Несколько секунд я как зачарованный смотрел на тело, а потом сорвался с места и со всех ног кинулся к мэтру.
Мой наниматель, оказывается, уже встал. В полотняных штанах и рубашке из беленого льна, что было довольно странно в будний день,[3] он сидел на кухне и спокойно завтракал кашей и яичницей с салом и луком. Кухарка с улыбкой стояла рядом, глядела, как он ест.
— Ой, — воскликнула она, заметив меня, — а вот и тот молодой чоловик, про коего я гуторила. Он впрямь будэ вам помогати?
Некромант поднял на меня глаза. При дневном свете мэтр Куббик оказался вполне себе обычным человеком и больше походил на зажиточного фермера или лавочника, чем на некроманта. Встретишь такого на улице — и не узнаешь.
— Да, — прожевав то, что было у него во рту, промолвил наниматель. — Это мой новый помощник. Мастер… э-э…
— Згаш, — опять хихикнула женщина. — Ви завтракать будете, Згаш?
— Там это… ну… — Я бросил взгляд через плечо на оставшуюся открытой дверь. — Труп!
— Где? — Мэтр зачерпнул ложку каши. — У нас во дворе?
Язык не поворачивался назвать двором заросший полувытоптанным дикоцветьем клочок земли, кое-как огороженный штакетником, но я помотал головой:
— Не во дворе. У реки. Девушка. Судя по всему, ее утопили…
— Вот как? — Некромант продолжал жевать. — И с чего вы это взяли, мастер… э-э…
— Згаш, — повторила кухарка, ставя на стол блюдо с посыпанной резаным луком яичницей. — Сидайте, откушайте!
— Но там же труп! — взвыл я. — И она вряд ли самоубийца! У нее на руках следы веревок! Это значит…
— А ничего это не значит. — Мэтр руками разломил початый каравай хлеба, вытирая ломтем тарелку. — Сядьте, успокойтесь и позавтракайте. Кстати, вы уже занялись моими сапогами?
— Вообще-то я и нашел труп, когда отнес сапоги к реке и собирался их там почистить. Должен вам сказать, мэтр, что я нанимался на работу как ваш помощник и молодой специалист, а не как слуга! — От обиды, что мне не верят, в голосе прорезались гневные нотки.
— Вы нанимались как младший помощник, мастер… э-э, — жестом остановил мэтр открывшую было рот кухарку, — Згаш, так? Так вот, мастер Згаш, пока вы мой младший помощник, вы будете выполнять мои распоряжения, нравится вам это или нет. Вот когда станете моим полноправным партнером, тогда и петушитесь, сколько влезет. А если что-то не нравится — пожалуйста, дверь открыта!
Самым нормальным после такой отповеди было развернуться и уйти. Но яичница пахла так вкусно… И возвращаться домой несолоно хлебавши после того, как мне практически единственному из всей группы улыбнулось счастье заполучить работу — это тоже как-то неправильно. Если мэтр Куббик действительный цеховой мастер, как сказано на табличке, он может запросто настрочить на меня жалобу. Конечно, эта бумажка вряд ли станет доступна широкой общественности, но что, если я захочу устроиться на работу в другом месте? «Где вы до этого работали, молодой человек?» — «Да, я некоторое время был помощником у мэтра Куббика в Больших Звездунах». — «Ах там…» Они напишут мэтру, тот честно ответит, что означенный Згаш Груви показал себя никак — и в приеме на работу мне будет отказано. А врать, что нигде не работал, еще хуже. А почему не старался устроиться? Как не нашлось места? Плохо искал! Значит, такой работник…
Короче, я вздохнул, сел за стол, взял ложку и хлеб.
Наша кухарка умела готовить, а я проголодался — вчера так и не удалось нормально поужинать, да и последние события только подхлестнули аппетит, так что не встал из-за стола, пока не расправился с яичницей и порцией каши. Но когда мне попытались предложить мясной салат, решительно отказался. Вместо этого выпил кружку травяного чая и съел кусок пирога с яблоками. Мэтр, расправившийся с завтраком намного раньше, сидел, развалясь на лавке, и ковырял щепочкой в зубах.
— Готов? — обронил он несколько минут спустя. — Тогда пошли.
Кухарка, так и не удосужившаяся представиться, принялась убирать со стола. Остатки пирога были бережно завернуты в тряпицу и выставлены на блюдо вместе с кувшином молока — на случай, если кто-то из обитателей дома проголодается раньше времени. Я поплелся за своим нанимателем.
Что-то ворча себе под нос, мэтр Куббик обошел дом, спустился по узкой тропинке к самой реке.
— И где?
