
– Да, отстань от малого, братка, – встрял Егор.
Слегка перекусив, близнецы и Шарапка отправились к гадалке.
Люди с интересом рассматривали необычно разодетых дембелей. Кто-то на всякий случай здоровался, другие предпочитали уйти с дороги. В результате братья, ведомые мальчонкой, прогулялись по Тянитолкаеву, как важные персоны.
Обиталище Скипидарьи выглядело по всем правилам маркетинга. Хотите гадания? Будут вам гадания. Выкрашенные в черную краску стены, наглухо закрытые ставни с узорами на космические темы, необычной формы крыша, устремленная в небо острым шпилем. Над входом висела доска, в которой были вырезаны две фигурки: юная дева, символизирующая жизнь, и старая карга с косой в руках, ясно кого олицетворяющая.
– Вот тут она и живет, дяденьки витязи, – торжественно изрек провожатый и раскрыл ладошку, дескать, извольте расплатиться.
Копеечка не заставила себя долго ждать.
– Подожди здесь. Вдруг понадобишься, – сказал Иван Шарапке.
Старшой протянул руку к шнурку колокольчика, но тут дверь приоткрылась сама собой. Из избы выбежала богатенькая девушка, нервно промокающая платочком пространство под носиком.
– В полночь… нагишом… натереться мелом… с веслом… в саду… «Ряженый мой, суженый, морячок контуженый»… Ой, перепутаю!.. – бормотала девица, удаляясь.
