и тебя куда нужно.
– Да что мне нужно…
– Тебя надо обучать, экипировать, подобрать линзы для постоянного ношения, да мало ли занятий на новом месте работы. Подъемные я тебе выдам сразу после подписания трудового договора еще здесь, а дальше будешь получать деньги в бухгалтерии или по зарплатной карте. Все наши, и Энгельс, и Владимир Павлович на себя и на Баюна, получают зарплату по карте Сбербанка.
Что ж там еще за баян такой появился? – подумалось мне. Прошлый раз, когда я у Палыча был, у него даже захудалой гармошки, и той не было. Валялась в углу его единственной комнаты потемневшая от времени доска со здоровенной дырой в широкой части с натянутыми на нее струнами, которую он звал гуслями, и все. А тут ловкий старик мало того, что каким-то приличным инструментом обзавелся, так еще и казенную деньгу под это гребет. Вот кругом людям пруха! Про Энгельса в русских сказках я пока ничего не знаю, небось несется этот немец по неведомым проселкам в поисках артефактов на своем «Мерседесе», уведенном прямо из стойла прославленной «Формулы-1», распугивая леших и водяных. Про знатную ударницу Олимпиаду упомянуто не было, ей, наверное, получку прямо на дом приносят.
– Обычно обучение занимает месяца два-три, – завершил свою речь Бобёр, – но это уж как получится.
У всех два-три, а меня и за год ничему толком не выучишь, промелькнула в голове пораженческая мысль. Меня отец как-то взялся обучать клеить обои, а он человек очень упорный, так отчаялся буквально на третий день растолковывать своему непонятливому сынку, как следует подогнать верхний край нового куска к потолку, при этом не наезжая на уже приклеенное, да и рисунок чтоб совпадал. К концу обучения он уже вовсю ругал меня матом, что ему вообще-то несвойственно, но и это не помогало…
– Митя, ты забеги ко мне вечерком, может чего и присоветую, – дружески позвал меня в гости Палыч.
– Хорошо, – уже не зная, как улизнуть от немедленного решения трудного вопроса, согласился я. – Квартира у вас все та же?
– Мой переезд может состояться уже только на кладбище, – хохотнул дядя Вова. – После семи обязательно заходи.
Добрый старик. Славный старик! Не карьерист и не бизнесмен, знай себе посиживает да какие-то чурочки строгает. Я кивнул и торопливо унесся навстречу получению очередных люлей за опоздание от строгого отца.
Подоспел я, как обычно, к шапочному разбору.
– Что-то он не очень у нас похож на директора гостиницы или руководителя персоналом, – скептически заметила мама, обозревая мою запыхавшуюся, потную и красную от усиленной ходьбы физиономию, – вроде и жары-то особой нет, а Димочка уже взмок весь.
– А на кого он у нас сильно похож? На руководителя хора глухонемых? Или менеджера по управлению овцами, в старину гордо именуемого пастухом? Ясное дело, что руководить он никем и ничем не способен, но с удостоверением о высшем образовании по гостиничному сервису и туризму, пока еще редким в наших краях, может возьмут хотя бы на ресепшен, пугать вороватых постояльцев бликами от стекол очков? Приезжие будут думать, что на входе-выходе для борьбы с заносом водки и выносом гостиничного имущества, посажен особо зоркий работник, который через свои бинокуляры на три метра под землю зрит и всегда поймает за хищную лапу расхитителя дырявых полотенец, украшенных штемпелем отеля с одноразовыми тапочками в придачу. Может и платить станут чуть побольше, чем обычной уборщице?
– Что-то я не припоминаю в нашем городе такого интересного высшего учебного заведения, – предчувствуя неладное, заныл я.
– А их у нас и нету! – радостно объяснил оптимистично настроенный папаша. – Но не в наш же авиационный, который на всю страну славится или в чрезвычайно востребованный в наше время институт связи тебя, бестолковца этакого, волочить! Там мы хоть из кожи вон вылезем, оплачивая такое столь дорогое для таких, как ты, обучение, все равно тебя выпрут с первого же курса, ибо мой сын абсолютно неловок и к учебе не приспособлен.
И тут выяснилось, что папенька отыскал на просторах Интернета устраивающий его по цене ВУЗ, выпускающий менеджеров по гостиничному сервису и туризму, где-то то ли в Омске, то ли в Томске, я толком не расслышал, а уточнять не стал. Во всех ВУЗах страны прием документов на очное обучение был закончен еще 25 июля, а эти сибиряки продлили его до 15 августа именно для платных заочников. Конечно, желающих поехать на учебу именно в жаркую Сибирь наверняка не густо, вот и заманивают народ поздней сдачей документов.
Хорошо, что папахен учебное заведение не где-нибудь за Полярным Кругом нашел, туда, поди, до самого Нового Года можно пристраиваться. А если я и туда экзамены провалю, то он лично загрузит меня на оленей и притащит в Университет будущих гостиничных менеджеров в Арктике, а там прием документов длится всю полярную ночь, аж до февраля. Сдал документы, грузись на нарты и гони потом на собачьей упряжке на экзамены! А там всей абитуры будет всего двое – я и белый медведь. На экзаменах мы, конечно, оба не блеснем, но медведя возьмут однозначно, а то он при отказе в приеме съест от огорчения кого-нибудь из экзаменаторов. А за неловкого меня замолвит словечко папаша, шепнув кому надо, что придурковатый Комаровский сильно исхудал в дороге, а был знаете какой жиртрест, с того резко охищнел, и может сожрать всю приемную комиссию. Двух собак и каюра, управлявшего упряжкой, он за время экзаменов уже съел.
– Ездить туда будешь два раза в год, только на сессии, – манил своего бестолковика мудрый отец, – оплата не беспредельная, кое-как осилим, заодно разомнешь кости, проветришься. А то целый день-деньской дома торчишь, в носу ковыряешь, да в монитор пялишься.
– Наш Димочка пропадет в дороге! – заохала сердобольная мамочка. – Тысячи километров по сибирской тайге, по непереносимому северному морозу!
– Небось, не околеет! – отмел эти благоглупости строгий батя. – Пусть привыкает к житейским трудностям, не весь же век мы его будем нянчить. Может и девчонке какой-нибудь там или где по дороге приглянется, а то вечно как рак-отшельник один сидит. Бывают девчата-заботницы, которые прилипают душой к этакой орясине с юности и заодно со своими детками и стариками их обихаживают.
– Ну не знаю, – усомнилась в такой моей ловкости и доблести даже очень любящая меня мама, – такие девицы уж вроде вымерли еще в прошлом веке. Да и не ловок он по женской линии, совсем неловок…
Я и в самом деле не заманивающий своими статями женщин роковой мачо, да и