Я оглянулся, сердце у меня упало. Было все — ярко светило солнышко, колыхались под ветерком камыши, реяли стрекозы, где-то пищала птица, на том берегу бродили коровы, пахло травами, благоухали испачканные мазью сапоги… Было все — кроме трупа!
— Вон там… был… кажется…
— Молодой человек, — скучающим тоном промолвил некромант, — а вы не в курсе, что надо делать, когда кажется?
— Молиться?
— Угу. В таких камышах водятся лоскотухи,[4] — он пожевал сорванную по дороге травинку и сплюнул ее. — Отчищайте сапоги и возвращайтесь. Нам есть о чем поговорить! Специалист!
С этими словами мэтр стал подниматься вверх по крутому берегу.
От смущения (перепутать лоскотуху и утопленницу среди белого дня!) я не знал, куда девать глаза, и мысленно приготовился к разносу, но Куббик встретил меня в просторной гостиной, полулежа в кресле возле камина. Солнце светило в два узких окна, в пальцах некромант грел бокал с вином. Еще один бокал был пристроен на подлокотник второго кресла, на которое мне и указали взглядом.
— Садитесь, Згаш, выпейте со мной. — Наниматель смотрел в пустой и нетопленный по случаю лета камин. — И выслушайте все, что я собираюсь вам сообщить.
Я осторожно пристроился на краешек сиденья. Какое-то время в гостиной царило молчание. Потом через открытую в коридор дверь проскользнула белая с одним-единственным рыжим пятнышком на мордочке кошка, грациозно запрыгнула хозяину на колени и устроилась там с таким видом, словно от ее волеизъявления зависит судьба мироздания.
— В общем, так, молодой человек. — Молчание нарушилось настолько внезапно, что я вздрогнул. — Мне действительно необходим помощник. Обычно с работой справляюсь, но иногда случается такое, что хоть разорвись. Приходится обращаться за помощью к коллегам-соседям или нанимать бродячих «ловцов», но они, как правило, берут втридорога за свои услуги. Иметь постоянного помощника, насколько показывает практика, дешевле. Вы согласны на десять грошей[5] в неделю?
Десять? В неделю? Значит, в месяц выходит четыре злотых? Стипендия в Колледже составляла всего два!
— Согласен! То есть… вы меня берете? После всего?..
— После чего? А, вы имеете в виду вчерашний инцидент? Ну я, кажется, уже сказал, что вы действовали в принципе правильно. А лоскотухи — это давняя проблема! Обычно они затягивают мужчин под воду и потом, наигравшись, вышвыривают обратно. Дней через двенадцать — четырнадцать. Безобидные в общем-то девчонки…
Безобидные? Топят людей, а потом возвращают надоевшие «игрушки»? Мол, заберите его назад, он больше не шевелится — наверное, сломался! Дайте другого, нового!
— Конечно, безобидные, — озвучил мои сомнения мэтр. — Они, заметьте, Згаш, возвращают трупы, чтобы родные могли без помех предать их земле. А есть кое-кто, кто этого не делает. Вы можете представить, что бывает с теми, чьи трупы не погребены как должно по вине укравшей их для своих нужд нежити?
Я представил — и поперхнулся вином. Пока труп не сгниет окончательно, несколько месяцев или лет мучений, после чего жизнь призрака без надежды когда-нибудь обрести покой. А до этого полная или частичная потеря чувствительности, не считая способности ощущать физическую боль, и полная беспомощность. На практикуме нас вводили в транс, дававший кратковременную иллюзию такого существования, дабы будущие борцы со смертью знали, от чего им надо оберегать мирное население. Или на что они сами обрекут своих слуг, если захотят пойти по темной дорожке.
— Вот так-то. — Мэтр Куббик внимательно наблюдал за выражением моего лица. — Но обычно здесь все не так серьезно. Сейчас, летом, относительная благодать. Осенью наблюдается некоторое оживление да еще весной. Тогда приходится и на выезде работать… Что? — Он уловил вопросительное движение бровей. — На выезде. Я, а теперь уже мы, обслуживаем довольно внушительный округ. Кроме Больших Звездунов есть еще Малые Звездуны и около десятка деревень и хуторов, которые тоже считаются нашей территорией. Вы хорошо держитесь в седле?
— Да.
Верховая езда считалась одним из основных направлений развития физической подготовки в Колледже после основ самообороны и фехтования. Каждый выпускник был обязан наездить минимум сто тридцать часов в год. Для девушек норматив утвердили меньше — всего сто часов.
— Вот и отлично. Правда, приличный конь у меня всего один, но для первого раза старичка вам должно хватить. Там накопите и на свою лошадку. А сейчас пойдемте, я кое-что вам покажу!
